Бригадный генерал ощутил, как кровь прилила к лицу. Дрейзе настойчиво рекомендовал — если, конечно, так можно назвать приказ — поручить миссию по устранению Рокбеллов именно Кимбли, как одному из самых безжалостных алхимиков и самому равнодушному к так называемому дружественному огню. А теперь этот самый горячо рекомендованный взрыватель сидит напротив него и несет совершенно шизофренический бред о том, как он уважает подобных людей? Пожирает глазами фотокарточки, будто бы оставляет в собственной памяти оттиски лиц изображенных на них людей, и плевать хотел на затянувшуюся паузу?

— Ой… Прошу прощения, — совершенно по-детски раскрыл глаза Кимбли, глядя на побагровевшую физиономию и ощетинившиеся усы Льюиса. — Так вот почему войска в регионе простаивают?

— Было бы затруднительно начинать атаку, постоянно оглядываясь на благополучие докторов, обосновавшихся посреди вражеских позиций, — заговорил Льюис, теребя бородку и не глядя на Кимбли. — Чревато высоким уровнем потерь. Весьма… Весьма значительная помеха, — он снял очки и принялся протирать их носовым платком.

Пришла пора намекнуть майору Кимбли, чего же от него хотело руководство. Льюис вспотел — он осознал, что еще больше, чем прежде, боится той силы, которой обладали алхимики.

— Мы не можем больше оттягивать ликвидацию округа Канда, — выпалил Льюис, наконец, посмотрев на Кимбли — тот по-прежнему разглядывал фотокарточки и с упоением читал записи из личных дел. — Нам нужно прорвать фронт ишваритов. По нашим сведениям, они подтянули туда артиллерию и собирают подкрепление, чтобы нанести удар. Нам нужно опередить их. Но нам мешают. Понимаете, майор?

— Так точно, господин бригадный генерал.

— Война — жестокая штука, — Льюис тщетно пытался поймать взгляд Кимбли. — Если по трагической случайности… — он прочистил горло. — По трагической случайности эти двое погибнут прежде, чем мы успеем прислать кого-то им на помощь… Что же нам останется делать? Как считаете, господин Багровый алхимик?

Льюис замер. Он ждал чего угодно.

Кимбли выпрямился и прищурил вновь похолодевшие глаза.

— Ну если по трагической… — он понимающе улыбнулся. — То, разумеется…

Льюис с облегчением выдохнул.

— Свободны, — махнул он рукой. — Фотокарточки не забирайте.

С мимолетным выражением разочарования Кимбли оставил папку с личными делами и, козырнув, вышел вон. Льюис расстегнул верхнюю пуговицу кителя, щедро плеснул себе в стакан водки и выпил одним глотком. Все же он терпеть не мог иметь дело с государственными алхимиками.

*

Джейсон Дефендер появился в лагере алхимиков вместе с выписанным из госпиталя Исааком Макдугалом.

— Джейсон! — Ханна бросилась брату на шею и уткнулась лицом в его плечо — на синем кителе расползлось мокрое пятно. — Какое счастье…

Леа Стингер поджала губы, но Баск Гран предупредительно сжал ее предплечье и серьезно кивнул.

— Ну… Полно… — Дефендер не знал, куда деваться.

Эдельвайс подошла к Исааку.

— Майор Макдугал… — начала она, всматриваясь в его лицо — бледное, с отпечатком болезни. — Вас уже выписали? Так скоро?

— Да, — грустно кивнул Ледяной. — Как с явным неудовольствием объяснила мне майор Альтеплейз, она тоже считает, что это рискованный шаг. Но ничего не попишешь — на завтра запланирована серьезная и масштабная операция…

— Зачистка округа Канда, — протянул Сикорски, натянуто улыбаясь. — Наконец-то.

— Канда? — Дефендер распахнул глаза. — Это же там… госпиталь…

Он прикусил губу, сообразив, что, пожалуй, не стоило этого говорить, и оглянулся на Исаака. Лицо того не выражало ровным счетом ничего.

- Держись! Держись, слышишь! — лицо Сары, уставшее, бледное, склоняется над мальчишкой лет четырех-пяти.

Мальчишка потерял сознание и не дышит, черты его стремительно стираются, словно его тело капля за каплей покидает жизнь, но Сара не сдается — ладонь на ладони, счет, закрытый нос — губы к губам — грудная клетка вздымается и опадает безвольно, но все заново: ладонь на ладони, счет…

Ури достает откуда-то шприц с чем-то прозрачным. Рядом хлопочет медсестра Элен с вечно несчастным и каким-то брезгливым лицом.

— Не умирай! Я не позволю тебе умереть! — кричит Сара, задыхаясь, но не сбиваясь со счета — раз, два, три, четыре… — Имей же совесть! — слезы выступают на голубых глазах, она утирает пот со лба рукавом и продолжает: раз, два, три, четыре… — У меня самой дочь твоего возраста, не смей умирать!..

— Джейсон! Джейсон! — Ханна обеспокоенно дергала брата за рукав. — Что с тобой?

— Госпиталь… — ошарашенно покачал головой тот, но наткнулся на колючий взгляд подполковника Стингер и стушевался. — Кажется, обед скоро…

— Нет, Исаак, — покачал головой Джейсон, когда они, отстав от остальных, шли в сторону полевой столовой. — Я не могу поверить…

— Их, скорее всего, эвакуировали, — проговорил Макдугал задумчиво, вглядываясь в начищенные носы сапог.

— Нет, это исключено, — вздохнул Дефендер, поджав губу. — Они не раз говорили, что уйдут оттуда, только когда не останется пациентов. Ты бы видел, сколько там раненых…

Макдугал не знал, что ответить. Он никак не мог взять в толк, почему фюрер Брэдли не пошел на сделку с ишварским первосвященником. Всякий здравомыслящий правитель, по его мнению, многое бы отдал, чтобы установить на своей земле мир и прекратить посылать своих граждан на смерть. Не столь важно, чем бы он при этом руководствовался: желанием процветания своему государству или собственной гордыней. Но поступок Брэдли не укладывался в голове Макдугала. Разве что изначальной целью этой войны не было полное и окончательное уничтожение Ишвара. Но… зачем?

— Ты окончательно решил? — Исаак остановился и посмотрел на Дефендера в упор.

— Да, — твердо кивнул тот, и Исааку показалось, что от блеклости и невыразительности Джейсона не осталось ничего — будто бы кто-то смахнул пыль с портрета или сменил мутное стекло объектива на новое — чистое и прозрачное.

*

— Откройте! Откройте!

Эхо сотен голосов, грохот ударов сотен кулаков в ворота и забор — пограничникам Аэруго казалось, что стена вот-вот не выдержит и рухнет под натиском толпы, отчаянно жаждущей жить.

— Пустите же нас! У нас женщины и дети! Откройте!

Пограничники стояли не живы не мертвы. Никто из них не оборачивался и не поднимал глаз — куда как проще было, пока вся эта толпа казалась просто хором голосов: без имен, без лиц… И без будущего.

— Аместрийцы жаждут нашей крови! Неужели вы не дадите нам убежища?! Пожалуйста…

В толпе плакали дети, стонали раненые, фыркали лошади.

— Эй, ты! — закричала совсем молодая женщина с перевязанной головой — голос у нее был хриплый, будто сорванный. — Ты!

Все вздрогнули, но лишь один, стоявший ближе всех, поднял голову и посмотрел ей в глаза. Он был совсем молод. Дрожащими руками он вцепился в автомат.

— Эй, ты… — глаза женщины наполнились слезами. — Ты же слышишь нас, слышишь меня… Умоляю, открой… Тут мои дети…

Пограничник отвел глаза — было невыносимо смотреть.

— Отойдите прочь! — гаркнул еще один, судя по виду, самый старший.

— Мы тоже хотим жить! Пустите!

— Пойдите прочь! Или я прикажу пустить ток!

Пограничник помоложе вздрогнул — и не удержался, чтобы еще раз не посмотреть на звавшую его до хрипоты женщину. В ее взгляде читалось такое презрение, что у него вспотели ладони.

— Они снабжали нас оружием и подливали масло в огонь! — вперед протолкался совсем юнец — даже голос его еще не сломался. — Но теперь, в момент отчаяния, все отреклись от нас, от Ишвара!

Он мертвой хваткой вцепился в забор.

— Мы были инструментом в их нечестивых руках! Жители Аэруго! — он набрал в грудь побольше воздуха и заорал что есть мочи: — Жители Аэруго! Вы готовы, подобно прочим, отдать нас на погибель? Отдать на погибель наших детей?!

— Так и есть, — тихо, не пряча горьких слез, проговорил мужчина. Рядом с ним стояла молодая женщина, держа на руках младенца.