Утром я проснулась за пять минут до будильника, выключила его, чтобы он не гудел. Эти пять минут я потратила на то, чтобы потянуться в кровати и размять все свои мышцы и косточки.

Закончив с водными процедурами, я вышла на кухню и заметила, что папы уже не было в зале, одеяло было убрано. Он как обычно ушел рано и все приготовил себе сам. Будильник что ли раньше заводить, а то он и так берет на себя слишком много.

Я сготовила себе манную кашу и сделала чай с сахаром. Пожалуй, единственное, что могло поднять мне настроение — это был чай. И вправду, после завтрака я чувствовала себя намного лучше, чем ранее. Убрав за собой посуду, я пошла в комнату, чтобы собраться в школу.

Сегодня я решила надеть то, что мы купили с Леной. Стоило немножко поменять имидж. Он, кстати, тоже мне как-то поднял настроение. В школу я надела классические брюки, которые обтягивали мои бедра и ноги до колен, после они становились свободней и к низу расширялись. На вешалке это смотрелось ужасно, я вообще не хотела это мерить, но Лена меня заставила, и теперь я вижу, что не зря. Они вправду смотрелись на мне хорошо. Наверх я надела бежевую блузку в черный горошек, у горла она имела черный атласный бант. Во всем этом я смотрела на себя в зеркало и удивлялась, что я довольно женственная и даже красивая… Хотя волосы я все равно заплела в косу, но на этот раз не тугую. Я надела себе новые очки в тонкой черной оправе. Они имели прямоугольную форму. Стекла, как и в прошлых, были стеклянные, потому что стекло не так сильно царапается, как пластмасса. И вот, я приобрела вид какой-то секретарши. Кстати, я наконец-то видела нормальный мир, а не размытые пятна вдали. И улыбнувшись своему отражению в зеркале, я пошла в школу.

В школе я быстро переобулась, повесила вещи в раздевалку, после чего отправилась на второй этаж к расписанию. Первым у нас была история, а после истории химия… А ведет ее никто иной, как Алексей Александрович. В общем, сейчас я направилась на четвертый этаж на урок истории. Дверь в кабинет была закрыта, но я уже слышала, как бесится наш класс. Я взялась за ручку, глубоко вздохнула и зашла, почему-то сжалась, ожидая, что сейчас на меня выльется ведро с водой, но ничего не произошло, все так же продолжали общаться, беситься и, в общем, заниматься своими делами. На меня, кажется, никто не обратил никакого внимания. Ну это и к лучшему. Я прошла в сторону своей парты. После того, как нас рассадил Алексей Александрович, я сидела на первом ряду на первой парте. Одна, а это меня радовало, в отличие от первого ряда и первой парты. В этот момент, как назло, меня заметили.

— Антипенко, ты что ли? — вот Андрею вообще не сидится за своей партой спокойно? Из-за него на меня повернулся весь класс и все смотрели с каким-то удивлением, кто-то изучал меня. А кто-то сидел с такой довольной миной и готовился что-нибудь противное ляпнуть, да, вы правильно поняли — Волкова.

— Куда вырядилась? — боже, да что же тебе все интересно.

Я просто проигнорировала ее, мне просто не хотелось тратить на нее свои нервные клетки. Пусть спрашивает, говорит что хочет, а я буду спокойно сидеть, уткнувшись в историю. И меня спас звонок на урок, который ее утихомирил. И вместе со звонком зашла Марина Николаевна. У нее на уроке всегда все вели себя тихо, потому что она была женщиной сталью. Мы сели, после чего она начала спрашивать домашнее задание, спрашивала в основном тех, кто имел двойки. А вот Антоненко в классе не было. Он либо опаздывал, либо вообще не собирался идти в школу.

И как только я о нем подумала, так дверь в кабинет распахнулась, и на пороге оказался никто иной, как Антоненко! Вспомнишь… Вот и оно.

— Антоненко, почему на урок опаздываем? — грозно посмотрела на него историчка.

— Проспал, — спокойно сказал парень, доставая дневник.

— Давай дневник и садись на первую парту, к Антипенко, — я не посмотрела на учительницу, я на нее вылупилась. Она кого наказывает? Меня или его?

— А к ней-то зачем? – он, кажется, тоже был удивлен.

— Чтоб я тебя видела, раз опоздал, то садись туда, куда я тебе сказала, чтоб я тебя видела, бездельник, — ее взгляд был серьезным и непоколебимым. В общем, выбора у Славы не было. Ему пришлось сесть со мной за парту на второй вариант.

Я постаралась не обращать на него внимания, когда он садился со мной, но вот его характерной тихое нецензурное высказывание в сторону своего портфеля заставило меня обратить на него внимание. К этому моменту он уже скинул свой портфель на пол, а на парте с его стороны лежал дневник и тетрадь с ручкой. Как я поняла, он забыл учебник по истории, а его должны были сегодня спросить. В этот момент во мне боролась два чувства: поделиться с ним учебником или сидеть в сторонке и злорадствовать его двойке. Но я не была такой уж гадиной, поэтому пододвинула учебник на середину парты. Он посмотрел на меня, после чего уткнулся в учебник, ничего не сказав. Кто бы сомневался, что он просто промолчит. И чего я собственно ожидала. Поэтому я просто тоже продолжила читать параграф. И как я нагадала, его спросили.

— Ну, блесни талантами, Антоненко, — Марина Николаевна что-то заполняла в журнале, но внимательно слушала Славу, который отвечал ей. И отвечал он, скажу я вам, очень даже хорошо.

— Ну хорошо, план в тетради перескажи, — когда он замолк и уставился куда-то в парту, я поняла, что никакого плана у него и не было, потому что его даже на прошлом уроке не было. Ох, ладно.

Я пододвинула свою открытую тетрадь к Славе, чтобы тот прочитал план. Не знаю, сможет ли он разобрать мой почерк, но я хотя бы пыталась. И к моему удивлению он быстренько так все прочел и пересказал. Марина Николаевна сморщила нос, но поставила ему четыре. А я вернула себе мою законную тетрадь. Когда Слава сел, то ввел меня в конкретный ступор.

— Спасибо, — он сказал это тихо, еле слышно, словно вообще не хотел, чтобы я услышала, но мой музыкальный слух уловил его слова. Я даже невольно улыбнулась.

Весь урок мы что-то записывали, читали учебник и составляли план, поэтому постоянно находились близко друг к другу. Мне это было вполне нормально, а насчет Антоненко не знаю, он, наверное, думал о том, чтобы урок быстрее закончился. Что было вполне неудивительно.

В конце урока прозвенел звонок. Как я и думала, Слава быстро собрал свои вещи и просто подорвался от парты. Следом за ним пошли Кирилл и Паша, с которым он уже успел хорошо так сдружиться. Волкова проводила его долгим сердитым взглядом. Не знаю, что у них случилось, но она явно была на него очень зла. Я решила просто сегодня попробовать не выделяться, чтобы не попасть больше под ее великолепные шуточки. К счастью, она о чем-то начала говорить со своими подружками и просто ушла куда-то вниз. Я решила пойти по другой лестнице, чтобы с ней не пересекаться. И весь мой день прошел спокойно, на удивление. Слава больше ко мне не подходил и ничего не говорил. Волкова вообще меня шокировала, она меня вовсе не трогала целый день, а что-то ходила и обсуждала со своими подружайками. Мне же повезло, я, практически, на всех переменах болтала с Ленкой, которая меня отвлекала меня от мира сего.

После уроков у Лены были какие-то дела, поэтому мы с ней обнялись и она побежала в противоположную сторону от моего дома. А я неспешным шагом пошла свою обитель.

Дома я сделала уроки и успела как раз к тому времени, когда стоило идти на занятие по вокалу, которое было и сегодня. Кажется, Оксана очень сильно переживала из-за предстоящего выступления. А я волновалась, потому что очень хотела получить соло. Я натянула джинсы, одела серую кофту с котенком, куртку и кеды. И уже вскоре я была около нашего кабинета. Как я и думала, Антоненко тоже там был, причем только он один. Я даже застыла в дверях, залюбовавшись им. Он был в темных джинсах, черной рубашке с рукавом на три четверти и темно-серых кедах. Слава сидел на подоконнике, закинув ногу на ногу, и смотрел в окном. Смотрелось это привлекательно…