Андрей Ильин
По ту сторону жизни
© А. Ильин, 2020
© ООО «Издательство АСТ», 2020
* * *
Предисловие
Собрались на Ближней даче, под самое утро. Все пребывали в изрядном подпитии, но были еще бодры. Двигая стульями, расселись вдоль стола, на котором против каждого места стояли бутылки с винами и тарелки с закусками. Во главе стола сел «Хозяин». Все были оживлены и гомонили, обсуждая недавний банкет и делясь какими-то кремлёвскими сплетнями.
У дверей застыли немыми истуканами пара официантов с тележками, готовые в любой момент сменить блюда или принести вина, взгляды их были отрешённые, они ничего не видели и не слышали. Потому что не должны были. Может, они даже были глухонемые, потому что никогда рта не открывали.
Присутствующие гости расстёгивали воротники и распускали ремни, готовясь к продолжению праздника, по случаю дня рождения Ворошилова.
«Хозяин» звякнул вилкой о стакан. И все осеклись.
– Налэвайте.
Налили. Замерли.
– Хочу поднять этот бокал за тебя, дорогой Климент, чтобы всё у тебя было лучше всех. Как говорят у нас на Кавказе – будь быстр как барс, хитёр как лисица и летай высоко как орёл.
– Спасибо, Коба!
Все разом встали, стуча стульями, подняли рюмки, выпили, заговорили:
– С днём рождения, Климент…
– Сто лет живи, а потом еще сто…
Хозяин сел.
И все сели.
Звякнули вилки и ножи.
Потом были еще тосты. Сухие вина из кремлёвских погребов были почти без градуса, но когда пьёшь весь день, вечер и ночь – всё равно забирает. Физиономии гостей краснели, языки развязывались.
«Хозяин» пил любимое «Карталинское» тридцатиграммовым стаканчиком и смотрел, и слушал, улыбаясь в усы.
Он вообще любил слушать…
– Тост, у меня тост! – крикнул, вставая, Хрущёв.
Его потянули было за рукава назад, но он вырвался, повернувшись всем корпусом к «Хозяину».
– За нашего вождя и победителя, великого товарища Сталина!
Все вскочили, подняв рюмки. Хрущёв всхлипнул, утёрся рукавом и сказал:
– Как мы будем без тебя, дорогой ты наш Иосиф Виссарионыч? Сиротами станем!
И все мгновенно умолкли. И рюмки замерли в руках, не донесённые до рта.
Не так сказал Хрущ. И не то. Простой мужик, от сохи, вечно что-нибудь сморозит. Да еще, спьяну назвал товарища Сталина по имени отчеству, что было не принято и «Хозяину» не нравилось.
И всё вокруг замерло в ожидании. Потому что никто не знал, что за сим последует. И Хрущёв, что-то такое сообразив, закрутил головой и пошёл от шеи пятнами.
Генералиссимус усмехнулся, глянул на своих сподвижников, но глаза его не улыбались. Глаза его были ясны и остры.
– Хороший тост, – сказал он. – Но только это не скоро будет. Я еще всех вас похороню. На Кавказе долго живут! Пейте, пейте… За мое здоровье пейте. И ты, Никита, пей!
Хрущёв, быстро опрокинул рюмку. И все за ним. И тихо опустились на стулья, уперев глаза в тарелки.
«Хозяин», не торопясь, встал, отошёл к окну, закурил трубку. И пауза тянулась и томила.
– А вы чего сидите? Сегодня хороший день, сегодня день рождения лучшего друга советских спортсменов, нашего дорогого товарища Ворошилова. Пейте, кушайте, – приветливо сказал товарищ Сталин. – Вы мои гости, чувствуйте себя как дома. На Кавказе, кто не пьет и не ест в гостях, тот наносит хозяину дома обиду. – И тихо, в усы, проговорил: – Смертельную обиду…
Но эту, последнюю, фразу никто не услышал.
И все вздохнули с облегчением и стали пить и закусывать. А «Хозяин», стоя у окна и затягиваясь, смотрел сквозь клубы дыма на своих веселящихся друзей-сподвижников. На всех. И на каждого. И взгляд его был совершенно трезв…
* * *
Разговор был приватный, без свидетелей. Охрана осталась там, за дверью.
Один собеседник сидел в кресле, привалившись спиной к спинке и вертя в пальцах потухшую трубку. Другой стоял перед ним по стойке «смирно».
– Хочу поручить тебе важное дело. Мог поручить другому, но поручу тэбе. Если, конечно, ты никому о нем не расскажешь, потому что это будет наша с тобой тайна. Моя и твоя. Не подведёшь товарища Сталина?
– Что вы… То есть – никак нет!
Человек с трубкой внимательно глянул на собеседника.
– Тебя ведь Александром зовут? А по батюшке как?
– Михайлович.
– Хорошее имя, русское. Отец – сибиряк?
– Да. Из-под Томска.
– Бывал там, проездом. На каторгу. И когда бежал.
Александр слушал, тараща глаза на собеседника, который был Отцом Народов и его Верховным Главнокомандующим, а теперь в шаге от него, так что рукой пощупать можно.
– Верю тебе, Александр Михайлович. Зачем тебе говорить другим о моей просьбе, ты же не женщина, чтобы сплетничать.
– Так точно!
– Нужны мне люди, хорошие, которых подберёшь мне ты. Такие, что огонь и воду прошли. Офицеры, может быть, фронтовики. Но не из этих, – обвел пальцем вокруг. – Подбери кого-нибудь из тех, что не при деле, хоть даже они теперь сидят. Посмотри дела, полистай.
– А кого искать-то? – растерянно спросил Александр Михайлович. – Их же много сидит.
Собеседник поморщился.
– Извините, товарищ Сталин, я не то хотел сказать! – стушевался офицер. – Просто, если искать, если непонятно кого…
– Я же говорю – смышлёных подбери, с образованием, с опытом боевым, разведчиков или командиров, с наградами боевыми, чтобы не штабисты. Тех, что сами через линию фронта ходили, а не бумажки на столах перекладывали.
– А если они враги народа, то как же? Они же там все…
– А ты таких подыщи, которые не замарали себя. Человек тридцать – сорок. Справки наведи, кто они такие, где служили, чем отличились. С их сослуживцами поговори…
– А что мне моим начальникам непосредственным сказать?
– Ничего не говори. Никому. Отпуск возьми. А на месте объясни, что товарищ Сталин об одолжении попросил, маленьком, что ищет родственника какого-то. Понял, Александр Михайлович?
– Так точно!
– Тогда ступай. А я кому надо позвоню и записочку напишу, чтобы тебе препятствий не чинили. Езжай к себе в Сибирь и там всё узнавай. А этим… – опять обвёл вокруг себя пальцем. – Ничего не говори. Зачем им знать. Не надо им знать. Могут же у товарища Сталина быть его маленькие личные секреты. Езжай, Александр Михайлович…
* * *
Звонок телефона. Одного среди многих. Но не простого, того самого – кремлёвской «вертушки». Кто бы это? А вдруг сам Абакумов!
Тренькает звонок. Смотрит на него хозяин кабинета как на гадюку ядовитую, взять в руки не решается. Не приходится от таких звонков ничего доброго ожидать, не станет кремлёвское начальство просто так звонить в далёкую Сибирь.
Эх!.. Поднять трубку.
– Слушаю!
– Здравствуй, товарищ.
Что?.. Кто?!.. Нет, не Абакумов. Это сам товарищ Сталин!
Враз вспотел хозяин кабинета, лысину и лицо платочком промокнул. «Хозяин» на проводе!
– Слушаю, товарищ Сталин!
– Как живёшь-можешь, Григорий Михайлович?
– Спасибо, товарищ Сталин, хорошо.
– Просьба у меня к тебе небольшая будет. Человечка к тебе направлю, прими его, помоги, чем сможешь. Хороший человечек. Нужный.
– Так точно, сделаю товарищ Сталин. Чем смогу – помогу! Только чем?
– Он сам скажет. Людей ему найти надо, дела их посмотреть, допросить. Проглядели мы их, Органы проглядели. Не по тем статьям привлекли. Враги они советской власти, которые овечками прикинулись, следствие обманули. Мы теперь их найти должны и привлечь по всей строгости социалистической законности. Он с ними поработает и заберёт у тебя.
– А… А товарищ Абакумов знает?
– Зачем товарища Абакумова по таким пустякам тревожить? Не надо. Пусть это будет наш с вами маленький секрет.
– Но документы…
– Ты сам подумай, как сделать, ты же в Органах не первый год. Дело важное, государственное, а ты бюрократию разводишь. Нехорошо…
