– Аморин Ксанор де Нэвариус, не смей отворачиваться от магического шара, когда я с тобой разговариваю! – требовательно произнес мужчина с синими глазами из зеленоватой сферы на стойке у самого окна.

Аморин поморщился, но вынужденно вновь повернулся к папаше, в чьих глазах играют всполохи, выдавая в нем дракона. Тот завел новую привычку связываться с ним в дикую рань, пока вся академия Шэон спит.

И он в том числе.

Сейчас Аморину пришлось склониться над шаром пониже, чтобы заслонить своим полуголым торсом кровать, на которой свернувшись калачиками, посапывают две девушки. Как их… Хотя, ладно. После праздника весеннего разлива они сами не вспомнят, что творилось.

Он откинул серебряную прядь со лба и, сунув пальцы подмышки (из окно неприятно поддувает), произнес:

– Я просил не связываться без предупреждения.

– Я твой отец, – отозвался из магической сферы Гатир де Нэвариус, – я оплачиваю твое обучение в академии Шэон, и буду связываться, когда захочу. Ясно?

Он требовательно посмотрел на сына синими, как два куска льда, глазами, в которых полыхает пламя. Холодное пламя драконов ледяного побережья.

Аморин нехотя кивнул – родитель прав, все счета за его обучение и гулянки оплачиваются из семейной казны. Но это цветочки, по сравнению с азартными играми папани и братца Лазурита, которые продули уже половину активов.

Аморин искренне надеялся, что однажды завещание деда вступит в силу, и он возьмет в руки управление золотыми запасам семьи де Нэвариус. Сам бы он справился с этой задачей куда более эффективно.

Отец словно прочел его мысли – губы искривились в довольной и какой-то победной улыбке.

Он проговорил:

– Сегодня, наконец, открыли шкатулку с завещанием твоего деда Ксанора, в честь которого, если вдруг забыл, тебя назвали. Семейный поверенный подтвердил твое право вступления в наследство…

– Слава огненной Илире, – выдохнул Аморин, ощутив, как с плеч прямо гора сваливается.

Даже не верилось, что он, наконец, выскользнет из этой жуткой и невыносимой опеки, тотального контроля отца, который почему-то уверен – сын без его участия ну вот ни за что не сможет распоряжаться своим образованием, финансами и вообще – жизнью. Может из-за старшего брата, Лазурита де Нэвариуса, рядом с которым он для отца всегда не достаточно ледяной, не достаточно пламенный, и вообще – не достаточно.

И теперь все – оковы падут. Он возьмет управление жизнью и деньгами в свои руки и лапы. Уже давно пытается сделать это, даже распределяет траты сам – вон, его переговорный шар создан самим Шарусом Вормином, гениальным виверном и ученым.

Только снисходительная улыбка ненаглядного родителя в гладкой поверхности шара как-то совсем не вдохновляла.

– Я знал, что ты обрадуешься, – проговорил Гатир де Нэвариус, как-то нарочно растягивая слова, – как и пункту в завещании о твоей женитьбе.

Аморин вытаращился в магический шар и вцепился в его стойку пальцами.

– Женитьбе? – оторопело выпалил он.

– Именно, – довольно отозвался его родитель. – В завещании ясно сказано, что оба внука Ксанора де Нэвариуса получают доступ ко своей доле наследства только после того, как обзаведутся официальными женами и будут уверены, что род де Нэвариусов на них не прервется.

Аморин ушам не верил.

Да как так?

Опять его папаша умудрился вывернуться так, что никак не получается уйти от его неусыпного и удушающего контроля. Какая свадьба? Он дракон! И имеет право, во-первых, на законную ветреность (это закреплено в декларации драконов еще со времен первых Агариносов!), а, во-вторых, если уж ему приспичит жениться, то сделает это по своей воле, а не потому, что родителю приспичило.

Ах, да. У родителя ведь свои планы на его часть наследства.

Нет уж, дорогой папаша, не выйдет.

– А Лазуриту ты уже сообщил эту расчудесную новость? – выдавил Аморин сквозь зубы. Кто бы мог подумать, что такая обалденная ночь превратиться в такое кошмарное утро.

Губы Гатира в магическом шаре растянулись в сухой улыбке.

– Лазурит в курсе, – сообщил он. – И, если ты не знал, у него на примете уже давно есть подходящая особь… особа.

Особь. Конечно, громкоговорящая оговорочка.

– А для тебя я уже подобрал девушку и она едет в академию Шэон для знакомства, – закончил Гатир.

Вот этого Аморин выносить уже не собирался. Папаня не просто давит на него – он решил устроить всю его жизнь, а потом (ну а как иначе?) запустить когтистые лапы в дедову казну, которую тот собирал не одну сотню лет.

– Хорошего дня, отец, – выдавил он сквозь зубы и сделал быстрый пас над магическим шаром.

Изображение в нем тут же потухло, а Аморин, на бегу натягивая блестящую рубашку и брюки, выскочил из комнаты. Знакомиться с какой-то непонятной подсадной уткой, которую папаня наверняка вынудил согласиться на эту аферу – еще полбеды.

Но еще больше Аморину не хотелось подыгрывать, сдаваться перед родителем, который всю его жизнь почему-то не доволен младшим сыном-драконом.

Куда он пойдет?

Да Илира его знает…

Может подальше? Переместиться в замок троюродной тетки и оттуда наблюдать за бешенством папани, когда подставная невеста приедет в Шэон и не обнаружит его в академии?

Карина быстро обмоталась полотенцем и вылезла из ванной, рискуя в темноте поскользнуться на мокром кафеле.

Ну, чудесно. Теперь у нее еще и электричество отключили. И никого не волнует, что пришлось уволиться с работы (коллектив невыносимый), задолженность по кредиту растет, а помочь, вообще-то, некому.

От холода кожа моментально покрылась мурашками. Она прошлепала мимо зеркала в коридоре к кладовке, покосилась на отражение. Черные волосы облепили плечи и спину до самого пояса, на бедрах пупырышки – конец сентября, отопление еще не дали (хотя бы, не перекрыли за неуплату).

Ничего, сейчас она запустит мини-генератор – хватит ненадолго.

Но, распахнув дверь в кладовку, Карина едва не уронила полотенце от испуга.

– Какого хре… – вырвался перехваченный страхом возглас и застрял в горле.

Прямо перед ней, в её личной кладовке уперся плечом в стену парень. В темно-красных брюках на бедрах, рубашка какая-то серебристо-блестящая, как у поп-звезд, и расстегнута на груди. Впечатляющей такой мужской груди, накаченной, на животе кубики пресса, весь такой атлетический. Волосы белые, точнее даже серебряные (как такое может из человека расти?!). Сам он выше нее на голову и смотрит как-то задумчиво пронзительно-голубыми, аж страшно, глазами.

На Карину накатила такая оторопь, что на секунду забыла, где находится. Но когда он чуть наклонил голову, почему-то улыбнувшись и продолжая её разглядывать, резко пришла в себя.

– А ну стоять! – заорала она не своим голосом и ухватила первое, что попалось под руку в полумраке кладовки.

Этим оказалась бейсбольная бита, она замахнулась. Брови парня приподнялись, губы чуть дрогнули в еще большей улыбке, а Карина запоздало поняла – полотенце больше ничего не держит, и оно благополучно валяется в ногах.

– Черт! – выкрикнула она, спешно подбирая полотенце и пытаясь прикрыться, одновременно продолжая замахиваться битой.

Но полотенце одной рукой никак обматываться не хотело, биту в таком положении тоже оказалось держать трудно – тяжелая, зараза.

В груди ухнула паника – она голая перед каким-то парнем, который непонятным образом проник в её квартиру! Надо вызывать полицию! Что ему здесь надо? Да что у нее за тупые вопросы?! Это вор! Или…

Картинки одна другой страшнее пронеслись в голове Карины с такой скоростью, что её качнуло. Едва удержалась на ногах, продолжая неловко прикрываться спереди полотенцем.

Парень с довольной ухмылкой все еще изучал её, нисколько не смущаясь ни вида Карины, ни биты.