Сон в кресле не прошёл бесследно, и когда он проснулся, всё тело ломило, а во рту стояла гадость. Он разлепил глаза и поднялся в комнату. Вильям уже ушёл. Странно, проскакал мимо и даже не разбудил. Ян вернулся в холл и, душевно зевнув, устроился на высоком стуле возле стойки.

     — Вильям просил передать, чтобы ты сегодня вечером был тут. Он вернётся, — из-за стойки раздался голос Рика, валяющегося на раскладушке.

     — Чего? — Ян подтянулся и, перегнувшись через столешницу, посмотрел на Рика.

     — Того. Рик ака «голосовая почта» сообщает: «Ян, будь вечером в „Приюте“, я вернусь. Вильям».

     — А он не мог меня разбудить? Странный такой...

     — Вечером ты мне как раз здесь нужен, так что, — Рик присел на раскладушке и потянулся.

     — Пойду-ка я поваляюсь. Спать в кресле — это какая-то жопа.

     Ян вернулся в комнату и плюхнулся на спину, раскинув руки. «Как же всё достало... Как я задолбался. Нет, не верю, что это мой дом. Я хочу домой», — он глубоко вздохнул и провёл ладонью по лицу. Ему срочно нужна была Сеть. Как бы он не отнекивался, но рано или поздно придётся узнать это место получше. Всё это время Ян упорно пытался не вспоминать о рассказе Алисы, воспринимал как должное обрывистые воспоминания и пробовал приспособиться. Но в голове пульсировали и нарастали вопросы, а тоска по неизвестному и забытому дому становилась только сильнее. Подавленность нарастала с каждой проведённой в обшарпанной комнате секундой, по телу пробегали мурашки. Ему казалось, что серый потолок опускается прямо на голову и плющит. Он перевернулся на бок и прикрыл глаза. Несмотря на дикую ломоту теле и ощущение, что его танк переехал, сон не приходил, а беспокойство ускоряло сердцебиение, будто он энергетиков перепил. С этим надо бы что-то делать, и побыстрее, но на свалку идти совсем не осталось сил, видеть помойные улицы Мэйхема тоже не хотелось. Вот уснуть бы сейчас, а проснуться дома, под любимым одеялом, в обнимку с тёплой родной девочкой, запускающей пальцы в его отросшие волосы и мурлычущей сладким голосом, что пора вставать. Он прерывисто вздохнул: ещё одно мутное воспоминание, размазанное и подёрнутое туманом. Ян даже не знал, что хуже — что это может быть иллюзией и надуманными картинками, или то, что он действительно «где-то там» оставил настоящую жизнь.

     — Хочу домой... — выдохнул Ян в пустоту комнаты.

     Через несколько минут в дверь постучали. Сначала несмело, потом более настойчиво. Ян приоткрыл один глаз и брякнул сухим горлом:

     — Да войди уже!

     Дверь открылась, и на пороге стояла Кира. Она мялась и не решалась войти. Её силуэт в блеклом свете коридора темнел невнятным пятном, но платье, кажется, то же, в котором она тусовалась в «Жести», выделялось. Она выглядела помято и сонно. Неужели дома не была до сих пор?

     — Можно?

     — Заходи, — буркнул Ян. Сейчас не хотелось её видеть, да и, честно сказать, не хотелось видеть вообще никого, хоть дверь муруй.

     Он наблюдал, как Кира простучала прозрачными босоножками на высокой пластиковой платформе по полу и присела на закиданный шмотками стул, закинув ногу на ногу.

     — Что ты хотела? — он зевнул и сел. — Как, кстати, до дома добралась?

     — Будто тебя это колышет, — хмыкнула она и скрестила руки на груди. — Я не была дома, нашлись дела поинтересней.

     — Зачем ты вообще так сделала? Спалила Нейта этим типам, мы еле отделались от них...

     — Потому что ты не знаешь, кто Нейтан такой, и за что его искали. Хочешь прикрывать его жестяную задницу — вперёд. Я в это ввязываться не хочу, — она мотнула головой, отбрасывая с лица длинную чёлку.

     — Не хочешь ввязываться, но спалила его присутствие, мы бы ушли оттуда просто и всё, — Ян пожал плечами.

     — Да что ты. Давай теперь всё будет вращаться вокруг Нейта, да? Может, ты и трахаться с ним будешь? — по лицу Киры было видно, что она заводится, и до скандала снова недалеко.

     — Что ты несёшь, господи, — он закрыл глаза и вздохнул.

     — В общем, дело твоё, честно. Меня взбесило то, что его проблемы испортили нам отдых, — сказала она уже более спокойно.

     — А ты где была? — Ян решил сменить тему.

     — Ты знаешь, в клубе нашлась пара интересных персонажей, они, оказывается, решили оттянуться, а сами были из четвёртого сектора. Я и зависла с ними.

     — Ясно, — он почувствовал, что где-то под рёбрами кольнуло, когда представил это самое «зависание». — И как, интересно было?

     — А как же, — с ехидной улыбкой ответила Кира. — Ты же меня бросил.

     — За это, конечно, прости. Но я не мог в такой ситуации Нейта оставить одного...

     Она немного помолчала. Кира сидела на стуле вполоборота и разглядывала ногти. Ян не знал куда себя деть. Разговор не складывался, она сейчас пыталась на него повесить вину, и он эту вину отчасти даже чувствовал, но всё равно считал, что поступил правильно.

     — Ты знаешь, — вдруг начала она, — я тебе кое-что расскажу. Это не про клуб... На самом деле я родилась не здесь, в смысле, не в шестом секторе. Моя маман работала в третьем секторе и у неё была отличная жизнь. Ну, ты знаешь — машина, хорошая работа инженером в одной из корпораций, большая квартира в чистом доме. Возможность покупать разрешения на технику, ремонт и всё остальное... Я плохо помню. Мне было лет семь, наверное... Но там, «наверху», так круто. Однажды мать напилась и выдала, что заделал меня один из высшего звена корпорации, обычно такие тусуются уже во втором, иногда и в первом секторе. После этого ей взбрело в голову рассказать ему, а тот решил, что она захотела обвести его вокруг пальца, отказался от тестов ДНК и замял вообще всё это говно. Потому что, если бы у него там наверху узнали, что начальник трахнул по их меркам почти отребье, он сам бы лишился уважения и влияния. Мудила. Мою мамку он подставил и уволил, отправил нас в шестой сектор... Потом мать заболела, а из-за «проступка», который на неё повесили, не смогла заплатить за лечение — с неё сняли все поинты, она почти ушла в минус и меня с собой прихватила. Умерла она года два назад, кажется...