Ей кажется, что она похудела, придя к этому выводу утром, собираясь на работу. Кожаная портупея свободно висела на ней, и Гермионе пришлось с помощью магии ушивать ремни, подстраивая под себя. Аппетит потерялся еще неделями ранее, когда она узнала о своем «клиенте». Драко занимал все мысли. Вкручиваясь и оседая в голове.

Ее богатый словарный запас кончался, когда речь шла о Малфое, заменяя его на достойные к этому мужчине слова:

Пиздец.

Блядь…

Гермионе снилось, как она бежит в темноте, отбиваясь от Пожирателей, бросаясь в них смертельными проклятиями, промахиваясь. Ее злило это. Она слышала смех. Их отвратительный смех. И в конце той темноты стоял он. На его лице была издевательская улыбочка, а горло обрамляла кровавая цепочка пореза. Малфой ничего не говорил, но она понимала на подсознательном уровне, что он знает. Знает, что она видела всё и ей понравилось.

Длинные пальцы…

Хриплый стон удовлетворения…

«Мерлин, хватит…»

Грейнджер идет к лифтам, совершенно не смотря по сторонам, ей не хочется никого видеть. Это ее защитная реакция. Если она не видит никого, то и ее не видно.

— Утро…

Гермиона переводит взгляд на того, кто потревожил ее и почти закатывает глаза, но вовремя собирается и улыбается.

- Доброе утро, Толиус.

В отличие от нее, он выглядит свежо и бодро. Мидлл протягивает ей картонный стаканчик маггловского пряного кофе. Гермиона быстро благодарит и, стараясь не задеть его пальцы, принимает напиток. Она знала, что коллега был магглорожденным и жил в западной части Лондона. И часто приносил кофе, покупая его по пути на работу. На этом его привлекательность заканчивалась, сменяя мерзкими завуалированными подкатами.

— Как дела? — продолжает он, попутно нажимая кнопку лифта.

«Отвратительно» — хочет ответить она, но из горла ползет привычное:

— Все замечательно, Толиус. Как у тебя?

Аврор что-то говорит про открывшийся неподалеку ресторанчик с морской кухней, пока они заходят в лифт. Гермиона привычно фильтрует его намеки и смело отправляет в мусорную корзину. И как только хочет потянуться, нажать кнопку, впереди вырастает фигура.

«Боже, за что мне это»

Почти секунду Малфой зависает в коридоре. Она уверена, что он размышляет над тем, зайти ли ему в лифт или подождать следующего. Но он уверенно шагает вперед, становясь справа от Грейнджер. Конечно! Конечно, его гордость и нравы не позволят ему струсить и уйти, думает она.

Гермиона готовится к зрелищу. И как только об этом думает, коллега начинает говорить.

— Что-то здесь отвратительно завоняло, — намеки совершенно прозрачны. — Гермиона, как думаешь, намерено ли он спрятался под боком у Кингсли?

Гермионе до одури хочется повернуть голову вправо, чтобы увидеть все эмоции на лице Драко. Но она сдерживает себя, продолжая молчать, не отвечая на бред Мидлла, а он в свою очередь только разминался.

— Посмотри, неужели он пытался повеситься, освобождая нас от этого груза?

И Толиус попадает прямо в яблочко. Потому что Грейнджер ведется на эту уловку и косит взгляд прямо на Малфоя. Что-то обрывается у нее внутри, когда она замечает из под ворота рубашки розовый шрам, поставленный ею. За это время его шея два раза столкнулась с ее метками. Татуировкой, которую Гермиона вынуждена была поставить и длинным порезом, который вообще не входил в ее планы.

Бедро девушки начинает гореть. Прямо в том месте, где лежал нож. Она познакомила Малфоя с лезвием, находясь в какой-то белой горячке, когда ощутила власть над его телом. У нее никогда не было садистских замашек. Они объявлялись только находясь рядом с ним.

Толиус что-то мямлит, а эти двое замершим грузом стоят, смотря прямо перед собой. Гермиона боковым зрением замечает движение. И вновь смотрит, приклеив к нему взгляд. Драко устало, молча, как-то пассивно-агрессивно достает из внутреннего кармана пиджака портсигар, тянет своими блядскодлинными пальцами за край сигареты, прикуривает без помощи палочки.

И у Грейнджер от этой картины по венам сплошная лава антипатии, почти злости, ей хочется больше никогда не смотреть на то, как совершенно он курит. Потому что это один из ее тайных кинков. Потому что красиво курить умеют не все.

Но не Малфой.

Малфой умел.

Он будто проходил курсы, где учат так выдыхать дым, с этим блядским прищуром. С этим ощущением того, что ему плевать на все вокруг. Через мерзкие высказывания Мидлла, она слышит, как Драко вдыхает в себя эту ядовитую смоль и ей хочется, чтобы дым заволок весь лифт. Потому что она даже думать не хочет о том, насколько у нее, наверное, идиотски, тупой взгляд: усталость, наверняка морщинка меж бровей и написанная на физиономии заинтересованность. Гермионе хочется просто закрыть глаза, зашить их леской и никогда больше не видеть его.

Она не замечает, как Драко выходит на своем этаже, оставляя после себя запах крепких сигарет. Не слышит возмущения Толиуса. Слышит лишь свое бешено бьющееся сердце. Она ошиблась, подумав, что только она пометила его. Малфой оставил такую же кляксу. Прямо внутри Гермионы.

— Ну так что? — вырывает ее из мыслей коллега. — Я прав?

— Давай не будем портить друг другу настроение, — отвечает она и выходит на нужном этаже.

Чтобы отделаться от Толиуса, Гермиона идет в кабинет Гарри, наверное чтобы поднять настроение и отвлечься от мыслей, которые тянут ее на дно. Она как всегда без стука заходит в кабинет и замирает. Закрывает глаза, улыбается, захлопывает дверь и теперь уже стучит.

— Гермиона, заходи!

Девушка входит и видит, как Поттеры уже отстранились друг от друга, после того, как она прервала их поцелуй.

— Боже, простите меня, — извиняется она, подходя к Джинни и крепко обнимает ее. — Моя привычка заходить без стука отвратительна! — приобняв Гарри, Гермиона вновь посмотрела на них.

Хоть у кого-то все хорошо. Хоть кто-то радует ее своим счастьем.

Друзья поженились, как только Джинни закончила Хогвартс. Их отношения были настолько велики, что любовь, которую они источали, можно было считать магией. Гермиона никогда не встречала настолько любящих друг друга людей, которые прошли через многое вместе и оставались верными по сей день.

Свадьбы не было. Они расписались вдвоем и отправились в путешествие по странам Европы. Семья и друзья поддержали их желание не делать церемонию, потому что в то время послевоенная шумиха еще не улеглась. Каждый репортер готов был продать душу за снимки героев войны. И новость о свадьбе бы раздразнила их еще сильнее.

Гарри построил большой дом, недалеко от дома Уизли и долго уговаривал мистера и миссис Уизли переехать к ним, но они вежливо отказались. Тем не менее проводили почти все время у Поттеров.

Джинни работала спортивным репортером, освещая матчи по Квиддичу, занимая целый разворот в Ежедневном пророке. Часто путешествовала по странам и брала интервью у игроков команд. Одним словом, работа для нее была любимым делом.

— Гермиона, я так рада тебя видеть! — девушка улыбнулась, взяв за руку подругу и поманила на диван.— Угощайся, мама испекла кексы.

На журнальном столике пирамидкой лежали шоколадные кексы источая невероятный запах. Гермиона глубоко вдохнула из-за желания перебить сигаретный дым, который оставил Драко.

— Откуда ты вернулась? — Грейнджер потянулась к кексу с удивлением замечая, что они были еще горячие.

— Не поверишь! — Джинни улыбнулась, и перевела взгляд на мужа, который подсел к ней. — брала интервью у будущей жены Рональда!

Гермиона так и не донесла десерт до рта, замерев от услышанного.

Рон, милый Рон.

Их отношениям не суждено было продлиться больше года. Они оба прошли через многое, но не сумели, как Поттеры, выдержать такого груза. Или их влюбленность так и осталась детской, так и не переросла во что-то серьезное. Гермиона питала к нему теплые чувства, даже после разрыва. Они остались лучшими друзьями.

Сразу после этого Рон улетел во Францию и прошел отборочные в команду «Пушки Педдл». И теперь играл за вратаря, принеся своим приходом новую жизнь и победы этой команде. Они быстро набирали позиции в турнирных таблицах. После расформирования Пушки стали одними из лидеров. Гермиона невероятно гордилась им, как и все остальные. Рон часто присылал ей плакаты с подписями всей команды, после каждого выигрыша, до недавнего времени…