Сидят, шепчутся…

Сто процентов…

А что им, собственно, ещё делать?

Жизнь прожита, перспектив никаких, а из развлечений только поликлиника, выборы, разговоры, как везде плохо и о том, какая молодёжь пошла испорченная, а уж конкретно Ленка, какая была хорошая девочка, а теперь шалава первостатейная.

Видать, вся в мать пошла – та тоже шалавой была.

Впрочем, Ленка этого и не отрицала и, хоть и прекрасно знала, как ей перемывают косточки сидящие у подъезда благообразные фурии, всегда здоровалась, вежливо улыбалась и вела себя исключительно благожелательно и приветливо.

Ей, по большому счёту, было даже жалко этих бабок, выросших во время всеобщей повальной нравственности, когда раскованность в отношениях ставила на тебе несмываемое пятно.

Им, наверное, просто завидно.

Ленка была уверена, что, стань сейчас любая из них, вот абсолютно любая, молодой, она бы с неописуемым восторгом бросилась навёрстывать упущенное в молодые годы и уж точно никогда бы не вышла замуж за того сморчка, которым был её покойный дед.

Она выпорхнула из подъезда, поздоровалась со своими престарелыми завистницами и, отойдя на несколько метров, остановилась, сделав вид, что поправляет стринги, а заодно продемонстрировав сидящим на лавочке свою задницу, после чего обернулась, улыбнулась виновато и, в приподнятом настроении пошла дальше.

О, Петька со своими друзьями-интеллигентами с утра уже сообразили, стоят, красавцы племенные, у помойки, видимо, продолжение дня планируют.

– Привет, Ленок, – хрипло поздоровался Петька, отделившись от группы из трёх товарищей и подойдя к ней.

Ленка остановилась.

– Здорово, Петюнь! – приветливо ответила она и улыбнулась.

Сейчас, наверное, мелочь попросит.

Точно!

– Ленок, дай мелочишки какой-нибудь, а?

Он старался придать голосу бодрость и нотки веселья, но годы, проведённые в страстной и, что немаловажно, взаимной любви со всеми производными алкоголя, не дали ему этого сделать. Уж в чём чём,, а в отношениях с алкоголем он был куда большим полиглотом, чем Ленка в её отношениях с мужчинами и не только с ними.

Она вытащила из сумочки кошелёк, достала сотку и протянула Петьке.

– Спасибо, спасибо тебе, Ленок, спасаешь, – поблагодарил Петька и в этот раз его голос прозвучал немного живенько и почти весело.

Петька даже заулыбался.

– Ладно, давайте, – попрощалась Ленка, – отдыхайте.

– И тебе всего хорошего, Лиса!

Это он её так в школе называл.

Вот какие всё-таки люди разные – со школы чуть больше семи лет прошло, а поставь их с Петькой рядом, никто и не скажет, что у них всего год разницы. Да, образ жизни есть образ жизни.

Петька, конечно, ещё в школе начал слегка усугублять, но тогда это выглядело круто, по-мужски. Он был таким задиристым, весёлым, а девчонки при нём просто млели и этот хитрован этим успешно пользовался.

Эх, Петька, Петька…

Сейчас, наверное, в сотый раз будет своим дружкам рассказывать, как он эту рыжую в своё время и так, и этак, а она прям вся млела, пищала и бегала за ним, как озабоченная кошка.

Ну да, ну да, почти так всё и было. С одной лишь маленькой разницей – это она тогда, в девятом классе, подтянувшаяся, похорошевшая и кое-чему научившаяся за время летних каникул, просто отбила его у всех остальных девчонок. Ей льстило, что другие ей завидуют, а он был без ума от того, что Ленка была готова везде и всегда.

Глупый мальчик не знал, что хотела Ленка куда больше, чем он мог ей дать.

Ленка обернулась – ага, стоят, ей вслед смотрят. Значит, Петька им снова рассказывает или про спортзал, или про чердак, или ещё про что.

Она послала компании воздушный поцелуй и пошла к метро.

Ей было весело.

Ленку вообще устраивала её жизнь – никаких обязательств, никаких серьёзных отношений, никакой любви и прочих глупостей. Нет, она, конечно, влюблялась, но это вряд ли можно было назвать любовью – так, желание обладать самой и чтобы обладали её и всё, а расставалась так она вообще легко и без лишних объяснений.

Они ей потом названивали, требовали объяснений, грозили, умоляли, но Ленке было как-то абсолютно пофиг – к бывшим она не испытывала ничего. Абсолютно ничего. Да и было этих бывших не больше десяти человек и тут она не лукавила – это были именно бывшие, то есть те, общение с которыми не ограничивалось туалетом в клубе, задним сиденьем машины или комнатой в общаге; бывшие это те, с кем отношения длились хотя бы несколько недель, а сколько было прочих, она и сама вспомнить не могла, да и номер свой предусмотрительно никому не давала.

Жизнь, короче, била ключом.

Пожилой мужчина открыл перед ней дверь, пропуская внутрь и Ленка, одарив его улыбкой, отчего у мужика аж глаза загорелись, вошла в метро, достала из сумочки карточку, прошла через турникет и встала на эскалатор.

Вот чем занимаются, если не большинство, то, по крайней мере, многие, стоя на эскалаторе?

Правильно – смотрят и оценивают тех, кто едет напротив, тем более, что эскалаторы у нас не скоростные и для беглого оценивания времени вполне хватает.

На Ленку смотрели почти все, особенно всякие малолетки, страдающие от полового созревания и отсутствия внимания со стороны противоположного пола, что, само собой разумеется, ей льстило, хотя эти юноши и не вызывали никакого, даже спортивного, интереса.

Лишь один раз, увидев девушку с парнем, возможно даже молодожёнов, мило болтающих о чём-то, она посмотрела последнему прямо в глаза, улыбнулась и сделала жест, намекающий, чтобы он ей позвонил. Его спутница, само собой разумеется, это заметила и гневно посмотрела на смущённого и не знающего, что сказать, парня, потом бросила полный ненависти взгляд на Ленку, но та просто отвернулась, будучи не в силах сдержать смех, представляя, какие у них наверху начнутся разборки.

Шутка, конечно, злая, но всё равно смешная, да и вообще, если подумать, то почти весь юмор основан на унижениях, оскорблениях, подставах и высмеивании других. Просто у кого то это получается лучше, чем у остальных.

Ленка спустилась и вошла в переполненный вагон, втиснувшись между какой-то мамашей с ребёнком, недовольной всем, всеми и вообще жизнью, что легко можно было определить по её кислой, неухоженной физиономии и молодым симпатичным парнем, упершимся Ленке в спину и явно испытывавшим от этого факта моральное удовлетворение.

Первую остановку проехали спокойно – Ленка лишь чувствовала его дыхание на своей шее, а после того, как в вагон вошло ещё несколько человек, и Ленка задницей вплотную к нему прижалась, парень робко прикоснулся рукой к её бёдрам. Он, впрочем, почти сразу убрал руку, как бы сделав вид, что произошедшее чистая случайность, но, так как Ленка даже не обернулась, то этот нахал осмелел и повторил попытку, на которую последовала реакция, которой парень совсем не ожидал.

Ленка, заведя свою левую руку за спину, с силой прижала свою ладонь к его паху и с удовлетворением оценила реакцию мужского организма на саму себя, а парень, ошалев от того, что она сделала, убрал руку и Ленка, с трудом повернувшись, увидела его расширившиеся от удивления глаза.

Ну да, ну да – девочки себя ведь так не ведут, правда?

Ей нужно было выходить.

На прощание Ленка приблизилась к его лицу, жадно лизнула слегка обалдевшего молодого человека в губы и вместе с мамашей, которая выглядела ещё более недовольной, чем до этого и другими, не менее радостными, пассажирами, с облегчением вышла из вагона и даже не обернулась.

На улице между тем стало жарко и Ленка, выйдя из метро, мысленно похвалила саму себя за то, что так легко оделась, хотя, даже если бы было прохладно, она бы вряд ли надела больше того, что сейчас на ней было – Ленке нравилось, когда тело, как говорят в народе, дышит.

– Приветик, – Ленка чмокнула подругу в щеку, – как сама?