– Ты увидишь, когда он родится. Обещаю, брат.

– Я оставил их в самое сложное время. Пока я здесь отлёживаюсь, она там одна.

– Она не одна.

– Она без меня! – рявкнул так, что врач попятился к двери. Холодным спокойствием Самир больше не мог похвастаться. – А я не могу ходить. Не могу защитить их! Валяюсь здесь, как гребаное бревно!

– Ну что, опять разбушевался? – в комнату вошёл Монгол, пропустил к двери врача. – Опять доктора обижаешь? Я бы на его месте тебе уже галоперидола кубиков десять всадил.

Илья поднялся со стула, сунул руки в карманы брюк.

– Ноги твои скоро бегать будут. А жена родит. И снова будете вместе. Пока потерпи. Так нужно. Если «оживёшь» сейчас, на тебя всех собак повесят. Нам это не нужно. И не забывай, кто мы. Мы твои друзья. Мы не позволим обидеть твою женщину, Самир.

Он знал, что Настя в безопасности. Но не знала этого она. И это всё меняет.

– Никаких сроков. Привезите её ко мне. Сегодня. Сейчас.

***

Осторожно выглянула из комнаты – вроде никого. Не слышно шума, и на первом этаже, как обычно бывает по утрам. Видимо, Алимы до сих пор нет дома, а Тагир уже ушёл.

Я спустилась вниз, зашла в столовую. Завтрак накрыт на одну персону.

– Приятного аппетита, Анастасия, – домработница вежливо улыбнулась, а меня снова затошнило. Никак не забыть мне их с Тагиром развлечения.

– Спасибо. Вы можете идти, Диля, – есть в её присутствии не хотелось. Как и видеть эту женщину.

Завтрак казался пресным и невкусным, а мысли в голове устроили хаос. Всю ночь я раздумывала над тем, правильно ли поступила, когда, испугавшись Тагира, поспешно согласилась на предложение «руки и сердца» Лазарева. Снова изучала бумаги, которые удалось сфотографировать в кабинете Самира. Лазарев был не последним человеком в этой пирамиде из загадочных лиц и неизвестных мне, но оттого не менее значимых фамилий. И оплату за свои труды получал более чем достойную. К тому же, Самир ему доверял даже свой дом. Наши охранники работали в конторах Лазарева.

В итоге я пришла к выводу, что лучше довериться Захару, нежели плыть по течению и ждать, пока Алима с Тагиром решат меня прикончить.

Услышав приглушённый говор, доносящийся из кухни, я отложила вилку, тихо поднялась со стула. В этом доме всегда нужно быть начеку, а потому я очень внимательна. Пару раз моя настороженность сыграла мне на руку. А то так бы и жила в счастливом неведении, что меня хотят убить, а моего ребёнка использовать, как наследника империи Сабурова.

Подошла к приоткрытой двери, прислушалась. Дильноза с кем-то говорила по телефону, и я уже собиралась, было, уйти, но услышала нечто, что мгновенно сковало тело напряжением:

– Она сейчас ест. Хорошо. Как только закончит, я выведу её на улицу.

Что? Это она обо мне? Зачем она выведет меня на улицу? По телу прошёл озноб.

– А что мне ей сказать? – замолчала, выслушивая собеседника. – Но… Да, я поняла. Под любым предлогом посадить её в машину. Не пугать. Всё ясно. Я попрошу её съездить со мной в город.

Стук моего сердца, казалось, слышала даже она. Это Тагир… Это он приказал меня убить! Решил воспользоваться тем, что Алимы сейчас нет, и… Ведь я теперь знаю его тайну. Видела их с Дилей… И если я расскажу Алиме, она уничтожит его.

А что, если это не Тагир? Быть может, это Алима… Вдруг она решила запереть меня в каком-нибудь сумасшедшем доме до родов, а потом по её приказу из меня вырежут ребёнка и убьют. Мой сыночек никогда не узнает, как звали его мать, никогда не услышит моей колыбельной. Эта змея заберёт его себе, а её мужа мой сын будет называть отцом и искренне недоумевать, почему тот его не любит.

Отпрянув от двери, я быстро вернулась на место, окоченевшими пальцами схватила приборы.

– Анастасия, могу я вас попросить съездить со мной в город? – Ах ты ж, гадина! Сколько заплатят тебе, проклятая, за то, что ты сейчас загубишь две жизни?

Растягиваю губы в заученной приторно-сладкой улыбке.

– Что-то случилось?

– Хозяйка просила забрать детей от дедушки, а сама она останется там ещё на день. Няня заболела, и она говорит, никто не позаботится о них лучше, чем вы. Позвонить вам она не смогла, говорит, у вас что-то с телефоном.

Так вот что они придумали? Обмануть меня, окрутить. Использовать детей, чтобы не смогла отказать.

– Ох, ну, конечно, съездим. Я уже по ним соскучилась, – изображаю радость вполне искренно. Думаю, я уже смогла бы обмануть даже Станиславского. – Сейчас только соберусь, ладно?

Пока Дильноза убирает со стола, я поднимаюсь наверх, по дороге быстро печатаю сообщение Захару:

«Они что-то задумали. Я слышала, как домработница говорила с кем-то по телефону и обещала выманить меня на улицу. Там ждёт какая-то машина… Помогите мне!»

Ответ приходит мгновенно:

«Я понял. Не показывай, что раскусила их. Немного потяни время. Мне нужно полчаса».

***

Самир нервничал. Внутри горечью плескалось какое-то поганое предчувствие. Может, пока, и правда, рано показываться Насте? А вдруг она испугается и родит раньше времени? Или что-то пойдёт не так? Например, ей навредят во время похищения?

– Ну что ты маешься? – Монгол налил в стаканы виски, протянул один Самиру. – Всё нормально будет. Привезут её аккуратно и тихо. На вот, хряпни для спокойствия.

– Мне же нельзя, – хмыкнул, принимая бокал. – Твоего врача паралич расшибёт, если узнает.

– Сегодня можно. Вон тебя как порубило. Поседеешь ещё до приезда жены.

Сделав большой глоток, откинулся на подушки.

– Поседеет она, когда меня увидит. Нужно как-то подготовить. Я боюсь за них, – Самир впервые чувствовал такой дикий страх. Словно оголёнными проводами по нервам. Так не боялся даже в детстве, когда брат с сестрой придумывали для него новую пытку, а потом воплощали её в жизнь. Никогда не боялся. Это чувство было атрофировано с малых лет, будто сама природа позаботилась о его выживании. Он не боялся, когда участвовал в кровавых разборках и пускал первую кровь. И когда ему её пускали – тоже не ощущал страха. А теперь трясутся руки от предстоящей встречи с женой. С его маленькой Настенькой, одинокой и испуганной. С единственным солнечным лучом в его беспутной, черной жизни.

Время тянулось так медленно, что впору выть. Сжав опустевший стакан, попытался шевельнуть пальцами ног. Ничего. Ноль ощущений.

– Подготовим. И тебя, и её. Ты только глупостей сейчас сгоряча не наделай, ладно? Я тебя всегда знал, как законченного прагматика и циничного, безжалостного ублюдка. Таким и оставайся, Самир. Я скажу тебе по своему опыту. С женщинами всегда сложно, когда допускаешь их сюда, – прижав руку к своей груди, Монгол усмехнулся. – Не теряй разум.

Сабур бы и рад. Да не получается мыслить здраво. Он слишком много времени потерял.

Зазвонил мобильный Монгола, и тот, бросив предупредительный взгляд на Самира, ответил. Выслушав, сбросил вызов, нахмурился.

– Ребята упустили её. Сбежала твоя Настя. Ей кто-то помог.

Услышав хруст собственных челюстей, дёрнулся встать, хватаясь за поручни медицинской койки.

– Тихо! Тихо ты! Лежи! – Монгол сжал его плечи, пристально посмотрел в глаза. – Ты на себя посмотри, ты же крышей поехал! Что ты будешь делать сейчас в таком состоянии?

А он видит, как шевелятся губы друга, слышит голос. А суть слов понять не может. В голове только её голос пульсирует.

Не уберёг. Не сохранил. Не смог.

– Я сейчас дам список моих людей. Тех, кому я безоговорочно доверяю. Собери их. Найди всех. Привези Карама. Они должны быть у меня сегодня, – речь вырывается из горла клёкотом, а в глазах темнеет от слабости. Грудь и бок обжигает толчками горячей крови – снова разошлись швы.

– Самир, мы найдём её. Она не могла исчезнуть бесследно.

– Найди, блядь, моих людей, Архан! Привези их, а то я, клянусь, не оставлю от твоего дома камня на камне! И принеси мне гребаные костыли! Я больше не собираюсь здесь валяться!