Предисловие

Первые тринадцать глав, из которых и состоит первая часть нам не вернули. Нам сказали, что их нельзя опубликовывать, иначе придется заводить еще уголовное дело о преступлении, о котором указано лишь на письме. Для них это очередное нераскрытое дело. Мы не стали настаивать на обратном после того как сами ее прочли. Марку это вряд ли бы понравилось, но скорее всего, история от этого только выиграет.

Немного о завязке.

Когда мы отправляли сына на учебу в другой город, нам требовалось понимания того что он может измениться крайне быстро и радикально. К сожалению, даже будучи полностью осведомленным о его состоянии, мы, прочтя эту историю, понимаем, что повлиять на него было бы весьма затруднительно. Но это было возможно. Он сам это понимал и пытался изложить здесь.

Нам трудно объяснять вам, о чем именно это история. Про кого и про что писал наш сын. Мы не авторы, и не приверженцы этого текста как создатели. Разве что наше косвенное участия также повлияло на сюжет истории, но и она была передана со слов эмоционального и сентиментального подростка, поэтому далеко не все было именно так как он говорит. Но, тем не менее, дискуссии о реалистичности наших действий в этой книге мы отвергаем, а видение сына принимаем и больше не считаем нужным об этом говорить.

Касательно самого текста. Наш сын писал искренне и правдиво. Он неоднократно указал в этой истории, реально существующие адреса, на которых и происходили события, а также имена, которые он не стал менять. Ни свое имя, ни имена окружающих он не изменил. Но мы изменили. По причинам личного характера все имена и места действий придуманы и вымышлены не автором, а его родителями. Это единственное к чему он не имеет отношение к этому рассказу.

Реалистичность самого сюжета мы не можем подтвердить, по разным причинам. Эта история происходила в дали от нас, а с теми кто контактировал с нашим сыном и присутствует в этой истории мы не нашли контакта. Причины этого описываются ниже, в 22 главе. Та часть, что касается лично нас, с нашей точки зрения была излишне драматизирована, но если воспринимать ее как набор сухих фактов, то наш сын нигде не соврал. Лиг действительно потеряла сознание в тот день, но связь между речью Мартина и здоровьем его сестры трудно проследить. Плюс Лиг не читала ни эту книгу, ни его обращение к ней. Это ее личный выбор.

На счет финала книги и ее посыл. Соврем, если скажем, что мы согласны со всем. Некоторые вещи нам кажутся абсолютно безумными или бессмысленными. Мысль о том, что это писал не наш сын, не покидало нас до последнего. Но это дело рук Мартина. Мы не согласны с его выводом и не согласны с содержанием последней главы. Это было бессмысленно. Но перечитав эту книгу несколько раз, мы осознали, что вряд ли являемся ее целевой аудиторией. И дело не в возрасте, а в близости к автору. Эту историю, которую в издательстве нам запретили называть мемуарами, могут понять лишь те, кто не знаком с автором суждений.

Не пытайтесь узнать об этой истории что-то кроме написанного. Это не нужно никому.

Мартин хотел чтобы эта книга увидела свет. Мы согласны.

***

Комната Ричарда находилась на четвёртом этаже. На этаж выше, чем моя. Здесь жили учащиеся третьих и четвертых курсов. Я никогда не поднимался выше моего этажа, не было надобности, и сейчас мне было немного страшновато идти к тем, кто еще старше моих соседей. Как только я зашел в коридор на четвертом этаже, то сразу набрал Ричарда и попросил, чтобы он встретил меня у своей двери. Не хотелось бы пропасть по пути в комнату. Может это и трусость, но для меня, в первую очередь, это безопасность.

Ричард нехотя согласился встретить меня (он то точно считал это трусостью), но потом добавил, что в следующий раз такого не будет.

Мы зашли в его комнату, и я сразу почувствовал облегчение.

– Проходи. Знакомить тебя ни с кем не буду.

– Почему, – спросил я еще на пороге.

– Потому что не с кем.

И я сразу обрадовался. Не люблю новых знакомств.

– Ты один?

– Нет, проходи.

Он был не один, но новых лиц я не увидел. Слева стояла двуярусная безлюдная кровать. Сверху и вовсе не было даже матраса. Альберт и Бен вместе сидели на первом ярусе кровати справа и что-то набирали в своих ноутбуках. Больше кроватей не было. Четыре места для сна. В одной комнате. Для меня, это было неожиданно.

– А остальные где спят, – спросил я у всех, кто был в комнате.

– Какие остальные? – Альберт на мгновение оторвался от своего ноутбука и поднял глаза на меня – Это все. Мы живем здесь втроем.

– Да, – Ричард сел на свою кровать слева и махнул головой на место рядом с ним. – Еще есть место для четвертого, но его пока что не заселили.

– Ну и пусть так остается, – подытожил Бен.

– Стоп. Я думал здесь везде по шесть человек на комнату. Или это только единичный случай?

– Да нет в принципе, не единичный, – дальше со мной разговаривал только Ричард. Остальные постоянно что-то писали в ноутбуке. Еще несколько минут назад я возненавидел за это ту девушку, а теперь Бен и Альберт делают то же самое. Обстановка нисколько не поменялась.

– Просто тебе не очень повезло. В этой общаге есть комнаты и по два человека. Каждый сам выбирает, где ему жить, если есть свободные места, конечно. Мы вот, как только познакомились, на первом курсе, то сразу попросили заселить нас в одну комнату. И отказать нам могли, если бы только не было свободных мест для всех троих. А в таких комнатах, как у тебя живут те, у кого много друзей. Ведь до тебя, они все постоянно дружили и тот шестой парень, всегда ходил с ними. Не знаю, почему ты пошел к ним.

Теперь я понял. Папа даже не удосужился спросить мое мнение насчет комнаты. Теперь из-за него я живу с этими придурками. Я снова начал чувствовать ненависть по отношению к отцу. Черт.

– То есть я могу переселиться?

– Ну, сейчас уже не знаю. Наверное.

– А к вам я могу? У вас и свободное место есть.

Мне так этого хотелось. Черт. Они были моими единственными друзьями в Брайтоне и если мне разрешат с ними жить, то о проблеме избиения можно будет забыть. Я помню, когда меня впервые избили, то медсестра рассказывала, что такое бывает в почти каждой комнате. А потом добавила, что если я перееду в другую комнату, то у меня только сменится надзиратель, а проблема останется. Но здесь такого же не произойдёт. Я полностью доверяю всем троим. Меня больше не будут избивать. Может Колфилд и не захочет расставаться со мной и продолжит издеваться в колледже, но видеться мы с ним будем гораздо реже. Меня это полностью устраивало.

– К нам, нет. Врятли. – Вот дерьмо. – Мы же третий курс, а ты всего лишь первый. Здесь все разделяется по этажам, во избежание дедовщины. Конечно, это мало помогает, но так они делают вид, что хоть что-то предпринимают.

Он остановился на этом, потому что заметил, что я расстроился. Мне действительно сильно хотелось к ним переехать.

– Вообще я удивлен, что тебя заселили ко второму курсу. Такого обычно не бывает, даже с большим желанием студента. Поэтому, наверное, попытаться стоит. Ты для них особенный, раз живешь с ребятами постарше.

И у меня опять отлегло. Ричард снова подарил мне надежду. Он понял, что она мне очень нужна.

– Так, что может получиться?

– По крайней мере, попробовать стоит.

– Спасибо Ричард. Я попробую на следующей неделе. Вы сами то не против?

– Да нет, конечно. Мы против только того, что к нам подселят какого-нибудь идиота, который будет считать идиотами нас.

Мы оба засмеялись. Хоть и сказал он ”мы”, также надо было еще спросить у Альберта с Беном. Они, похоже, даже не слышали наш разговор, пока торчали в своих ноутбуках.

– Ребят, вы тоже не против? Или вы не в курсе, о чем мы с Ричардом только что говорили.

– Да в курсе, в курсе. Конечно не против. Переселяйся – сказал Альберт. Бен же несколько раз молча кивнул после слов первого.

Пока я был в комнате, эти двоя, ни разу не оторвали глаз от своих ноутбуков, кроме того момента, когда Альберт заговорил со мной в самом начале. Их что-то сильно увлекло в компьютере, и говорили они все время сквозь него