– Значит так, господа офицеры, – пригласив обоих присесть, начал Удатный высоким стилем. – Должен сообщить вам важное известие. Главный морской штаб приказывает следовать крейсеру в квадрат 4.16 (покосился на штурмана).

– Это с какого перепугу? – еще больше погрустнел тот, разглядывая носки своих тапок.

Цой ничего не сказал, сведя узкие глаза к переносице. Поскольку был буддист, а те воспринимают все как должное.

«С учетом последних событий в мире, а также активизации ВМС США в Северной Атлантике» – процитировал строку из шифрограммы командир. – Ясно?

– Чего ясней,– переглянулись старпом со штурманом. – Мы не желаем однополярного Мира под эгидой США, вот америкосы и засуетились.

– Ну а квадрат 4.16 на сотню миль ближе к побережью Флориды, – добавил Цой. – В случае чего, разнесем весь штат с его базами. Без страха и упрека.

Его реакция была ожидаемой. Все трое чувствовали дыхание ядерной войны и были готовы вступить в нее по первому сигналу.

Слова старпома, кстати, были не пустыми.

Их крейсер проекта 667-БДРМ «Дельфин» (по натовской классификации «Дельта – IV»), нес в своем чреве шестнадцать баллистических ракет, способных уничтожить этот, один из самых густо населенных Североамериканских штатов.

Причем сила удара в указанном квадрате значительно возрастала. Чем ближе к цели, тем выше степень поражения.

– Таким образом, задача ясна, – резюмировал Удатный. – Ты, Лев Моисеевич, прокладываешь новый курс, а ты, Петр Васильевич, на него ложишься.

– Ясно, – ответили Цой с Меркатором.

– Теперь второй вопрос, – продолжил капитан 2 ранга. – По сведениям Штаба в нашем районе возможно повышение сейсмической активности дна. Что следует принять во внимание.

– Знаем, где дежурим, Юрий Иванович, – понимающе кивнул старпом. – Я проинструктирую на этот счет вахтенных офицеров.

– Ну, тогда у меня все, – закончил командир. – Выполняйте.

– Есть, – приняли вертикальное положение оба, вслед за чем вышли из каюты, тихо задвинув дверь. На корабле соблюдался режим тишины. Как предписывали инструкции.

Спустя непродолжительное время, штурман выдал старпому новый курс, Цой отдал распоряжение вахтенному офицеру, и по команде того боцман переложил вертикальный руль на нужное число градусов. В вахтенном журнале была учинена соответствующая запись, и тень ракетоносца покралась во мраке пучин по подводному желобу Пуэрто-Рико. В сторону калифорнийского побережья.

Теперь пришло время сообщить о районе плавания корабля, насчет которого старпом высказался «знаем, где дежурим».

Он именовался Бермудским треугольником с водной акваторией в один миллион квадратных километров, вершинами которого являлись одноименные острова, Пуэрто-Рико, а также южный мыс Флориды. Глубина океана здесь достигала восьми с половиной километров, рельеф дна был подобный материковому, и треугольник считался дьявольским местом.

Начиная с середины девятнадцатого века регистр Ллойда* фиксировал в его водах порядка сотни исчезновений крупных морских и воздушных судов. Здесь же с завидным постоянством находили суда без экипажей

Первым стал французский барк «Розали», обнаруженный в 1840-м году, идущим под всеми парусами, но в отсутствии команды. За ним, спустя три десятилетия, в аналогичном состоянии нашлась американская бригантина «Мария Целеста», а в начале двадцатого века из небытия возник сухогруз «Циклоп». Дрейфовавший без экипажа.

Далее, в 1945-м, в небе над Бермудами бесследно исчезло звено бомбардировщиков-торпедоносцев ВМС США, а вслед за ним, в 65-м, военно – транспортный самолет С-119. Трагическую эпопею продолжили в 73-м и 86-м годах поочередно затонувшие в Саргассовом море* норвежский сухогруз «Анита» и советский подводный крейсер «К- 219».

Напомнил о себе треугольник и в нынешнем веке. В мае 2015 – го у побережья Кубы обнаружилось судно без команды. Им оказался американский пароход «СС Котопакси», исчезнувший в таинственных водах девяносто лет назад.

Вот в таком аномальном районе нес боевую службу атомоход Удатного.

Что, впрочем, не смущало экипаж. Хотя моряки народ суеверный. Объяснялось это просто: офицеры, которых было на корабле чуть меньше половины, уже бывали в треугольнике, а мичманы – контрактники до этого отслужили срочную в подплаве.

Спустя сутки, войдя в заданный район, РПКСН* снова вышел на связь, подвсплыл и выстрелил в космос очередную шифровку: «Нахожусь в квадрате 4.16. Продолжаю выполнение задания». Затем снова ушел в пучину, в готовности к нанесению ядерного удара.

Тягуче потекло время. Автономность «Дельфина» составляла девяносто суток, треть из которых осталась позади. Из своей базы в Гаджиево* он вышел, когда в сопках зацвел багульник. Теперь там стоял полярный день, с дрожащим маревом света.

В отсеках круглые сутки тоже был день, тихий свист вентиляции да бледность корабельных красок: белой с салатной и оранжевой. Традиционных в подплаве.

Служба шла размеренно и неторопливо. Каждые четыре часа менялись вахты, в обеих кают-компаниях для свободных смен транслировались фильмы; раз в сутки атомоход выходил на сеанс связи, счетчик лага исправно отсчитывал пройденные мили.

На одном из ночных всплытий командир наблюдал в перископ мерцающий огнями у горизонта круизный лайнер, а спустя неделю после выхода в квадрат, пост ГАГ* зафиксировали контакт с неизвестной подводной лодкой. Он был кратковременным (крейсер услышал ее шумы первым и затаился), но гидроакустик классифицировал цель. Ею была американская атомная субмарина класса «Виржиния».

– Судя по всему, патрулирует район, – сказал после доклада Удатный. Вслед за чем приказал погрузиться ниже слоя звукового скачка* залегавшего в этих местах на глубине четыреста двадцать пять метров. Под ним крейсер становился практически невидимым, как в известной сказке.

Еще через двое суток, в субботу, которая являлась на «Дельфине» банным днем, состоялся второй контакт. Он был необычным.

Удатный в это время парился в корабельной сауне вместе с заместителем – капитаном 2 ранга Ливановым, у которого для такого случая имелись несколько прихваченных из дома березовых веников. Как в советское время замполиты, Ливанов занимался воспитательной работой с личным составом, повышал его идейный уровень, а заодно психологическую подготовку.

Всласть похлестав друг друга замоченными в кипятке душистыми вениками, начальники утерлись разовыми полотенцами и перешли в солярий. Где опорожнив графин специально изготовленного коком по такому случаю ледяного кваса, нацепили на глаза защитные очки и стали принимать кварцевую ванну.

– Хочешь анекдот? – обратился к командиру заместитель (наедине они были на ты). Про баню.

– Валяй, – разморено сказал Удатный. – Только без матов.

– Значит парятся два помора* в бане, – начал Ливанов. – Поддают пару, хлещутся вениками и все такое. Потом один говорит второму: «хороша вода!»

«Хороша» отвечает тот.

«И пар хорош»

«Хорош» соглашается приятель.

«Но вот ты дерешь мою жену – это нехорошо».

«А вас Петровых не поймешь» (задумывается тот) «Жена говорит хорошо, ты нехорошо. Кому верить?»

– Га-га-га!– белозубо расхохотался командир. – Ну, ты даешь, Петрович!

– Не я, они, – закатив вверх глаза, сделал тот постную рожу.

В это время на переборке хрюкнул телефон, Удатный снял трубку. – «Да».

– Товарищ командир, прошу срочно зайти к нам на пост, – послышался в ней голос начальника РТС*. – Слышим необычные звуки.

– В смысле?

– Не можем классифицировать.

– Иду, – посерьезнел командир, вщелкнув трубку в держатель. – Багров приглашает, – ответил на вопросительный взгляд Ливанова.

– Я с тобой, – сказал тот. И оба вышли в раздевалку.

В расположенной под центральным постом рубке ГАГ, в тихом гудении приборов, в кресле, с наушниками на голове, застыл, уставившись в экран станции, мичман -гидроакустик. Здесь же рядом, приложив вторую пару к уху, стоял начальник РТС капитан-лейтенант Багров.