– Перестанет, когда ты ляжешь рядом.

Отложив кочергу, он подошел к кровати и посмотрел на лампу.

– Тебе нужен свет?

– Нет.

Он погасил пламя в лампе, и тени плавно переместились к очагу. Он развязал пояс, снял халат и бросил его в изножье кровати. От вида его обнаженной груди во рту у нее пересохло, а бабочки сместились в самый низ живота. Она проклинала себя за то, что заставила его потушить свет.

Откинув одеяло, он лег на спину. Она перевернулась на бок, положила руку ему на грудь и ощутила его тепло.

– Ты всегда надевал ночную рубашку.

Она почувствовала, что Альберт напрягся.

– В Африке было невыносимо жарко. Я привык спать обнаженным.

Она провела пальцами по его груди вплоть до пояса, где находились кальсоны, которые он надел из уважения к ее восприимчивости.

– Возможно, после того, как родится ребенок, мы оба сможем спать обнаженными.

Сжав ее пальцы, он чуть повернулся и посмотрел на нее. Даже в темноте она чувствовала напряжение в его взгляде. Ее щеки пылали, и она едва выдавила из себя улыбку.

– Я думаю, это было бы прекрасно.

Приложив руку Джулии к губам, он поцеловал кончики ее пальцев.

Бабочки порхали у нее в животе, сквозь ее тело струилось тепло. От нежности Альберта на ее глаза навернулись слезы.

– Я знаю, что был сам не свой в последнее время.

– Тсс. Все в порядке. Думаю, наша разлука оказалась более серьезной, чем мы ожидали. Я не думала, что ты будешь испытывать дискомфорт, когда вернешься.

– Просто я не хочу навредить тебе и ребенку.

Он обнял ее и крепко прижал к себе. Связь между ними вновь восстановилась.

– Ты не должен думать, что в этом есть твоя вина. Это всего лишь обстоятельства и разлука с тобой на такой долгий период… Если честно, я начала забывать вещи, о которых никогда бы не подумала. Например, каково это – быть с тобой. За прошедшие месяцы я привыкла заботиться только о собственных потребностях, о своих желаниях. Я должна была следить только за самой собой. Теперь, когда ты вернулся, мне снова нужно стать женой. Не то чтобы я возражаю, однако же я не чувствую себя обремененной этим. И временами я испытываю неловкость, потому что не знаю, как вести себя или что говорить.

Приподнявшись, он прижался лбом к ее лбу и сказал:

– Прости, что я теперь не тот мужчина, за которого ты выходила замуж.

– Тебе не нужно извиняться. Разве ты не замечаешь? Мы оба несколько изменились, и теперь нам предстоит вновь узнать друг друга.

Откинувшись назад, он погладил ее по щеке:

– Ты такая… проницательная. Я думал, что только у меня сложилось впечатление, что я больше не знаю тебя.

Она протянула руку и убрала волосы с его лба:

– Единственное, что не изменилось, – это моя любовь. Я люблю тебя больше всего на свете.

Он поцеловал ее в лоб и ответил:

– Ты меня смущаешь. – Затем обвил ее руками и притянул к своей груди. К своей широкой красивой груди. – День выдался долгим. Что скажешь, если мы немного поспим?

Кивнув, она постаралась отогнать чувство беспокойства, которое зародилось в ней, когда Альберт не ответил на ее признание в любви. Раньше, всякий раз, когда она говорила о своей любви к нему, он быстро успокаивал ее, признаваясь в ответных чувствах. Оглядываясь назад, она жалела, что поощряла его поездку с братом.

Детеныш гориллы выглянул из зарослей.

– Она восхитительна. Посмотри на эти огромные карие глаза. Дамы влюбятся в нее.

– Не подходи слишком близко.

– Все хорошо. Она очень милая. Смотри, она хочет подойти ко мне.

– Ты всегда умел очаровывать дам.

– Мы должны забрать ее с собой. Подумай о внимании, которое нам окажут. И Джулия будет ее обожать.

– Я не уверен, что это хорошая идея…

Испуганный крик прорвался сквозь сон, заставляя его проснуться. Это происходило каждую ночь после смерти Альберта. Он сел, тяжело дыша и заливаясь потом. Эдвард ничего не помнил, но отголоски кошмара вызывали у него неконтролируемую дрожь по всему телу.

– Альберт?

– Извини, что помешал тебе. Засыпай.

Сбросив одеяло, он вылез из постели и направился к камину. Пламя затухало, поэтому Эдвард стал на колени, добавил поленьев и разжег его вновь. Ему было холодно, так холодно, как будто бы он сам оказался в могиле. Ему нужно было согреться, чтобы прошла дрожь и перестали стучать зубы.

О, как он хотел, чтобы эти ужасные кошмары прекратились! Казалось, он разучился дышать, а жара джунглей постоянно преследовала его. Почему они ушли из лагеря без своих проводников? Почему Альберт оказался таким чертовски наблюдательным и заметил детеныша гориллы? Но почему он не увидел полную картину? Почему винтовка Эдварда болталась на плече, вместо того чтобы быть заряженной и готовой выстрелить?

– Вот, выпей это.

Он заставил себя посмотреть на маленькую руку, которая протягивала ему стакан, встретился взглядом с голубыми глазами, наполненными волнением и беспокойством.

– Где ты это взяла?

– В комнате Эдварда. Это скотч, он поможет тебе успокоиться.

Как долго он приходил в себя после сна? И откуда она могла знать, что в комнате Эдварда можно найти скотч? Взяв стакан, он выпил половину его содержимого одним глотком, радуясь огню в горле и распространяющемуся по груди теплу.

– Из-за этого ты не оставался у меня на ночь? – спросила она.

Он кивнул, хоть это и было неправдой.

– Тебе снилась Африка?

Он снова повернулся к огню.

– Мне постоянно снится сон. Последний вечер. Солнечный свет пробивается сквозь листья, слышен шум насекомых и диких существ. В джунглях редко бывает тихо. Я помню каждую деталь того дня. Я так ярко все помню.

– Ты никогда не рассказывал мне, как это произошло. Расскажи сейчас.

– Джулия…

Она положила руку ему на плечо, мягко сжала его и сказала:

– Отведи душу.

Он не должен был рассказывать ей об этом, но события того вечера тяготили его.

– Мы, э… мм… – он прочистил горло. – Он… Было раннее утро. Мы шли по джунглям, останавливаясь, чтобы поесть или выпить чаю. Я что-то услышал и пошел на разведку с винтовкой на плече. Он пошел со мной и заметил это первым. Он всегда был внимательным… даже когда мы были детьми…

Его голос затих, и он потерялся в вихре воспоминаний. Она нежно провела рукой по его плечу.

– Что он заметил?

– Детеныша гориллы. Он был маленьким, с огромными проницательными глазами, чертовски милым.

Джулия вздрогнула, и Эдвард понял, что его ругательство застало ее врасплох. Он должен был помнить, что Альберт никогда не высказывался вульгарно при ней.

– Он подошел к нему, опустился на колени и начал с ним играть. Я просто стоял и наблюдал за ним. Он выглядел счастливым, улыбался и смеялся. Он щекотал маленькое создание. Я был невероятно рад, что мы находились там, что отправились в путешествие вместе… А потом начался кошмар… Рев – это единственный способ описать все, что происходило. Я мог бы поклясться, что дрожала даже земля. Затем эта чудовищная горилла подхватила моего брата и швырнула его в дерево, как будто он весил не больше перышка. Я не знаю, сколько раз этот зверь ударил его о землю, прежде чем я смог застрелить его. Но было слишком поздно. Мой брат уже умер.

Она обняла его за плечи и крепко прижала к себе. Эдвард дрожал и стиснул виски́ руками.

– О, Альберт, это так ужасно. Мне очень жаль. Я не знаю, что сказать.

– Тут не о чем говорить. Я думаю, он умер еще от первого удара.

Ложь. Но он не хотел, чтобы она знала правду. Ее муж лежал со сломанными костями и медленно умирал.

– Он не страдал. Возможно, он даже не понял, что произошло. Смерть была быстрой. – Он вздрогнул и добавил: – Я не должен был рассказывать тебе об этом, когда ты в таком состоянии.

– Я знаю, что ты думаешь так из-за прежних моих выкидышей, но я не настолько хрупкая. Ты должен делиться со мной всем. Ты не должен держать все это в себе.