Литмир - Электронная Библиотека

Он усадил меня справа от машины и повернул групповой выключатель. Обычное шипение перешло в жалобный вой и завершилось мягким жужжанием, будто предваряющим тишину. Тем временем свечение сначала усилилось, потом уменьшилось и наконец приобрело бледный оттенок столь удивительного цвета, что я не берусь его описать. От Тиллингхаста, не спускавшего с меня глаз, не укрылось мое замешательство.

– Ты понимаешь, что это такое? – спросил он шепотом. – Это ультрафиолетовое излучение. – Тиллингхаст хихикнул, заметив мое удивление. – Ты полагал, что ультрафиолетовое излучение невидимо – так оно и есть, но сейчас ты можешь увидеть его и многое другое.

Слушай меня внимательно. Волны этой машины пробуждают в нас тысячу дремлющих чувств – чувств, которые мы приобрели за тысячелетия эволюции, от разрозненных атомов до высокоорганизованной материи, какой является человек. Я увидел истину и намереваюсь показать ее тебе. Хочешь знать, в чем она заключается? Я тебе расскажу. – Тиллингхаст уселся прямо против меня, задул единственную свечу и вперился в меня жутковатым взглядом. – Известные органы чувств, в первую очередь, как я полагаю, уши, получают массу слуховых впечатлений, потому что они напрямую связаны с органами чувств, как бы пребывающими в спячке. Но они существуют. Ты когда-нибудь слышал о шишковидной железе? У меня вызывают смех наши примитивные эндокринологи, эти простофили, парвеню фрейдистского толка. Шишковидная железа – самый важный орган чувственного восприятия, и это открыл я. Она, эта железа, – наше «внутреннее око», именно она передает зрительное изображение в мозг. Если у человека нет отклонений, он именно таким образом получает большую часть информации… Я имею в виду информацию из потустороннего мира.

Я обвел взглядом огромную мансарду со скошенной южной стеной, тускло освещенную лучами, недоступными невооруженному глазу. Тени залегли в дальних углах, и будто исчезла истинная природа вещей, все окуталось дымкой нереальности, побуждающей воображение создавать фантомы. Когда Тиллингхаст прервал свой рассказ, я вообразил себя в огромном диковинном храме, воздвигнутом в честь давно умерших богов. Неисчислимые черные колонны уходили от влажного каменного пола в запредельную небесную высь. Я очень ярко представил себе эту картину, а потом она сменилась другой, более страшной. Я вдруг ощутил свое полное, абсолютное одиночество в бесконечной пустоте и беззвучии пространства. Я ощущал вокруг только пустоту, и больше ничего. Ребяческий страх побудил меня вытащить из кармана пистолет, который я всегда ношу с собой по вечерам после ограбления в Ист-Провиденсе. Потом из бесконечного далека возник, мягко расширяясь, звук, едва различимый, слегка вибрирующий и, несомненно, музыкальный. И все же он одолевал безмолвие, и я всем своим существом ощутил сладкую муку. Такое чувство возникает порой, когда нечаянно проведешь ногтем по матовому стеклу. Одновременно возникло нечто сродни холодному сквозняку. Движение воздуха шло оттуда, где слышался отдаленный звук. Затаив дыхание, я чувствовал, что звук и ветер нарастают. Мне показалось, будто я, связанный, лежу на рельсах, и на меня надвигается огромный локомотив. Я обратился к Тиллингхасту, и все видения сразу исчезли. Теперь я снова видел рядом человека, машину и тускло освещенную мансарду. Тиллингхаст с презрением глядел на револьвер, который я невольно вытащил из кармана, но по выражению его лица я догадался, что он слышал и видел то же, что и я, если не больше. Я шепотом рассказал ему о своих ощущениях, и он попросил меня не двигаться с места и настроиться на максимальное восприятие.

– Не двигайся, – повторил он, – в этих лучах не только мы видим, но видят и нас. Я сказал тебе, что все слуги ушли, но не сказал, как они ушли. Глупая толстуха экономка включила внизу свет, хоть я просил этого не делать, и в проводах возникла ответная вибрация. Она, вероятно, была в ужасе: до меня доносились снизу ее вопли, хоть я одновременно слышал и видел запредельное. Позднее я обнаружил лишь груду ее тряпья – крайне неприятное зрелище. Тряпье валялось в передней, возле выключателя, потому-то я и догадался, что она нарушила мой приказ. Вот так все слуги и пропали. Но пока мы не двигаемся, мы находимся в относительной безопасности. Помни, мы проникли в жуткий мир, где мы совершенно беспомощны… Не двигаться!

Шок открытия и резкая команда парализовали мою волю, и я, к своему ужасу, обнаружил, что снова воспринимаю впечатления из «потустороннего», как выразился Тиллингхаст, мира. Теперь я попал в водоворот звуков и перемещений. Перед глазами у меня мелькали искаженные картины. Я видел смутные очертания мансарды, но из какой-то неведомой точки пространства в нее проникал клубящийся столп неразличимых форм или облаков. Он проходил сквозь массивную крышу справа от меня. Потом снова возник эффект храма, но на сей раз колонны устремлялись в океан света, и слепящий луч из поднебесья скользил вдоль ранее возникшего клубящегося столпа. И вот все завертелось калейдоскопом, и мне показалось, что я вот-вот растворюсь или каким-то образом утрачу форму тела в этой мешанине звуков, видов, неосознанных впечатлений. Но одно видение навеки врезалось мне в память. На мгновение передо мной возникло ночное небо и в нем – сияние вращающихся сфер. Внезапно вспыхнуло целое созвездие сверкающих солнц. Эта галактика имела определенную форму – форму искаженного лица Крофорда Тиллингхаста. Потом мимо меня пролетели какие-то исполинские живые сущности, и вдруг я почувствовал, как иные сущности проходят или проплывают сквозь мое, казалось бы, плотное тело. По-моему, Тиллингхаст смотрел на них: его натренированные чувства позволяли ему улавливать их визуально. Я припомнил его высказывание насчет шишковидной железы и гадал, что открывается его сверхъестественному взору.

Неожиданно передо мной возникла сильно увеличенная картина. Над хаосом тени и света формировалось нечто последовательное и определенное, вполне узнаваемое. Все необычное в ней накладывалось на обычное, земное, словно кинокадр на цветной театральный занавес. Я увидел лабораторию в мансарде, электрическую машину и прямо перед собой – неприятное лицо Тиллингхаста, но все остальное пространство было плотно заполнено. В отвратительном беспорядке перемешались живые и неживые формы, каждый знакомый предмет окружали мириады неведомых, чуждых сущностей. Мне показалось, что все знакомые предметы входят в состав незнакомых и наоборот. Среди сущностей преобладали черные и желтоватые монстры, вяло колебавшиеся в такт вибрации машины. Самое неприятное, что их здесь было видимо-невидимо, и меня приводила в ужас способность этих полужидких сущностей перекрываться, как и способность к взаимному проникновению и проникновению в то, что мы считаем плотной материей. Они никогда не пребывали в покое, а непрерывно перемещались с какой-нибудь злонамеренной целью. Порой казалось, что они поглощают друг друга: нападавший набрасывался на жертву и в то же мгновение ее уничтожал. Вспомнив про бесследное исчезновение несчастных слуг, я невольно содрогнулся и уже не мог избавиться от этой мысли, пытаясь наблюдать свойства вновь открывшегося мне мира, незримо окружающего нас. Но вот Тиллингхаст, не спускавший с меня глаз, заговорил снова.

– Ты видишь их? Скажи, ты видишь их? Ты видишь сущности, проплывающие возле тебя и сквозь тебя каждое мгновение твоей жизни? Ты видишь создания, образующие то, что люди именуют чистым воздухом и голубым небом? Стало быть, мне удалось сломать барьер: ведь я показал тебе миры, которые еще не наблюдал ни один смертный!

Сквозь жуткий хаос до меня донесся его торжествующий вопль, и я взглянул в лицо безумца, когда он с вызовом приблизил его ко мне почти вплотную. Его глаза полыхали огнем, и теперь я понимаю: то была беспредельная ненависть. Машина назойливо жужжала.

– Ты полагаешь, эти движущиеся сущности стерли с лица земли слуг? Дурак, они совершенно безобидны! Тем не менее слуги исчезли, не так ли? Ты пытался остановить меня, ты лишал меня веры в свои силы, когда я больше всего нуждался в ободрении и поддержке. Ты боялся вселенской космической правды, проклятый трус, и вот теперь ты в моих руках! Что унесло неведомо куда слуг? Почему они так громко кричали? Не знаешь? Вот так-то! Но ты скоро узнаешь. Смотри на меня, слушай, что я говорю. Неужто ты и впрямь полагаешь, что существуют такие понятия, как пространство и время? Неужто веришь, что существует форма или материя? Так знай же – я проник в такие глубины, что ты своим крошечным умишком и вообразить не можешь. Я заглянул в беспредельность и согнал сюда звездных демонов. Я подчинил себе стихии, перемещающиеся из одного мира в другой, сея смерть и безумие. Пространство принадлежит мне, понимаешь? За мной охотятся некие сущности – те, что поглощают и растворяют, но я знаю, как улизнуть от них. Они поглотят и растворят тебя, как уже проделали это со слугами. Ага, зашевелились, дорогой сэр? Я предупредил тебя, что двигаться опасно, своей резкой командой я спас тебе жизнь. Я спас тебя, чтобы ты увидел побольше и выслушал меня. Пошевелись ты, они бы сразу на тебя набросились. Не беспокойся, они не причинят тебе вреда. Они не причинили никакого вреда и слугам. Бедняги увидели их и подняли крик. Мои любимцы красотой не блещут, но ведь они родом из других мест, а там эстетические стандарты очень отличаются от наших. Дезинтеграция – совершенно безболезненный процесс, уверяю тебя, но я хочу, чтобы ты их увидел. Я видел их мельком, но я знаю, где положить предел. А тебе любопытно это зрелище? Я всегда знал: нет, ты не ученый. Что, дрожишь? Дрожишь от нетерпения увидеть сущности из потустороннего мира, которые я открыл? Тогда почему ты застыл на месте? Притомился? Ну, ладно, не беспокойся, мой друг, они уже направляются сюда… Смотри, смотри, будь ты проклят, они над твоим левым плечом.

14
{"b":"700583","o":1}