Портативная глушилка, конечно же, была у Дексона. Он разыграл свою партию безупречно и теперь владел на директора смертельно опасным компроматом. Но сейчас это было уже не важно. Ввязавшись в игру, Хосвей решила довести её до конца и пробиться в структуре «хозяев денег» на самый верх. Туда, где разрабатывают и принимают решения о судьбах мира.

Вирусолог, с которым глава тайных операций назначил Хосвей встречу, прилетел специально из Нью-Йорка, где, как оказалось, у Ясона находился головной офис. Это был подтянутый ухоженный китаец лет сорока, всем своим видом излучавший успешность и доброжелательность. Они встретились на одной из вилл ЦРУ на побережье Чесапикского залива.

День был великолепный. Обычную для июля жару сбивал свежий бриз, дующий с океана. Солнце прикрывали белые перья облаков, а высокие кипарисы, окружающие террасу, создавали комфортную тень.

Джейсон Ву, так звали учёного, приволок с собой внушительную папку материалов из серии «Занимательная вирусология» и флэшку с циклом своих лекций. Помимо работы в Ясоне, он ещё был профессором в Научном центре здоровья при Нью-Йоркском университете и курировал там несколько лабораторий. Хосвей не хотелось углубляться в науку, и она, сославшись на недостаток времени, попросила Ву сразу перейти к делу, при этом неосмотрительно назвав вирус микробом. Такого профессор никак допустить не мог и всё-таки разразился получасовой лекцией по общей вирусологии.

– Понимаете, мэм, вирус – это не бактерия. С технической точки зрения он даже не совсем попадает под определение живого организма. У всего живого в том виде, в каком мы его знаем, есть несколько отличительных особенностей. Живой организм обладает метаболизмом, внутри него происходит обмен веществ. Он взаимодействует с окружающей средой, берёт из неё энергию или необходимые для жизни вещества и отдаёт продукты жизнедеятельности. У него есть способность к размножению, то есть он может реплицироваться или производить на свет себе подобных. И наконец, он эволюционирует, развивается, изменяется, приспосабливаясь к внешней среде. Так вот, вирусы не обладают свойственной живым организмам самостоятельностью по трём из четырёх позиций. У них нет собственного метаболизма, они не могут самостоятельно размножаться и эволюционировать. Всё это они способны делать, только находясь внутри клетки хозяина. Если хотите, вирус – это всего лишь набор информации вроде флэшки, которую надо вставить в компьютер, чтобы извлечь из неё данные, с которыми можно проводить манипуляции, только если они находятся в операционной системе.

– Спасибо за вводный курс, доктор Ву, – улыбнулась Хосвей, показывая, что она получила достаточно общей информации. – Я бы хотела побольше узнать о том, что вы испытывали на полигоне Дагвей.

– Конечно, мэм. В Юте мы испытывали вакцину от новой разновидности коронавируса.

– Корона?

– Это название такое. Наш коронавирус – это одноцепочечный РНК-содержащий вирус. В нём цепочка рибонуклеиновой кислоты, содержащей генетическую информацию, упакована в белковую оболочку, покрытую двумя слоями липидов – жиров и жироподобных соединений. От этой оболочки отходят похожие на короны шипы, которыми вирус цепляется к клетке. Отсюда и название семейства – коронавирусы. Так вот. Несколько лет назад нам удалось создать очень удачный вирус.

– Что значит удачный? – поинтересовалась директор.

– Удачный с точки зрения применения. В вирусологии есть такое понятие, как супервирус. Он должен легко передаваться от человека человеку, иметь длительный инкубационный период, чтобы заражённый мог передать его как можно большему количеству контактов, быстро мутировать, чтобы осложнить производство вакцины, и иметь заданную патогенность, то есть уровень летальных исходов. Ещё у него должна быть высокая резистентность – способность выживать в широком спектре температур влажности и противостоять известным препаратам. В общем, в одной из наших зарубежных лабораторий мы получили такой вирус. Мы дали ему рабочее название SARS-CoV-X. SARS – это острый респираторный дистресс синдром. Атипичная пневмония, другими словами. СoV – обозначение коронавируса. «Вирус-X» – это возовское обозначение опасной глобальной пандемии, которой они всех пугают, чтобы увеличить свой бюджет. Вот мы им и поможем.

– Вирус искусственный? Я слышала, что их можно собирать, как лего из элементов.

– Искусственно синтезированный, или собранный, вирус называют реассортантом, или рекомбинантном. Такие технологии действительно существуют. Но лабораторные вирусы легко отследить по блокам, из которых они состоят, и связям между ними. А ещё по эволюционной цепочке. Мы же хотим, чтобы вирус выглядел естественно. Как будто он вышел из природного резервуара и перескочил на человека. Поэтому мы использовали другой, уже основательно подзабытый метод – селекцию. После того как в 2015 году моя группа из университета Северной Каролины скрестила неопасный для человека вирус RsSHC014 китайской подковоносой мыши с человеческим вирусом SARS-CoV и получила вполне себе пригодный патоген, мы поняли, что надо взять весь процесс под контроль. Группа распалась, лучших – меня и еще одного биохимика – Ясон взял к себе вместе с разработками. Исследования, конечно же, засекретили. Даже президентская директива вышла о моратории на эксперименты с человеческими вирусами в США. Единственное, что не удалось, так это подчистить инфу в Интернете. В общем, Ясон принял на себя концепцию нового коронавируса и приступил к его разработке.

– Кто финансировал исследования?

– По вирусу – частный закрытый фонд. По вакцине – научный отдел ЦРУ.

– Вы использовали государственные деньги для частных исследований?

– Всё в рамках одобренной программы защиты от биологического оружия, мэм. Мы разрабатываем вакцину. Это не запрещено. Более того, если Штаты накроет эпидемия, наши препараты спасут миллионы американцев. Вернее, я не так выразился. Не если, а когда. И это «когда» уже совсем близко.

– Оставим оценку ваших действий на потом. Продолжайте.

– Так вот, – немного озадаченный такой реакцией собеседницы продолжил учёный. – Для производства нашего вируса мы использовали метод селекции. Это когда эволюция живого организма идёт естественным путём, но управляется человеком через создание определённых условий и отбора для дальнейшего развития конкретных образцов, имеющих заданные характеристики. Мы взяли оригинальный вирус летучей мыши из Китая и подсадили его на несколько вариантов клеточной культуры – свиньи, собаки, кошки, козы, ковры. Короче, целый зоопарк. Был в этом списке и человек.

– Интересно, где вы содержали такое количество животных? – поинтересовалась Хосвей. – Ведь вам явно нужен был не один экземпляр.

– Ну что вы, мэм, – позволил себе снисходительную улыбку Ву. – Мы использовали животные образцы носителей только на заключительном этапе. Селекционный посев делался на выращенную в пробирке клеточную культуру. На один момент у нас было до десяти тысяч образцов. Представляете, сколько нужно было бы животных. А так у нас небольшой комплекс лабораторий на частном закрытом острове в Тихом океане вдали от людей. Там и проводятся исследования.

– Где этот остров? Как называется? – жёстким, почти как на допросе тоном спросила директор. Ей не нравился этот холёный китаец. Он с лёгкостью и обыденностью рассказывал об исследованиях, способных убить миллионы людей. Даже она, считавшая себе циником и мизантропом, не позволяла себе такое, хотя моменты, когда хотелось уничтожить всё человечество и остаться на планете одной, с возрастом приходили всё чаще.

– Извините, мэм, – улыбка исчезла с лица учёного. – Я не могу вам назвать его расположение. Не потому что не хочу, а потому что не знаю. Я отвечаю за теоретические разработки, моделирование, секвенирование геномов и осуществляю общее научное руководство. Практическими исследованиями на реальном биоматериале руководит другой человек. Вам лучше поговорить об этом с руководством Ясона.