Мария Изместьева, Актер
Самайн
«Какое же мрачное утро. Впрочем, как и всегда. И зачем я проснулся?»
Вэйланд только открыл глаза, но его настроение уже было отвратным. На улице хмурилось безграничное, но такое пустое небо. Немного побаливала голова. А еще сегодня тот самый день…
– Омерзительно.
– Проспался, наконец? – раздался резкий женский голос из-за двери.
– Будь твоя воля, не просыпался бы вообще, – ответил он, переворачиваясь на другой бок.
– Что сказал? А ну поднимай свой зад с кровати и иди на работу, опоздаешь еще!
Адель была взволнована и необычайно радостна. Интересно, с чем бы это могло быть связано?
– Не кричи в этом доме, женщина! Ты хоть поесть мне приготовила?
– Вот еще! Что найдешь в холодильнике, то и съешь. Все, давай, выкатывайся из комнаты, надоело тебя звать!
Вэйланд пробубнил что-то нечленораздельное, но все же поднялся.
«И зачем мне сегодня куда-то идти? Хоть один день можно было бы…»
Вэйд прикусил губу и легко спрыгнул с кровати. Не сегодня. Сегодня не тот день, когда можно поваляться в кровати.
Он быстро заправил постель, посмотрел в зеркало. На него смотрел мужчина средних лет со слегка опущенными волосами цвета вороньего крыла, серебряными глазами и прямым носом. Он коснулся поверхности зеркала, небрежно смахнул пыль. Взглянул на часы.
«Черт, опять без завтрака… Но на работу я все же вовремя не приду».
Вэйланд быстро надел на себя офицерский мундир и вышел из своей комнаты. Невысокая женщина лет тридцати пяти на вид с волосами цвета смолы и такими же темными глазами укоризненно смотрела на мужа.
– Опять опоздаешь! И что мне с тобой делать, лентяй? – собирая в плетеную корзинку сладости, раздосадованно произнесла она.
– Не командуй в этом доме. Я сам знаю в какое время мне нужно вставать, а в какое идти на работу. В холодильнике ничего нет со вчерашнего дня. Иди лучше купи чего-нибудь.
– Ха, да как будто там можно пробиться сегодня! Твоя башка совсем не варит, раз ты такое говоришь.
– Что ты заладила, женщина?
– Так Хэллоуин на дворе, дорогой, – подчеркнув последнее слово, сообщила Адель, но вдруг закусила губу.
Вэйланд отвел взгляд.
«Ты думаешь, сам не догадался, дорогая? Ладно, неважно. Она сегодня особенно взволнована. Интересно… почему?»
Он надел свою фуражку и вышел из дома.
– Возвращайся пораньше, сегодня будет тыквенный пирог, – бросила вслед Адель.
Мужчина на мгновение остановился, но не обернулся. Дел сегодня было очень много. И первое из них – отнюдь не встать на пост жандарма и даже не показаться в участке. Вэйланд быстро двигался вдоль улиц и зашел в маленький цветочный магазинчик. Пара хризантем и пара алых пионов. Дороговато, но, что уж поделать. Таковы традиции этого дня.
Вэйланд задумчиво шел по улицам, разглядывая букет.
– Сладость или гадость?!
– Ого, кого я вижу! Нелл, должна сказать, твой костюм мумии просто великолепен!
– Эй, ты все успел подготовить?
– Почти, осталось только скелетонов достать.
– Дубина, их все уже давно раскупили!
– Мама! Мама! Купи!
– Фу, Бекки, нашла какую пакость попросить!
– Ну купи-и-и!
– Да зачем тебе эта летучая мышь?
– О, это… это мне? Боже мой, Фер… Как ты догадался, что мне нравятся черные розы?
– Разумеется, я не мог не догадаться! Ведь такая прекрасная девушка заслуживает только самое лучшее!
– О Фер…
«И почему я никогда не дарил ей цветы? Скупился, видимо. Что ж, теперь не приходится».
Он не заметил, как вышел из города и быстро очутился возле кладбища. Аккуратно прошел между низкими калитками, безымянными могилами и подошёл к одному декоративному заборчику. Снял цепочку и вошел на небольшую территорию с надгробием. С портрета смотрела красивая, еще не пожилая женщина с едва поседевшими волосами, темными, как ночь, глазами, и обворожительной улыбкой.
– Здравствуй, мама, – тихо сказал Вэйланд и присел на скамейке, положив цветы. – Прости, что так давно не заглядывал. Знаешь, мы с Адель живем хорошо. Она, наконец, забеременела и я верю, что это будет сын. Насчет имени мы пока не определились. Как думаешь, если мы назовем его Марком? Знаешь… не люблю Хэллоуин. Не понимаю, что люди находят в этом дурацком празднике. Наряжаются в скелетов, дарят мертвые цветы, вешают на стены плакаты с надгробиями… Дебилы.
Вэйланд и рад был посидеть еще подольше, но, увы, больше опаздывать было нельзя, поэтому он поднялся.
Прошло не меньше сорока минут.
«Хуже этот день уже не сделать», – хмыкнул он, заходя в участок.
– О, Ребель! Легок на помине! – раздался знакомый бархатный бас начальника.
Вэйланд не счел нужным как-то реагировать. Он прошел внутрь маленького кабинета и уселся в кресло, скрестив руки. Глаз он из принципа не поднимал.
– Надеюсь, ты готов к сегодняшнему дежурству? – продолжил начальник.
– Дежурству?
– Так как сегодня праздник, я всех отпускаю с работы пораньше. Но не тебя. Ты пропустил две смены: твоя очередь отрабатывать. Будешь сегодня на дежурстве допоздна.
– Нет, не буду, – разглядывая свои ботинки, меланхолично ответил Вэйд.
– Будешь, иначе вылетишь. У тебя уже есть два выговора, поэтому не советую получать третий. Ты знаешь, я не церемонюсь.
Вэйд посмотрел на стену.
«Черт, и какого этого оборотня в погонах сегодня дернуло? Адель снова будет недовольна. А если потеряю работу, то вообще будет в бешенстве. Козел».
– Ты все понял, Ребель? Проведешь сегодня дежурство до восьми без сучка и без задоринки – можешь быть свободен.
– Спасибо за подачку, шеф, – огрызнулся Вэйланд, встал со своего места и вышел из участка.
«Дебил. Как он меня бесит! Вот когда жену заведешь, посмотрим, как запоешь! Мудила».
Он гневно расхаживал по улице, смотря себе под ноги.
Стук!
– Эй, смотри, куда идешь! – зло произнес Вэйд, потирая плечо.
– Да как ты смеешь, презренный…
– Эй, успокойся. Простите, господин полицейский, мы не хотели вам мешать.
Вэйланд дернул головой и пошел дальше. Вышел на главную площадь, где стоял памятник Петру Амьенскому. Что это за личность и почему удостоилась памятника, Вэйланд не знал, зато отлично видел место, где простоит все свое долбанное дежурство. Он подошел к постаменту и запрыгнув на него, облокотился на рясу Петра. Запрокинул руки и стал лениво наблюдать за прохожими.
– Идем скорее! Я тебе покажу старушку, которая дает много конфет!
Он сидел…
– Рэй, ну помедленнее, не убежит же она от нас!
И сидел…
– Сладость или гадость?!
И сидел…
– И победителем сегодняшнего конкурса становится… Элеонора! Ее костюм мумии поразил всех жюри своим изяществом и реалистичностью.
Много времени…
– Гав-гав-гав!
Пока не наступило семь.
– О, суетных дней взметенный карнавал!.. Я так ждал этого, Петр, просто не поверишь… И с каждым годом все прекраснее: декорации качественнее, развлечения организованнее, а лица, человеческие лица!.. Человеческие голоса! Смех… голос агитации… Чудесно, Петр, жалко, что так мало…
На плече у мужчины висела небольшая полая Джек-тыква с улыбающейся рожей.
– Быть может, месье, стоит наполнить ее содержимое кишками этой приставучей, слюнявой, крысообразной… – он не договорил, лишь оскалился и наклонился к тявкающей собачке. Та неожиданно заскулила и, поджав хвост, побежала прочь. Мужчина разогнулся и бросил пристальный взгляд на город. – И что вы находите в этих созданиях? Они же слабы, глупы и совершенно невыносимы!
– Ох, Петр, как можно говорить такие неделикатные вещи! – лирический тенор поправил воротник костюма и полушуточно-полу-укоризненно посмотрел на того, кого называл Петром, сверху вниз. – Когда-то и я таким был.
Широкий в плечах мужчина чертыхнулся сквозь зубы, но затем приложил руку к груди и тихо произнес:
