– Бывший депутат Госдумы, – сплюнул тот, – у тебя выпить нету?

– Не, – сказал Веселов, – а вот эта, рядом с ним, которая блондинка.

– Так это ж Ксюша Собчак, – удивился небритый. – Ты что, не смотришь «Дом-2»? Зря, там такие бляди.

Потом выступил шахматный король и преуспевающий бизнесмен Каспаров-Вайнштейн (этого Веселов знал) и мрачный бородатый журналист с революционной фамилией Пархоменко.

– А от станка среди них что, никого нету? – снова поинтересовался экс-шпион. – В смысле из рабочих.

– Как нету? – обернулась к нему стоящая впереди, размалеванная девица. – Ксюша от станка, – сделала томные глаза. – И я, кстати, тоже. Могу предложить минет или страпон*, за двести баксов.

Стать жертвой страпона Веселов не хотел и благоразумно отказался.

Между тем толпа все больше возбуждалась, в воздухе то и дело раздавались свист и крики. А потом сзади пьяные голоса заорали «Владимирский централ», и в руках ОМОНа замелькали «демократизаторы».

– Господа, прошу соблюдать порядок! – загавкал в мегафон какой-то полицейский чин, и в ответ дружно заулюлюкали и завопили, – сатрапы!

Чувствуя, что обстановка накаляется, Веселов решил покинуть действо и активно заработал локтями.

Спустя несколько минут бывший майор выбрался из толпы и обнаружил, что у него сперли мобильник.

– Ничего не скажешь, трудовые ребята, – хмыкнул он и пошагал на Старый Арбат покупать новый.

А затем отправился в проезд Художественного театра. Там с незапамятных времен находилась пельменная, куда в советские времена, будучи студентом, Веселов часто заходил с приятелями, и ему захотелось предаться ностальгии.

Но ожидания обманули. В неузнаваемо изменившемся уголке старой Москвы, со стен новоделов в лицо ему смеялась заокеанская реклама, по искусственному булыжнику мостовой неспешно дефилировали туристы, а над стеклянным входом чудом сохранившейся пельменной, красовалась вывеска «Равиоли».

– И тут все испохабили, – в сердцах выругался бывший студент и вошел под когда-то любимые своды.

Его встретил европейский интерьер, блестящая стойка бара с фирменной наклейкой «Пепси-кола» и фальшивые улыбки обслуги.

Усевшись за пустующий столик у окна, Веселов взял в руки карту меню, после чего к нему заспешил один из официантов.

– А сибирские пельмени у вас есть? – поинтересовался гость, просмотрев список блюд, и халдей завел глаза под лоб, – русского не держим.

– Тогда тащи итальянские, – нахмурился он, – и полкило водки.

Спустя несколько минут, хлопнув рюмку «блэк-смирноффа», Веселов жевал похожие на почтовые марки равиоли (по вкусу они были весьма недурны), и ему было грустно.

Ностальгии не получалось, хотелось кому-нибудь набить морду.

Когда же графинчик наполовину опустел, а на душе чуть потеплело, звякнул колокольчик двери и на пороге возник рослый, импозантного вида мужчина.

Посетитель скучающее обвел глазами зал, а потом увидел Веселова, и в них появилась искра жизни.

– Вот уж не ожидал, так не ожидал! – прогудел мужчина, после чего по – слоновьи двинулся внутрь, и они троекратно облобызались.

Здоровяка звали Вилорий Блюмкин, в свое время они вместе учились в инъязе, потом Блюмкина вышибли с последнего курса за фарцовку, и его следы потерялись.

– Какими судьбами? – усевшись за столик, поинтересовался бывший соученик, на что Веселов ответил, что прилетел в отпуск из Англии.

– Так ты все служишь? – хмыкнул Вилорий и, плеснув себе из графина водки, залпом выпил.

– Вроде того, – пожал плечами «Поль Ферье». – А ты?

– Я теперь в политике – важно изрек приятель, – слуга, так сказать, народа.

И далее рассказал, что является членом ЛДПР, а также одним из помощников Жириновского.

– Круто, – поцокал языком Веселов. – Самого Владимир Вольфовича?

– Самого, – утвердительно кивнул Блюмкин. – И отвечаю за работу с электоратом.

В это время дверь распахнулась снова, в кафе вошел хмурого вида восточный человек, в сопровождении двух бритоголовых охранников и расположился за столиком в углу, поигрывая в руке янтарными четками.

– А вот и электорат, погоди, я сейчас,– встал и направился в ту сторону Блюмкин.

Минут пять он и хмурый о чем-то тихо говорили (секьюрити стояли рядом с видом египетских сфинксов), после чего вся тройка двинулась к выходу, а Вилорий вернулся к столику с черным кейсом.

– Взносы для партии, – поставил его у ног. – Миллион баксов от избирателей.

– А что взамен? – поинтересовался «Поль Ферье» и Блюмкин значительно ответил, – справедливость.

После чего сообщил, что тот, кого он видел, владеет десятком нефтяных скважин в Сибири и желает оттягать у конкурента по суду еще пять, чтобы улучшить жизнь народа.

– Так почему бы ему не передать все служителям Фемиды? – удивился Веселов. – Мне кажется это проще.

– Безусловно, – согласился либерало-демократ. – Зато и расценки выше. Кстати, закажи еще водки, а я тебе расскажу новую версию анекдота про честных судей, обхохочешься.

Через минуту на столике возник второй графинчик а к нему закуска, бывшие студенты выпили за встречу, и Блюмкин, промокнув губы салфеткой, откинулся на спинку стула, – слушай.

– Приходит значит, к председателю за советом молодой судья и говорит, «Иван Иванович, у меня спор двух хозяйствующих субъектов. Одна сторона дала за решение в свою пользу триста тысяч баксов, а другая триста пятьдесят – как быть?

– Тот подумал и отвечает «Скажи первой, пусть донесут еще пятьдесят, и суди по справедливости».

Вслед за этим приятели долго хохотали, а потом Веселов утер слезы и просил.

– А какая старая?

« Верни второй стороне пятьдесят и суди по справедливости» – последовал ответ, – и «Поль Ферье» едва не подавился.

– Это было до начала борьбы с коррупцией, – солидно изрек Блюмкин. – Теперь суммы увеличились.

– И что, партия решит этот вопрос? – кивнул Веселов на кейс.

– Непременно, – потянулся Вилорий за графином, – чего не сделаешь для народа.

Еще через час они покинули кафе (платить пришлось экс-шпиону) и вышли в суету города, где ковали деньги, не отходя от кассы.

– А давай встретимся у меня? – предложил Блюмкину Веселов, решив выкачать из того побольше информации. – Я остановился в «Советской», там приличный кабак и варьете, отлично проведем время.

«Жил в гостинице советской не советский человек?» – бодро процитировал слуга народа. – Не, в такие места я ни ногой. Шеф узнает, оторвет голову. Давай лучше в «Метрополь», за твой счет, – и вопросительно покосился на Веселова.

– Нет вопросов, – без колебаний согласился тот. – Называй время.

– Тогда жди завтра, в восемь вечера, – сказал Блюмкин, после чего сел в подъехавший «ленд-ровер» и небрежно бросил водителю, – трогай!

На следующий день Веселов посетил митинг коммунистов на Суворовской площади, посвященный Дню советской армии, где их лидер по фамилии Зюганов, выступал с пламенной речью.

В ней он славил канувшую в лету армию, бичевал кремлевскую автократию и грозил ей народным гневом, а заодно обещал вывести на улицы миллионы.

Аудитория, представленная ветеранами времен Очакова и покоренья Крыма, а также отставными военными и сочувствующими, с трепетом внимала, а самые достойные сжимали в руках красные знамена и портреты генералиссимуса.

– Ну вот, это уже ближе к теме, – отметил про себя экс-шпион и сделал мобильником несколько снимков.

Потом, сняв шапки, толпа спела «Интернационал», и все потянулись к полевым кухням, подкрепиться армейской кашей с тушенкой и выпить.

Объедать большевиков Веселов не стал и поехал к себе в гостиницу.

Там он плотно пообедал и заказал на вечер ужин на двоих в малом зале «Метрополя».

Когда на столицу опустились вечерние сумерки, и трудовые массы потекли из офисов в спальные районы, экс-шпион вышел из метро на станции Китай-город и спустя непродолжительное время вошел под своды пятизвездной гостиницы- ресторана.

Ее в разное время посещали зарубежные президенты Жак Ширак и Первез Мушарраф, певцы Элтон Джон и Майкл Джексон, звезды оперной сцены Монтсеррат Кабалье и Пласидо Доминго, а также лучшие люди страны, типа Бориса Ельцина с супругой, отечественных олигархов Алишера Усманова и Михаила Прохорова, а также воров в законе Япончика и деда Хасана.