– Больше сюда не приходи, – предупредил Дима.

А бывший жених, сняв куртку, уселся в свою Мазду, припаркованную у соседнего дома, зыркнул недобро на нового кавалера Александры, внимательно наблюдающего за каждым движением противника, и пробормотал чуть слышно:

– Ну погоди, Шура! Я тебе устрою, дрянь вероломная!

То, что он сам час назад покинул Иркину квартиру, предварительно позавтракав с любовницей, Валеру не волновало.

«Подумаешь, – сжал он челюсть. – Все гуляют! Ничего страшного!»

Злость на Саньку перевешивала здравый смысл, и Валера по пути домой завернул в травмпункт, где поведал о избиении. Описал обидчика и даже продиктовал адрес, где его можно найти.

Кирсанов вышел из здания штаба, когда вовсю валил снег, но не почувствовал холода. При самом гнилом раскладе он мог бы при такой погоде спать на земле. Осторожно ступая тонкими кожаными подошвами по бело-серой кашице, тотчас образовавшейся около крыльца, Сергей Юрьевич погрузился в черный «Мерседес», бывший в его распоряжении в столице, и пробормотал, тяжело вздохнув:

– Поедем домой, Петрович.

Невысокий коренастый водитель только кивнул и, привычным жестом водрузив на крышу мигалку, резво рванул с места. Кирсанов рассеянно уставился в окно, пытаясь еще раз уяснить себе, что все-таки происходит. Но в голове не укладывалось. Ни-че-го. Как вообще такое могло произойти?! Он сначала даже не поверил, решил, что Гоголь его разыгрывает. Но лицо шефа, изрытое морщинами, никоим образом не походило на лицо клоуна. Тон, обрывочные фразы и недобрая ухмылка – все говорило о том, что бойцы «Секиры» вляпались по-крупному.

– Теперь прогрессивной общественности хочется крови, – поморщился Егоров. – Хотят твою голову на блюде, – хмыкнул он. – Вишь, как подводят гады. Раз в подразделении строгая дисциплина, значит, командиру все известно. Стало быть, ты, Бек, тоже при делах.

– Ну, конечно, – не сдержался Кирсанов. – У нас же коллективный мозг! Я ж в любой момент времени точно знаю, кто о чем думает!

– Как бы то ни было, это твоя недоработка, Сережа, – просипел Гоголь. – Государство бешеные бабки тратит, чтобы подготовить одного бойца. А тут…

– Я хочу поговорить с ними, Николай Васильевич. До сих пор не верю, что они виноваты! Эркюль и Песо – нормальные ребята. Я бы с ними в разведку пошел. То есть ходил неоднократно!

– Ты думаешь, Бек, это все шутки?! – гаркнул Егоров. – Я тебе русским языком объясняю – гнилая ситуация. Даже не смей соваться туда. Материалы дела вон у меня на столе. Хочешь, ознакомься. Только сам знаешь, ни выносить их из этого кабинета нельзя, ни обсуждать с кем либо, кроме меня. Ты же понимаешь, что не официальным путем ко мне эти сканы попали…

– Да, – скривился Кирсанов. – Разрешите ознакомиться!

– Валяй, – махнул рукой Гоголь и занялся своими делами, исподволь поглядывая за реакцией подчиненного.

– Выходит, сами идиоты, – пробурчал недовольно Кирсанов.

– А я тебе о чем битый час толкую! И в этой ситуации меньше всего хочу потерять тебя. Но сейчас же дикий вой начнется, – поморщился он. – А сдать твою башку – самое простое решение. Могу заслать тебя куда-нибудь подальше. Поезжай в Венесуэлу советником, а? – довольно крякнул Егоров. – Место теплое… Задним числом командировку оформим. Уехал неделю назад. Ничего не знал, не состоял, не участвовал.

– Я и не знал, – рыкнул Кирсанов. – Зуб даю. Даже не подозревал ничего. До сих пор в шоке.

– Ладно, – усмехнулся Егоров. – В шоке он! Ты же не гламурная киса, Бек. Давай сразу отправляйся. В отдел кадров только зайди. Я сейчас распоряжусь, чтобы все оформили.

– Нет, – упрямо мотнул головой Кирсанов. – Во-первых, задним числом не получится, – пробурчал он. – Я вон «Аэрофлотом» сегодня дважды летал. При утечке информации сами себе хуже сделаем. Тогда уж точно журналисты из каждой подворотни завоют о подозрительных фактах.

– А во-вторых? – хмуро осведомился Гоголь. – Что еще у тебя за причины? На летунов надавим слегка.

– Я не могу сейчас уехать, бать, – признался Кирсанов своему командиру.

– Из-за женщины этой, что тебя бортанула? – хрипло бросил тот.

– Нет, – мотнул головой Кирсанов, прекрасно понимая, что строптивая Санька обрадуется его отсутствию. – Из-за сына. Обещал ему быстро вернуться. Только с ним и с его матерью в контакт вошел.

– Ну и что мне с тобой делать, Сережа? – хлопнул себя по ляжкам Егоров и, тяжело поднявшись, подошел к окну, выходившему во внутренний двор. Серые стены со всех сторон, а в середине парковка. Ничего интересного. Николай Васильевич молча уставился на сыплющиеся с небес снежные хлопья и задумчиво бросил:

– Ты же понимаешь, что если сейчас будешь работать как ни в чем не бывало, то это приведет к отставке. Выпрут под зад коленом. А я против. Ты мне еще здесь нужен.

– Отправьте меня в отпуск, Николай Васильевич, – хмуро предложил Кирсанов. – Там, наверное, лет за пять накопилось. А это прямое нарушение законодательства.

– Напиши жалобу в трудовую инспекцию, – фыркнул Гоголь. – Повесели публику, Бек!

– Заявление на отпуск напишу задним числом и уеду к сыну. А общественности объявите, что обязанности командира «Секиры» временно возложены на генерала Бердянкина.

– Он тоже под подозрением у следствия, – рыкнул Егоров. – Как бы вас вообще не расформировали к чертям собачьим.

– Почему, бать? – зло ощерился Бек. – «Секиру» сдавать нельзя. Пусть я в отставку уйду.

– Да подожди ты! – не выдержал Егоров и чуть прихрамывая заходил по комнате. Кирсанов молча следил за шефом – крепко сколоченным стариком с коротким ежиком седых волос и красным от возмущения лицом.

«Были когда-то и мы рысаками, – с болью подумал Кирсанов. – Раньше Гоголь и поворотом головы не выдал бы беспокойство. А сейчас поди давление долбануло. Плюс диабет и осколочное ранение в ногу. Батя, батя, – мысленно обратился он к Гоголю. – Живи вечно!»

– Ладно, – пробурчал недовольно Егоров. – Коса отправлю в Венесуэлу. Командование «Секирой» возьму на себя. А ты, Кирсанов, вали в свой отпуск и не отсвечивай, – рыкнул он. – Только адрес оставь, чтобы могли тебя найти. Сам понимаешь, что внутреннее расследование мы все равно обязаны провести.

– Так точно! – отрапортовал Кирсанов, да еще под козырек взял.

– Да, – кивнул Егоров. – Отпуск – хорошая идея. Хоть привилегий пока не лишишься. Машина, охрана…

– Так точно, – повторил Кирсанов, сдерживаясь, чтобы не заорать.

«Ну какие привилегии на фиг! Когда из-за каких-то придурков вся жизнь летит под откос. Машина, блин! Так вон своя в гараже пылится! Охрана мне тоже ни к чему, – мысленно отмахнулся он и тут же осекся. – Не, Славка с Димоном пусть пока останутся. Сейчас важно выяснить, почему хотят убить Саньку! – Кирсанов сжал кулаки, зная, что убьет каждого, кто посмеет навредить его сыну и его матери. Перед глазами тотчас же предстала улыбчивая брюнетка. Почему-то Кирсанову она померещилась в его рубашке, с кудряшками, спутавшимися от беспокойного сна. – Кому же ты могла помешать, девочка? – мысленно поинтересовался он у нее, выходя из кабинета руководства. – Отпуск так отпуск, – фыркнул он про себя, втайне надеясь, что за время его отсутствия в конторе ничего не случится. – Зато разберусь с Санькиными проблемами, – подумал он. – Да и с сыном коны наведу!»

Теперь же, рассматривая из окна мерса утопающий в снегу город, Кирсанов решил, что должен максимально воспользоваться каждым часом внезапно полученного отпуска.

«Лучше всего перевезти Саньку с Лешиком в Москву, – сам себе дал задание Кирсанов. – Тут уж точно никто не станет подрезать тормоза на машине, – скривился он и замер, пораженный ужасной догадкой. От дурных мыслей охолонуло сердце. – Только не это! – взмолился он. – Господи, убереги!»

А когда в прихожей наткнулся на грязные ботинки сестры, почувствовал старую давящую боль за грудиной.

«Думал, что все прошло? – над самим собой посмеялся он. – Ну-ну», – ощерился инстинктивно. И с такой перекошенной мордой шагнул на кухню, где Лара, его средняя сестра, пила чай с булочкой и улыбалась чему-то.