- Ты заслуживаешь той судьбы, что тебя ожидает, Артур Пендрагон, – с достоинством сказала смертница.

Кару повесили. Камера Мордреда, которого собирались освободить, была разворочена, решетка погнута, а дверь валялась рядом, горячая, как только что из кузни. Будто узник обладал магией.

- Он словно испарился, – докладывал Мерлин. – Стражи дошли до самой реки. Никаких следов.

- Я принял его, – будто не услышав, сказал Артур.

Он сидел у себя в покоях и пялился в потолок тем самым взглядом, который Мерлин уже видел не меньше трех раз. Только теперь к отрешенности и загнанности добавилось еще что-то. Раздражение. Неумолимо закипающая злость. Словно королю в конец осточертело, что его предают.

- У тебя доброе сердце, – ответил слуга. – Не вини себя за это.

- Я не должен был ему доверять, – выдохнул друг, отлипая от спинки стула и пряча лицо в ладонях.

А Мерлину некстати вспомнился тот день – в Ишмире, почти год назад. Когда Мордред попросил посвятить его в рыцари, и Артур согласился, пообещав ему жизнь среди равных. Мерлин вспомнил, как заколотилось у него сердце в тот миг, когда он понял слова Диамайра. Наивность и доверчивость привели короля Камелота к его гибели. Желание верить в друзей стало его проклятьем.

- Я совершил ужасную ошибку, да? – спросил Артур, вынырнув.

- Надеюсь, что нет, – ответил Мерлин.

====== Глава 84. Мы свободные люди, и мы идем на битву.* ======

А октябрь тем временем усердно кутался в туманы, словно желая, чтобы подступающий ноябрь его не нашел. Днем слух выматывали дожди, зато вечером умытое ливнями небо загоралось таким пламенным закатом, что казалось, будто все вокруг объято пожарами. Леса редели и просвечивались насквозь, дороги чавкали, ветер завывал по ночам не хуже волчьей стаи. Народ заканчивал работы в полях и радостно расслаблялся в предвкушении долгой, полной праздников зимы. И слуги во дворце тоже облегченно вздыхали хотя бы из-за того, что птицы, постоянно селившиеся под крышами в башнях, сколько бы их оттуда ни пытались гонять, теперь улетали в более теплые края, и слуги могли наконец отмыть полы и стены в этих башнях и в который раз понадеяться, что весной наглые пернатые не решат снова вить здесь гнезда.

С рыцарями на поле последние дни тренировался Леон, всегда такой неутомимый, а теперь необычно рассеянный. Король вместо тренировок с головой ушел в заканчивающиеся переговоры. Он вообще только ими и занимался и только о них и говорил со дня, как ушел Мордред. Никто не удивлялся – все справлялись, как умели. Мерлин, например, ходил по пятам за своим венценосным другом, ни отходя ни на шаг. За эти несколько дней он ни разу не опоздал с утра и нарочно вечером болтал без умолку, чтобы подольше не покидать спальню друзей.

Вот и сейчас он сидел в коридоре на полу, опершись спиной о стену и задумчиво слушал скрип пера за ней. Он должен был пойти спать еще час назад. Но ему ничего не казалось правильней сейчас, чем сидеть неподалеку от друга и слышать, как тот шелестит бумагами. Только здесь он чувствовал себя более или менее спокойно. Только здесь тревога отступала.

Шелест прекратился. Что-то мягко бухнуло – кипа бумаг приземлилась на стол. Короткий тихий скрип. А потом стук ножек стула, опустившихся на пол. Шаги.

- Мерлин? Какого черта ты тут расселся?

Артур был уставшим и слегка сонным. Мерлин тоже.

- Не захотел уходить, – пожал плечами маг. – Мне что, нельзя хотеть проводить больше времени со своим другом?

- Ради бога, Мерлин, просто иди спать, – раздраженно скривился король. – Ты же мне весь день ныл, что не выспался. Вот и иди, сейчас вообще не до твоих фантазий.

Он зевнул и пошел к лестнице. Никак не отреагировавший Мерлин подождал немного, встал и пошел следом.

Они спустились на первый этаж, и Артур вышел на крыльцо, тонувшее в сиренево-розовом закате. Площадь была пуста в этот час, даже стражники, видимо, пошли в обход, так что никого не было. Поэтому Годрик, сидевший на ступеньках и увидевший друга, не стал вставать, а сидя пронаблюдал, как тот садится рядом.

- Ты-то чего тут делаешь? – спросил Артур, глубоко вдыхая свежий после дождя вечерний воздух. – Почему не дома с близнецами?

- У них зубы режутся, – ответил Гриффиндор.

- И что, боишься, что покусают?

Рыцарь со смешком опустил голову на секунду.

- Они плачут много, капризничают. Пен соседки помогают, так что моя пара рук там только лишняя. Да и нервы у меня ни к черту, особенно когда плачут.

- Кто бы знал, что чтобы обрести железные нервы, надо не сотню битв пройти, а пережить время, когда у твоих детей режутся зубы.

Они так просто, по-дружески разговаривали ни о чем, разглядывая тихий и красивый в вечерних красках город, а к крыльцу тем временем подъехал отряд рыцарей с гонцом во главе. Друзья оба встали. Гонец спешился и с поклоном протянул королю свиток с печатью:

- Письмо от Его Величества короля Бенджамина.

Артур взял письмо, тут же распечатал его и прочитал. По мере прочтения с лица его пропадал всякий намек на сон, уголки губ стремительно поднимались вверх, и в конце концов он с каким-то ликованием и облегчением оглядел всех собравшихся товарищей.

- А не сходить ли нам в таверну, господа рыцари? – вдруг лихо предложил он.

Среди воинов прокатились смешки.

- По какому случаю? – спросил, конечно, заинтересовавшийся Гвейн. Артур помахал в воздухе свитком.

- Последняя подпись поставлена. Альбион готов. С этого момента можете считать себя вассалами громаднейшего в нашей истории государства, с этого момента оно начинает жить! Осталось только назначить официальную встречу, думаю, на том же Шелотском поле...

- С празднествами? – весело прищурился Борс Ганнский.

- Эль и вино, шуты и жонглеры, танцы, пир! – заулыбался Озанна, и рыцари одобрительно загудели.

- Так что там насчет таверны? – нетерпеливо спросил Гвейн.

- Идемте! – махнул рукой Мадор.

- А Мерлин? – поинтересовался Годрик.

- МЕЕРЛИИН! – крикнул Артур, обернувшись, в глубь замка. – Я знаю, что ты тащился за мной от покоев. Пошли, раз спать не хочешь.

Маг тепло улыбнулся и присоединился к веселой компании, собравшейся нагрянуть в таверну.

Кандида чувствовала себя прекрасно. Она проснулась рано и после завтрака приняла ванну. Она валялась за ширмой в горячей воде, положив голову с собранными наверху волосами на бортик, когда в дверь постучался посыльный и сказал, что кто-то передал подарок для нее. Королева лениво приказала оставить его на столе. Отлежавшись, она вылезла и не успела даже взгляд поднять, как в ее руку уже вложили полотенце. Служанка, имя которой Когтевран за два года так и не удосужилась запомнить, которая удовлетворялась обращением “Милая” и, четко, без вопросов и лишних слов выполняя приказы своей госпожи, не докучая ей, идеально сходилась с ней характерами, теперь быстро вытерла ее и накинула ей на плечи дорогой кружевной шлафрок. Легко завязав пояс, Кандида открыла окно, вдохнув побольше вкусного свежего воздуха, а потом, вспомнив про подарок, пошла к столу.

Это был небольшой узорный ларец красивой работы. Королева провела пальцами по крышке, где на черной полосе были выгравированы ее инициалы. Синяя лента крепила к ларцу записку, в которой ее тетушка, как обычно, в строгих, но сердечных выражениях передавала ей привет. Кандида легко улыбнулась...а потом нахмурилась.

Она осторожно взяла ларец и, придерживая крышку, приподняла так, чтобы осмотреть дно и торцы. И все поняла, тут же поставив ларец на стол.

Моргана совсем спятила, если считала ее такой дурочкой. Хотела, чтобы Кандида открыла ларец и напоролась, наверняка, на какое-нибудь страшное заклятье. Вот только если бы ларец и вправду прислала Аннис, то он бы пересек расстояние, замотанный в дорогие мягкие ткани и уложенный в ящик с соломой, так что ни один уголок бы не обзавелся царапиной и уж тем более грязью. А этот ларец везли в руках, по пыльной и грязной от дождей дороге, и не пряча от случайных мимолетных ударов об седло, поводья, сумку, ножны и все, что могло стукнуть и оставить небольшие, почти незаметные следы.