- В прямом. Килгарра сказал, что Слизерин не враг Артуру, но когда будет создан Альбион...он его погубит, если только его не остановить. Он станет врагом для всей четверки. Для меня. И...для тебя.

- Что за чушь?! – сердито рыкнул Годрик. – Сэл – враг? Погубит? Да он сидит себе в своем курятнике, разводит птиц и спит с женщинами! Ему даже на Альбион плевать!

- Когда-то мне было все равно, убьют Артура или нет, – резонно ответил Мерлин и вздохнул, высмотрев впереди из-за темной чащи поляну. – Люди меняются, Годрик. Когда-то Моргана была светлым ангелом. У меня был шанс ее убить, но я предпочел верить ей.

- Но Сэл – не Моргана!

- А чем он отличается? Ты сам сказал, ему плевать на Альбион. А Моргана любила Камелот. Она любила Гвен, любила Артура, она была другом мне. Однажды она отправилась вопреки приказу Утера в Богорд, чтобы помочь мне спасти мою деревню. Если даже такие превращаются в злодеев...то у Слизерина мало шансов.

Гриффиндор расширенными глазами смотрел себе под ноги, качая головой.

- Если ты не сомневаешься в его злой судьбе, почему ты запретил ему видеться с драконом?

- Я сказал, что у него мало шансов. Я не хочу отнимать те, что у него есть. Поэтому, – Мерлин, уже выйдя на поляну, повернулся к другу, – обещай мне, что Слизерин ничего от тебя не узнает. Поклянись своим болтливым языком, что ты ничего ему не скажешь. Дай ему шанс изменить его судьбу. Может, хоть у него это получится.

- Клянусь, – выдохнул рыцарь. – Клянусь будущим Альбиона.

Мерлин кивнул. Посмотрел на женщин, шагнувших за ними на поляну – те кивнули ему в ответ. И он закричал, зовя Килгарру.

Ночь над ними вздрогнула. Ветер волнами обрушился на поляну. Деревья зашумели. Пятно вылетело из-под луны и длинной дугой направилось прямо к собравшимся волшебникам. Прошло несколько минут, прежде чем это пятно увеличилось, обросло необъятными квадратными формами и закружило вокруг, приземляясь. Дракон с удивительной грацией опустился на землю и сложил гигантские кожистые крылья.

Пенелопа невольно отступила, обхватив себя руками и глядя на существо исподлобья. Обнимавший ее за плечи Гриффиндор смотрел на дракона, открыв в изумлении рот. Кандида в восхищении и почтении наблюдала за порождением магии. Мерлин выступил вперед, и дракон склонил чудовищную голову.

- Снова здравствуй, Мерлин, – произнес утробный голос. – Из всех выходок, совершенных тобой, эта – самая безумная. Ты привел людей увидеть меня?

- Это не просто люди, – ответил Эмрис. – Они волшебники. И ты их знаешь. Но сначала ответь мне. Ты сказал, что в Камелот придут четверо людей, владеющих магией. Я хотел узнать, правильно ли я понял.

- Назови мне их, – ответил Килгарра.

- Гриффиндор и Слизерин, Когтевран и Пуффендуй.

- Все верно, юный чародей. Их имена вписаны в пророчества. Именно их я вижу сейчас перед собой?

- Да, – Мерлин чуть отступил в сторону, кинув взгляд на Пенелопу. – Килгарра, я хочу, чтобы ты поговорил с одной из них. Ее зовут Пенелопа Пуффендуй. И ты убил ее родителей.

- Когда?

- Когда я выпустил тебя из подземелья. Они были в Камелоте, который ты сжигал. Я хочу, чтобы ты извинился.

- Мерлин! – раздраженно и возмущенно прорычал дракон, приподнявшись с передних лап на минуту. Если бы его глаза могли метать молнии, люди на поляне были бы уже мертвы. – Ты хочешь, чтобы я извинился?!

- Ты всегда стыдишь меня за мои ошибки! – гневно выкрикнул Эмрис, добавляя в голос сталь. – Пора и тебе раскаяться в своих.

Килгарра злобно фырчал. Пенелопа молча смотрела на него исподлобья. Она обменялась взглядом с Мерлином, вздохнув, оставила руки любимого и вышла вперед, встав перед громадным драконом. Взгляд ее зеленых глаз был необычно жестким и холодным.

- Почему? – только и спросила она.

Дракон молчал. Разглядывал с высоты звезд хрупкую маленькую женщину, которую мог бы раздавить одной лапой. Мерлин нервно потирал ладони. Он боялся, что ошибся, что ничего не получится. С чего он вообще взял, что у дракона есть совесть?!

- Я злился, – наконец ответил Килгарра, и в его голосе зазвучала вековая печаль. – Я последний дракон. Ты знаешь, что это значит, дитя? Моя семья мертва. Вся. Мои братья, сестры, мои родители, мои дети. Все. И все это произошло в Камелоте.

- Твою семью убил Утер, – дрожащим голосом возразила Пуффендуй. – Ты мог убить его!

- Думаешь, эта крыса выползла бы в открытое поле, чтобы храбро принять смерть? Я ничего не желал так, как убить его. Я сражал Камелот, чтобы вызвать его на бой, как он сумел убить моих детей. Но в нем не было ничего святого. Этот человек посылал на бой своего сына, своих людей, свой народ – кого угодно, только не себя любимого!

Это было слишком. Воспоминания разожгли в драконе былую ненависть, Килгарра в ярости взвыл в небо. Искры огня упали на поляну. Гриффиндор шагнул к девушке, но Пен не сделала ни единого движения. Взгляд ее был так сложен, что Мерлин не мог понять, что в нем было. Ярость? Ненависть? Понимание?..

- Я не желал зла людям Камелота, – успокоившись, произнес дракон. – Но даже вы с вашими мелкими распрями никогда не думаете о средствах мести. Я... – он замолчал. Раздражение во взгляде древних глаз потухло. Злость перемешалась с гордостью. И была побеждена разумом. Великий дракон склонил голову перед волшебницей. – Прости меня. Я буду вечно твоим другом. Ты мать доброты. Ты будешь когда-нибудь ласкать своих детей. Ты будешь воспитывать чужих. Ты будешь меня понимать, даже если сейчас не понимаешь. Тебе суждено быть матерью добра и взаимопомощи. За тобой пойдут многие дети, которые вырастут в таких же великих волшебников, как и ты сама. Я вижу тебя в этом будущем. Ты сможешь меня простить, я это знаю.

Теперь Пенелопа дрожала всем телом. Она смотрела вверх в глаза дракона, и ее зеленые наконец наполнились слезами. Она всхлипнула, зажав ладонью рот. Тут же резко вытерла щеки, прижав ладони к лицу. Кивнула непонятно кому. Снова взглянула вверх.

- Я...я понимаю.

Дракон очень почтительно кивнул и снова поднял голову.

Мерлин выдохнул. С души свалился камень.

Годрик подошел наконец к своей девушке, и она приняла его объятья, спрятав голову у него на плече. Килгарра задумчиво и с улыбкой смотрел на них, и звезды отражались в его глазах.

- Годрик Гриффиндор, – произнес он. Маг взглянул на него мрачно и настороженно. – Отец храбрости. Ты поведешь в будущее великих героев. Ты воспитаешь в них доблесть, тебя будут помнить по твоей смелости, ее будут почитать, как символ.

- Что это значит? – спросил Годрик. – Почему меня? Я же не король, я только рыцарь.

- Времена королей пройдут, юный маг. Они пролетят и оставят в веках лишь память. На их исходе люди будут верить в другие вещи. Они станут еще глупее, чем сейчас, они станут трусливее и злее. Настанут даже времена, когда они будут ценить не тебя, а твоего друга...

- Сэл не станет злом! – гневно возразил Гриффиндор. – Он благороден, он добр, и он верен!

- Сейчас. Ты недооцениваешь время, рыцарь. Оно многих меняет. Ты должен послушать Мерлина, он уже проходил через это. Когда-нибудь твой друг станет твоим врагом.

- Ты ошибаешься, – просто ответил рыцарь и отвел в сторону Пенелопу.

Килгарра только вздохнул.

Кандида впервые шла не уверенно и быстро, а робко, словно спрашивая разрешения. Дело ли было в прическе или в походке, но с нее будто слетел ее возраст, она казалась очень юной. Встав перед драконом, она первым делом поклонилась.

- Кандида Когтевран, – одобрительно произнес Килгарра. – Мать разума.

- Я хотела спросить, великий дракон... – несмело начала женщина. – Друиды, что воспитали меня, говорили, что придет час, и судьба направит меня к королю Былого и Грядущего. Ты знаешь явно больше них. Скажи, неужели это значило, что Ифтир должен пасть?

- Да, волшебница, – кивнул Килгарра. – Не вини себя. Ифтир был мертвым королевством с самого рождения времен. Он стоял на пересечении судеб, он им мешал. Он должен был умереть.