Еще пару секунд Артур что-то молча понимал, а потом, так же ничего не говоря, поспешил за уходившей маленькой толпой. Мерлин слегка перевел дух и последовал за ним.

Годрик тоже почувствовал толчок магии. Он был слишком далеко от того места, где тот раздавался, поэтому добирался достаточно долго. Он хмурился, ища источник вибрирующего заклинания, но еще больше он ошалел, когда вдруг на нужном этаже, уже совсем недалеко от магического следа, оказался около закрытой двери, в которую колотили изнутри. Дверь была заперта, а стук раздавался частый и отчаянный.

- Выпустите! Сейчас же! – кричал знакомый женский голос.

Узнав его, Гриффиндор пришел в новую степень удивления.

- Миледи? Это вы?

Стук прекратился.

- Годрик? – с надеждой спросила королева. – Ты?

- Это я, – кивнул сам себе рыцарь и приблизился на шаг. – Ваше Величество, отойдите от двери, я сейчас.

Он дал женщине десять секунд, а потом с силой налетел на дверь.

Та даже не подумала открыться.

- Ты в порядке? – раздался крик с той стороны.

Слегка оглушенный, мужчина поднялся на ноги, осматривая дверь заново. Смекнув что-то, провел ладонью над ручкой и все понял.

- Да-а, – усмехнулся он в ответ. – Извините, мало каши ел сегодня. Сейчас получится.

Заклинание на замке лежало простенькое, он снял его в два счета. Затем снова обрушился на несчастную дверь, и на сей раз та слетела с петель. Ввалившись в комнату, рыцарь едва не упал по инерции, но сильные женские руки подхватили его, остановив. Выпрямившись, он успел рассмотреть королеву: растрепанная и взъерошенная, она выглядела очень опасной, на его взгляд. А еще очень красивой.

- Ты в порядке? – взволнованно спросила женщина прежде, чем он восстановил дыхание.

- А вы в порядке? – ответил он. Гвиневра мотнула головой, подбирая юбку и решительно направляясь к пустому дверному проему.

- Я зашла в комнату одна, но потом кто-то меня ударил сзади, и я отключилась. Идем, нужно узнать, кто меня запер и зачем.

Годрик поспешил за королевой, но не успели они повернуть в другой коридор, как прямо в руки рыцаря прилетела...Гвиневра. Эта тоже была растрепанная и бежала, не глядя, явно не ожидая, что здесь кто-то окажется.

Женщина выглядела точь в точь, как королева, и в первую секунду Гриффиндор в шоке застыл. Но магия, бившая ярким ключом где-то под этой лживой внешностью, все сказала за себя, и рыцарь без лишних слов развернул неизвестную ведьму к себе спиной, вывернув и скрутив ее руки. Она вырывалась, брыкалась и визжала, но сделать ничего не могла без рук, к тому же, Годрик понял, что заклинание, которым она изменила свою внешность, отнимало у нее много сил.

- Отпусти меня! Отпусти! А ты... – увидев опешившую и застывшую от шока Гвен, ведьма словно обезумела. Черные глаза закатились, губы искривились в отвратительной гримасе. – Рано! Я должна была тебя выпустить, нас же увидят, я же... Ты же разрушила весь мой план! Мерзкая тварь, отродье Камелота, вшивая собака!

- Заткнись, – громыхнул ей на ухо Гриффиндор, железной хваткой держа ее руки. – Ты говоришь о королеве, ведьма!

В этот момент в коридор высыпали остальные участники драмы.

Они успели вовремя. Все советники и рыцари, а особенно король, в шоке уставились на двух совершенно одинаковых королев. Хотя, для Мерлина они точно не были одинаковыми. Он с облегчением увидел, что его подруга жива, и с ней все в порядке. Гвен стояла около рыцаря и своего двойника, закрыв ладонью рот и уставившись на собственное лицо. Другая Гвен брыкалась и извивалась, вопя иногда что-то нечленораздельное. Ее крики переходили в визг, а порой в змеиное шипение. Мерлин никогда не видел такой сумасшедшей истерики в исполнении Гвиневры. Никогда лицо их доброй и благородной королевы не искажала такая ненависть и такое бешенство.

- Что?! – вопила ведьма. – Теперь стало легче, да?! Когда это не она, а я?! Но в первый-то раз была она! Она его убила! Она убила его! – зарыдав и зарычав, как дикий зверь, она выгнулась, падая на колени, но Годрик не отпустил ее рук, и ей пришлось снова выпрямиться. Вдруг ее внешность начала меняться: волосы укоротились, взбились и посветлели, черты лица заострились, кожа стала мертвенно-белой. Только одежда все еще была королевская, и глаза остались черными и дикими. Теперь Мерлин, Артур, Годрик, Леон и другие рыцари могли точно узнать в ней “ведьму из шатра”.

Свита короля отшатнулась, пробежались новые шепотки и аханья. Сама же ведьма едва ли обратила внимание на свое изменение. Глаза ее впились в королеву.

- Ты знаешь, что ты это сделала! Я ненавижу тебя! Ты убила его, ты не можешь уйти безнаказанной после того, что сделала! – она завыла. – Лансело-от! Зачем ты убила его?! Ты могла поцеловать его так, чтобы никто не видел?! Чтобы его жизнь не рухнула! Зачем тебе понадобилось сводить его в могилу! Ну почему ты не могла сделать это так, чтобы король не виде-е-ел! Тварь, ненавижу-у-у!

- Довольно! – вдруг стальным голосом приказала Гвиневра. Мерлин даже не уловил движение, но почти ощутил звон хлесткой пощечины. Ведьма, как выброшенная на берег рыба, хватала ртом воздух, возмущенно глядя на обидчицу. Глаза королевы метали молнии, она была пряма, как будто была рождена носить корону, а не быть дочерью кузнеца. И обращалась она не столько к спятившей колдунье, сколько к советникам и собравшимся на шум вельможам, часть из которых продолжала недолюбливать ее из-за прошлого. Своими взглядами, пересудами и неодобрением эти консервативные филины времен Утера показывали, как им не по душе служанка-королева, изменившая королю перед свадьбой. Сейчас она смело, гордо и разъяренно смотрела на каждого из них в лице этой колдуньи, ставя точку во всей этой истории. – Довольно. Я люблю своего мужа. Да, я совершала ошибки, но отчитываться я должна не перед тобой. Мой муж – король, он – высший суд в этих землях. И этот суд приговорил меня жить. Решения короля – закон. Не тебе, ведьма, их оспаривать.

Непонятно, что именно заставило сумасшедшую перестать кричать, но в коридоре после этих стальных слов запела практически тишина.

В этой тишине не сказавший с самого начала ни слова Артур подошел к жене и сжал ее руку, переплетя с ней пальцы. Мерлин резко выдохнул. Гвен вскинула глаза на мужа. Пару секунд спустя король повернулся к ведьме.

- Ты будешь казнена сегодня же вечером, – негромко сказал он. Посмотрел на Леона. – Поставьте эшафот, все должно быть готово к закату.

- Да, сир, – кивнул Леон и знаком приказал рыцарям действовать.

Гриффиндор с помощью мрачного и злого Гвейна в окружении товарищей повели ведьму в темницы. Леон отдал распоряжение сэру Сафиру и ушел вместе с ним разбираться с эшафотом и прочими деталями казни. Советники и вельможи, к счастью, сами поняли, что здесь сейчас они не нужны, и удалились. Покидая коридор, Мерлин оглянулся. Не из любопытства, а из беспокойства.

Король и королева молча обнимались.

Казнь и правда состоялась этим же вечером. На небо с запада стекали чернила, и последние рыжие лучи октябрьского заката падали на деревянный эшафот. Людей никто не звал, но народ сам пришел. Пока преступницу выводили к виселице, король оглашал ее преступления: призыв магией чудовища, убившего множество рыцарей и селян, затем убийство сэра Патриса де ла Порте, следом убийство сэра Рейнольда и попытка убийства короля, и, в конце концов, магический обман с целью убийства королевы. Приговор – смертная казнь через повешение.

Артур был сух и невозмутим. По его лицу нельзя было прочитать, что он испытывает, но Мерлин догадывался, что в душе друга сейчас болото напополам с облегчением. У него самого было так же, хотя и по немного другим причинам. Стоя рядом с королем на балконе, маг увидел, как тот, произнеся все нужное, снова переплел пальцы с королевой. Гвиневра выглядела под стать мужу – мрачная и невозмутимая. Лишь сцепленные за балюстрадой, там, где не видно, руки собирали в себе весь стресс этих двух людей.