Годрик нахмурился и двинул лошадь вдоль деревьев, не продвигаясь дальше. В какой-то момент он почувствовал отдаление давящей силы, словно она завернула. Он спрыгнул наземь, хрустнув багряными листьями, и подошел к ближайшему дереву. Протянул руку...

И отдернул, часто дыша.

Он понял, что случилось с чащей, он не мог ошибиться. Не мог ошибиться с тем, что знал всю свою жизнь!

Маг снова осветил глаза золотом и увидел: на коре дерева сияла руна. Он проверил соседние деревья – на них тоже были вырезаны древние письмена.

Годрик щелкнул языком, признавая достойность врага. Это был хороший ход: друид запечатал место сильным руническим кругом, превратив его в ловушку для одного конкретного человека – для Мерлина, точнее, для Эмриса. Он использовал мощь чащи, чтобы ловушка получилась непобедимой. Мастерство было на лицо: руны опоясывали чащу, черпали ее силу и обратили бы ее против Эмриса, стоило ему зайти. Кроме того, эти руны имели его имя, а потому он сам бы ничего даже не увидел и не почувствовал, пройдя границу и оказавшись запертым внутри. А там он был бы лишен своей великой магии – руны бы заставляли ее рикошетом бить по хозяину.

Годрик почувствовал это сразу на рубеже, потому что данная магия имела очень много общего с чарами, что использовал его отец. Те чары обращали против человека его волю, его эмоции, его мысли, его тело. Возможно, они бы обратили против него и магию, если бы отец в свое время знал, что его сын – волшебник. В конце концов, эти чары настолько подавляли его личность, что он сам не знал и не чувствовал своей магии до пятнадцати лет. Устроенной друидом рунической ловушке было дело только до волшебства, причем только до волшебства Мерлина. Любой другой маг мог бы почувствовать лишь небольшое давление, что и было с Пенелопой.

Гриффиндор обошел деревья, раздумывая. Он мало знал о друидских заклинаниях, мало знал об их магии, но кое-что он сделать все же смог бы.

Разрушить клетку было бы просто – достаточно повредить одну из рун. Но для этого понадобилось бы много магической энергии, а друид бы мгновенно это почувствовал, очутился бы рядом, и Годрик оказался бы в его власти, будучи не готов к большой битве. А еще это могло навредить Алисе. Зайти туда, не обратив на рунический круг, предназначенный другому, внимания, тоже нельзя, потому что его хозяин-друид в секунду сможет изменить в нем что угодно и обратить против врага. Значит, ловушку нужно было убрать, и сделать это мог только сам друид. Но как его заставить? Лучшим способом было бы обратить ловушку против него, но Гриффиндор не мог этого сделать, потому что не знал его имени. Поэтому следовало действовать более рискованно, но другого выхода не было.

Пенелопа права, план был сумасшедший. Особенно сейчас.

Годрик недолго справлялся с собой. Он принял решение, глубоко вздохнул, чувствуя, как от невольного страха холодеют пальцы, и снова шагнул к дереву. Он поднес руки к руне, осветил глаза золотом и зашептал древние слова. Он делал все очень осторожно, вытаскивая свою магию тихо и понемногу, ювелирно обрабатывая руну. Когда он закончил, клетка осталась клеткой, но она больше не носила имя Эмриса. Теперь она лишала магии любого волшебника, ступившего внутрь.

Завершив работу, маг еще раз глубоко вздохнул, не давая страху завладеть собой. Он привязал лошадь недалеко от ручья, ласково погладил черную голову, словив взгляд умных глаз. Вернулся к рубежу. Усмехнувшись, сжал одной рукой рукоятку меча, висевшего на поясе. Зажмурился. Шагнул.

Ощущения были такие, словно с него разом сорвали всю одежду и бросили прямиком в ледяную воду. Через пару секунд он снова мог дышать, но надышаться не мог – чего-то не хватало. Всему телу не хватало, душа замерла, как от болевого шока. Ему было холодно, будто он вдруг стал пустым домом, по которому носятся сквозняки.

А потом все прошло, так же резко, как наступило. Магия прорвалась обратно, снова залила вены, снова заполнила пустоту. Но он знал, что больше не может ее использовать – она заперта в его теле, и любая просьба срикошетит по нему самому.

После этого найти центр ловушки не составило труда. Конечно, он не был таким асом в охоте, как Слизерин или Артур, но подобраться к врагу сзади он сумел. Его больше удивило то, что он ни обо что не споткнулся. Присев и раздвинув кусты, Годрик увидел сидящую у дерева лохматую, помятую девочку, яростно пытающуюся разобраться с веревкой, и стоящего на поляне мужчину. Очевидно, это и был друид. Уверенный в своем плане, враг был спокоен и умиротворен, судя по расслабленным плечам и глубокому дыханию.

Годрик сжал в ладони меч. Спустя пару секунд дело было завершено, по крайней мере, его часть. Пораженная зрелищем Алиса уставилась на рыцаря и что-то отчаянно замычала. Друид, как и предполагал Гриффиндор, не обладал ничем, кроме магии, а потому не смог быстро среагировать и оказать сопротивление мощному тренированному рыцарю. Он рухнул наземь, с головы слетел капюшон, и под ним оказался черноволосый, довольно красивый мужчина лет тридцати. На всех его чертах застыл необъятный шок.

- Как...кто... – выдохнул он, тараща глаза на рыцаря.

Тот наступил ему на грудь сапогом и приставил к шее кончик меча.

- Добрый день, – миролюбиво поздоровался он. Затем наигранно скривился. – Хотя нет, уже, кажется, вечер. В эту осень никогда ничего не поймешь, правда? Где день, а где вечер, где слякоть, где солнце, где хорошая идея, где плохая... Например, ваша идея схватить эту девочку была явно плохой. Я бы даже сказал – ужасной. Вы так не думаете?

- Какого дьявола... – закипая, проговорил друид и взмахнул руками. Годрик не стал ему мешать, откровенно насмешливо смотря на его потуги сверху. Колдун замер, выговорив волшебные слова, и через секунду его что-то вдарило в землю, он скорчился и зашипел.

- Неприятно, да? – поинтересовался Гриффиндор. Он взглянул на Алису – заклятье, удерживавшее ее, спало, и она вытащила изо рта кляп, напряженно наблюдая за сценой. – А все потому, что не надо делать зло! – поучительным тоном заявил Годрик яростно взиравшему на него снизу колдуну. – Понимаете? Люди-то живые! Им больно, когда их кто-то похищает, удерживает, шантажирует ими их близких.

- Кто ты? – тихо спросил друид. – Что ты сделал?

- Кто я – это не совсем важно. Я просто друг этой девочки и ее сестры. Неожиданно? Да, когда шантажируешь человека, стоит быть уверенным в том, что у него нет друзей.

- Что ты сделал с клеткой?!

- Я изменил ее.

- Но как?! Ты же... – друид о чем-то догадался, его лицо еще больше потемнело, он замотал головой. – Руническую клетку может изменить только маг!

Годрик беспечно пожал плечами.

- А я и есть маг.

- Но как ты нашел ее?!

- Видишь ли, мне знакома эта магия. Несколько в другом виде, но все же…

Тут раздался голос Алисы. Девочка слегка задыхалась, ее голос дрожал от напряжения и страха, но она прятала их за злостью.

- Годрик, – позвала она.

- Да-да? – легко обернулся к ней маг.

- Может быть, уже хватит болтать? Просто закончи с ним.

Годрик смешался, как и всегда, когда ему говорили, что он слишком много болтает – он этого просто не замечал.

- Ты мне сцену сломала! – возмущенно всплеснул рукой он. Девочка усмехнулась.

- Извини, что прервала твое бахвальство, но я не хочу, чтобы ты дал ему время придумать план.

- А он не сможет, – с превосходством хмыкнул Гриффиндор, снова возвращая взгляд на лицо колдуна. – Без магии он ничто.

- Ну так убей меня, – прошипел друид. – Убей меня, маг, и живи сам в мире, где магия идет за ее предателем.

- Мерлин – великий волшебник, – возразил Годрик и слегка приподнял подбородок пленного мечом. – Тебе не чета.

- Эмрис предал магию!

- Он и есть магия. Он ее лицо и суть.

- Да?! Тогда почему он прячется в стенах Камелота? Почему он помогает Пендрагону? Отродью мерзости, истребляющему магию!

Сапог с силой нажал на грудь друида, а меч опасно прижался к шее. Карие глаза сверкнули и без магии.