Вот в сторону Елового по воле волн, ветра и течения теперь и несло кунгас с ребятами. Ермолай развернул посудину носом к острову, и волна поддавала теперь сзади, с кормы. Брызг и ледяных струй воды за шиворот стало заметно меньше, но появилась другая неприятность – опасная: лодку поднимала попутная волна и норовила развернуть бортом, перевернуть. Колька безуспешно выворачивал рукоять мотора, пытаясь управлять, но помогало это мало. Все теперь зависело от усилий Ермоши на веслах: ему надо было удержать лодку от разворота и править ее на остров. Нельзя было течению дать пронести себя мимо суши. А оно старалось.

Управление судном забирало много сил и внимания – бояться стало некогда. Между тем остров приближался: даже сквозь ветер и шум волн был хорошо слышен грохот прибоя. Не только опытный рыбак Ермак, но и знакомые с морем Коля и Есения понимали, что главное – не дать развернуть и перевернуть лодку вздыбленной у берега накатной волне. Ермоша изредка оглядывался, но больше полагался на брата: Коля, привстав, напряженно вглядывался в буруны у берега и кричал сквозь ветер: «правым греби, правым! левое суши».

«Как бы не налететь на камни», – тревожились братья. И не зря: за пеной и грохочущими волнами разглядеть, где гладкий песчаный пляж, а где выступы скал было тяжело. Только когда вода скатывалась с пологого берега. Зато оставалась пена. Оставалось надеется на удачу. А она подвела.

Когда высокая прибойная волна подняла кунгас и понесла его на берег, ничего поделать уже было нельзя: оставалось только надеяться. Братья надеялись, а Сенька визжала от восторга. Когда, уже к счастью на спаде, волна шмякнула лодку об острый выступ торчащей из песка скалы, Сеня продолжила весело пищать, летя при этом кувырком в сторону откоса с шиповником на возвышении. Рядом в том же направлении молча летели братья. С ними улов и лодочный скарб. Приземлились в мокрый морской песок. Ермак вскочил первым и кинулся сначала к сестре– она сидела цела-невредима, восторженно улыбалась, – затем к брату. Колька, вставая с колен, вытирал рукавом соленый песок с лица.

Лодка засела на скалистом зубе, почти скрытом песчаными наносами. Пока ребята приходили в себя, волна побольше сняла кунгас с камня и забросил дальше на пляж, к их ногам. Ермак с Колей бросились к лодке, чтоб оттащить ее подальше от воды, Есения заприметила лежащие невдалеке мешки с уловом и, пыхтя, потащила их по песку к обрыву, подальше от прибоя. Мальчишки, дождавшись очередной волны, с разгона потащили суденышко подальше от воды.

Перебрались на невысокий склон с густыми зарослями шиповника, нашли поросший пожухлой травой прогал среди колючек. Место было сухое, и, главное, густой кустарник прикрывал от пронизывающего ветра. Можно было перевести дух. Лодку с пробитым дном надежно закрепили с помощью якорного каната и якоря, вбитого между корней. Все добро с посудины перенесли повыше, на сухое место не доступное волнам. Мокрая одежда и пронизывающий ветер не располагали, однако, к покою, и Ермоша, вооружившись ножом для разделки рыбы, начал подрезать стебли сухо травы густеющей вдоль колючей стены шиповника. Коля с сестрой, еще не поняв в чем дело, стали собирать срезанную траву в охапки. Когда сена набралось вдоволь, Ермак не разрешил младшим зарыться в копну, а показал, что надо делать. Вот что: он начал заталкивать сено за пазуху и велел младшим делать тоже самое. Когда все стали похожи на трех толстяков, Ермак напихал обоим травы еще и сзади – под рубаху Кольке и платьишко Сеньке. Сенька подпоясалась веревкой, а Коля помог старшему брату.

Ворох с душистой травой хоть и уменьшился, но оставался приличным, чтоб ребята могли рухнуть в него, прижаться друг к другу, слегла обогреться и начать обдумывать во что они вляпались. Съели по несколько сырых креветок, передохнули, согрелись. Начало клонить ко сну: все здорово устали.

– Не спать! – затряс головой, прогоняя дремоту Ермолай, – надо подниматься выше, под ели. Дождь собирается, будем делать шалаш.

– Вставай, засоня, – взъерошил сенькины кудряшки Коля и подул ей в лицо.

Вздремнувшая было Есения захлопала своими густыми ресницами, глянула на братьев и неожиданно быстро вскочила на ноги.

– Куда бежим?

– На кудыкину гору, курс – зюйд, Ермак, потянув за край платья, усадил сестру на место.

– Давайте прикинем, что у нас есть и составим план. До дождя надо сделать шалаш, просушиться. Еда есть, вчера был дождь, в скалах есть наверняка выемки с водой. Шторм разгуливается, будет дня два-три. Раньше добряки выйти на поиск не смогут.

– Ночью будет холодно, ветер северный, хоть для морозов еще рановато, – рассудительно заговорил Колька, укрытие – главное. Помнишь, тут тропинки были наверх, вон за ту скалу, – Коля указал пальцем в сторону отдельно растущей вековой ели и темнеющего рядом скального уступа.

Ермолай хорошо помнил это место: ночевал там у костра пару раз, дожидаясь утреннего клева с друзьями-рыбаками. Откуда про это место знал младший брат он мог только догадываться, но спрашивать не стал: Колька знал множество неожиданных вещей.

– Коля, ты забрал с лодки мешочек с инструментами? Там ножик складной, помнишь?

Колька кивнул утвердительно и, зачем-то по-старчески кряхтя, начал подниматься. Получилось забавно: Сенька рассмеялась, Ермак улыбнулся.

Коля помог Ермаку взвалить на плечи мешок с крабами, сам подобрал другой – с креветками. Есения взяла моток веревок, алюминиевый ковшик, что она не выронила, даже выпадая из лодки, разделочный нож-тесак. Тронулись.

Тропинку Ермолай нашел сразу, как только продрались сквозь шиповник наверх. Едва заметная, но твердая, удобная тропа петляла круто вверх между елками разной толщины, высоты и густоты. Идти было не далеко, хоть и не просто – с грузом-то. Скоро, Ермак запыхавшись, Коля, внимательно оценивая место, Сенька – вприпрыжку, – вышли на небольшую скальную площадку, скрытую до этого каменным выступом и огромной густой елью. Сразу стало теплей, спокойней: ветер сюда не доставал. Неподалеку со скального козырька капала вода, скапливаясь в небольшой округлой выбоине глубиной в пару ладоней, прежде, чем стекать по крутой стенке вниз, на береговую гальку. У старого кострища валялись несколько бурых поленьев. Две добротные рогатины и обгоревшая палка над серым пеплом были вполне пригодны для использования по назначению.

Коля с сестрой занялись шалашом: брат срубил тесаком несколько тоненьких осинок, что нет-нет да мелькали в ельнике, начал собирать каркас, приткнув его к мощному еловому стволу. При этом он получил сухую землю и надежную крышу в виде густых еловых лап векового дерева. Сенька помогала сначала, затем занялась сбором сухих веток для костра – так велел старший брат.

Ермолай меж тем из гибкой ветки толщиной в палец и куска бечевки, что нашлась у запасливого младшего в необъятном кармане, соорудил что-то вроде маленького лука. Обернув бечевку-тетиву вокруг сухой еловой палочки, он двигал своим луком как смычком скрипки туда-сюда, палочка крутилась. То есть иногда крутилась, иногда застревала в углублении в сухом куске дерева. Её Ермак старательно вставлял каждый раз обратно, как только она оттуда выскакивала.

– Ты что делаешь? – остановил свою работу Колька, с любопытством наблюдая за действиями старшего брата.

– Не видишь, огонь добываю, – немного сердито пропыхтел Ермак, продолжая дергать свой таинственный прибор. Ни дыма пока, ни огня тем более, все не появлялось.

– А если спичками? – по происшествии некоторого времени, потраченного на наблюдение за добыванием огня, сочувственно спросил Колка.

– Готовься меня сменить, – смахнул со лба рукавом пот Ермак и с еще большим усердием продолжил свою работу. Остановился он только тогда, когда младший потряс перед его носом коробком спичек.