–Почему Вы ненавидите свою дочь? Лишь только из-за того, что она не такая как Вы, или на то есть более веские причины? – затем он спросил. – Все же, кто ее отец?

Клавдия окинула доктора Бедова презрительным взглядом, сказав:

–Это Вас не касается. – затем она поинтересовалась. – Когда я смогу забрать мою внучку и дочь Олесю?

Доктор Бедов видел, что Клавдия Ивановна говорит о своей покойной дочери как будто бы та все еще жива. Он ее поправил:

–Ваша дочь умерла.

–Нет. – возразила Клавдия Ивановна. – Она для меня всегда будет жива.

–Я Вас понимаю. – ответил доктор Бедов, сказав. – Вы сможете забрать Вашу внучку как только Вы докажете что Олеся Анастасиевна… – тут он запнулся, затем добавил. – Ваша дочь.

–Отлично. – ответила Клавдия Ивановна, добавив. – С этим не будет никаких проблем. – затем она встала с больничной койке, и попрощавшись с доктором Бедовом, она вышла из палаты, и направившись по коридору к блажащей лестнице. Неожиданно она остановилась у одной из двери которая вела в палату. В это самое время что-то в ее сердце йокнула. Она что-то почувствовала, но не знала что именно. Ей захотелось войти в эту палату, но она этого не сделала. Лишь подойдя к двери, она приоткрыла ее, и увидела лежащею на кровати Марью. Ей ни капли не было жаль ее. Она всеми фибрами своей души ненавидела ее. Ненавидела и призирала. Ведь это только благодаря ей Олеся умерла. Она же жива. Одно утешала Клавдию Ивановну. Это то, что Марья всю свою оставшуюся жизнь проведет в инвалидном кресле. – «так ей и надо». – думала Клавдия Ивановна. – «и ребенка ей не видать». – решила она. Она-то об этом позаботиться. Клавдия Ивановна закрыла дверь палаты, и пошла по коридору к блажащей лестнице. Завтра она приедет с документами, и возьмет ребенка Олеси. Что касается Марьи, то пусть выпутывается сама. Клавдия Ивановна к этому не будет иметь никакого дело. Так она решила.

Вскоре, в палату к Марьи вошел доктор Бедов. Он поинтересовался о ее здоровье, а та в свою очередь поинтересовалась:

–Она приезжала?

Доктор Бедов не понял:

–Кто?

–Мать.

–Приезжала.

–И что?

–Она хочет забрать дочь Олеси. – сообщил он ей. – Сейчас она поехала за свидетельством о рождении. Олеси.

–Что ж, – безразлично сказала Марья. – пусть будет так. – затем она иронично заявила. – Я же не смогу позаботиться о ребенке! Я же теперь инвалид. – Она истерически засмеялась, и продолжила. – Представляете доктор, я беременна. Рожу, а воспитать не смогу. И все из-за того, что у меня нет ног. – говорила она в истерическом припадке. – Представляете мать, которая… – в это самое время доктор Бедов залепил той горячию оплеуху, и та утихнув, произнесла. – Спасибо.

Доктор Бедов обвиняюще сказал:

–Об этом надо было думать раньше. – затем он добавил. – Не кататься вдрызг пьяными на подмостках электричек. Глядишь, ноги были бы целы.

–Вы меня обвиняете? – возмутилась Марья, и в то же самое время ответила. – Что ж, возможно Вы и правы.

–Какое облегчение. – с иронизировал доктор Бедов. – Жаль, что это Вы поняли это, когда уже поздно.

–Ну а Вы? – неожиданно сказала Марья. – Вы что лучше меня?

–Не понял?

–Вы отправили мою сестру в роддом, когда могли принять роды здесь, – уличила его Марья, добавив. – Тогда бы она осталась жива. – доктор Бедов нахмурившись, стал злиться. Заметив это, Марья продолжила. – Что? Не нравиться, а я права, не так ли?

Иллариону Романовичу не было чем парировать. Он был зол. Зол на самого себя. Ведь действительно, если б Олеся Анастасиевна не поехала в роддом, возможно она осталась бы в живых. Не зная что сказать, он выскочил как угорелый из палаты захлопнув за собой дверь.

Оставшись одна, Марья Анастасиевна задумалась.

Вряд ли можно описать все те чувства, которые обуревали Марью Анастасиевну, это просто невозможно. Одно можно сказать с уверенностью, что Марьи было плохо. Ей было тошно. Тошно от того, что ее собственная мать начхала на нее. А сейчас просто бросила ее на произвол судьбы. Марья знала, что в случившимся виновата ни только ее мать, но и она сама. Свобода вскружила ей голову, и она понеслась во все тяжкие. Она не хотела жить так как жила ее мать, ходить по струнке, выполнять слепо все распоряжение партии. Слепо подчиняться ей. Она хотела нового. Независимости от других, и вот результат. Она осталась одна. Нет семьи и друзей. Впрочем, были ли они, друзья? Вряд ли? Только собутыльники желающие погулять за чужой счет, и только. Теперь все это позади. Сладкая, беззаботная жизнь закончилась. Теперь только будни и их прозябание в инвалидной коляске, у окна своей комнаты. Это теперь ее удел.

Глава-4

Осознание неизбежного

Выписавшись из больницы она получила бесплатную инвалидную коляску она была на столько тяжелой и неудобной, что вряд ли кто-либо мог бы ни то что нормально сидеть в ней, а управлять ей никак не представлялась никакой возможности. Ее маневренность была на нуле, а чтобы ее сдвинуть с места нужно было усилие двух мужчин с бицепсами как у Сталлоне или Шварценеггера. Да и из одежды у нее было надета лишь ночная рубашка. Остальная одежда была разворована нянечками. Так что когда она оказалась на улице, ей просто не было куда пойти куда податься. Все отвернулись от нее. Квартира в Москве, но туда еще добраться надо. Так что Марьи ничего оставалась делать, как просить подаяние. Но и тут сразу возникла проблема. Милиция которую вызвали доктора приехала немедленно. Она попросту забрала Марью в отделение, а там уже выписали штраф и предупреждение по статье попрошайничество, сказав при этом:

–Шли бы Вы в дом инвалидов, там Ваша место.

Ей конечно, врачи предлагали такой вариант, но она отказалась, считая что она справиться со всем сама. Но не тут-то было. Жизнь инвалида – это сложная штука. Всю жизнь долбишь об стенку выкачивая свои законные права, а соцработники начхают на них. А врачи вместо того чтобы выписывать инвалидам лекарства, ничего никому не выписывают. Это так они говорят. Вместо этого они выписывают инвалидам без их на то ведома дорогущие лекарства, и сами лечатся бесплатно за счет инвалидов. Вот так вот и живет инвалид, а врачи за счет их здоровы как быки.

Но вернемся к Марье. Ее все же отвезли к ней домой в Москву, пожалели безногую так сказать. Что было дальше Вы спросите? Да ничего. В лифт инвалидная коляска на влезала, и Марью пришлось тащить на пятый этаж. А так как в подъезде не было пандусов, то и инвалидную коляску тоже тащили на себе. К счастью в квартире где жила Марья оказалась одна женщина. Эта была приехавшая к ней ее подруга, Лика, которая приехала тотчас же как ей сообщила о случившимся мать Марьи, Клавдия. Попросив ее хоть на первых порах приглядеть за Марьей. Так что можно сказать в глубине души у Клавдии Ивановны остались материнские чувства. Оно и понятно, ведь она все-таки ее мать.

Увидев Лику, Марья тихо сказала:

–Я не ожидала Вас увидеть здесь. – затем она поинтересовалась. – Это Клавдия Ивановна Вас попросила приехать?

–Нет. – солгала Лика. – Не она.

–Тогда кто?

–Никто. – ответила Лика. – Я просто захотела навестить свою подругу. – затем она поинтересовалась. – Как дела?

–Вот. – грустно сказала Марья тяжело вздохнув, и добавила. – Теперь я инвалид.

Лика хотела что-то сказать, что-то утешительное, но не находила слов. Да и нечего было сказать. Все было понятно и так.

Тем временем Марья попросила подругу:

–Я хотела бы принять ванну, поможете?

–Да, конечно. – ответила Лика. – Помогу. – не знаю как, Лика еле-еле подвезла Марью к двери ванной комнаты, и спросила. – Такие кресла дают всем или только избранным?

Марья усмехнулась:

–Очевидно всем. – сказала она. – За легкие платить надо, а это единственное кресло, которое в коридоре стояло. Вот они мне его и всучили. Сами спишут, и все в порядке, а мне мучайся тут.