Его глаза оценивают меня, взвешивая мои мотивы.

‒ Похороны сегодня, ‒ аргументирую я. ‒ Нас не будут ждать. Они уже договорились в субботу сменить местонахождение груза. Они готовятся по понятным причинам.

Найл барабанит пальцами по фляжке, а затем одобрительно кивает.

 ‒ Так устроим русским подарок в знак нашей признательности.

Я сжимаю медальон в кулак, чувствуя, как адреналин бежит по венам.

Я жажду крови. Мести.

Сегодня мне это как раз по душе.

Найл смотрит на часы и встает.

 ‒ Ну, раз уж ты вознамерился идти сегодня, тогда лучше покончи с этим побыстрее.

Вместе мы выходим через парадные двери церкви. Прежде чем разойтись, он хлопает меня по плечу и сжимает его.

 ‒ Ты потерял деда, ‒ говорит он мне. ‒ Но знай, ты всегда будешь считаться моим сыном.

***

‒ Эй, а это то место? ‒ Рори смотрит на старый дом с той позиции, которую мы заняли на тропинке.

‒ Думаю, эти суки вполне могут жить здесь.

Ни один из нас не чувствует раскаяния за то, что произойдет дальше. Эта армянская банда только растет с каждым днем, намереваясь установить здесь свое господство. И они нажили немало врагов. Если быть точнее, они перешли дорогу не только нам, но и русским. Но речь сейчас не о нас. Я слышал, у итальянцев тоже с ними проблемы.

Перейти кому-то дорогу ‒ это одно. А палить в закусочной, где мой дед встречался с русскими... Это совсем другое. Есть только одна цена, которую им придется заплатить за такой поступок.

Ронан занимает надлежащее ему с моей стороны место и остальные парни следуют его примеру.

‒ Тогда, как бы ты хотел это сделать? ‒ спрашивает Ронан.

‒ Да, босс, ‒ передразнивает Шон. ‒ Как ты хочешь это сделать?

Мы поднимаемся на крыльцо. У меня есть только одно указание.

‒ Убейте всех.

2 глава

Маккензи

Наклоняюсь вперед, медленно сгибаю ноги, коленями упираясь в локти.

Поза ворона.

Это простая позиция выполняется в два этапа и основана на самой элементарной стойке на руках. Тем не менее, у меня ушла целая вечность, чтобы ее освоить. Если бы я относилась к тому типу людей, которые мысленно копаются в себе, то выяснить по каким причинам это произошло не составило бы труда.

Ворон ‒ символ множества вещей в разных культурах. Магии, превосходства, судьбы, умственного пробуждения: физического представления пространства между небесами и землей. Толкования безграничны и широко известны. Но когда вся магия и предания исчезают, только одно значение приходит на ум. И оно самое главное, особенно для меня, ворон ‒ символ смерти.

Закрываю глаза, выпрямляю руки и выдыхаю, поднимаю ноги в идеальной стойке на руках.

Три глубоких вздоха. Вдох через нос, выдох через рот. Я еще никогда так хорошо не держала равновесие.

Координация в порядке. Внутренний стержень? Прочный, как скала. Если бы сильно захотелось, то смогла бы простоять в такой позе пару часов. Но до того как у меня появляется хоть малейший шанс позлорадствовать, Скарлетт хлопает жвачкой на другом конце комнаты.

‒ Теряешь концетрацию, Мак.

Ухмыляюсь, пытаясь перейти в позу Скорпиона, ничего не говоря в ответ. Ей прекрасно известно, что я сосредоточена как никогда, но она скорее умрет, чем это признает. И, вообще, Скарлетт не хочет, чтобы я отправлялась в свое безумное паломничество.

За последние несколько месяцев она не раз пыталась заговорить мне зубы, аргументируя абсурдность моей идеи, и тот факт, что она снова вернулась к той же уловке, лишь говорит о том, что это ее последняя отчаянная попытка. И это было бы мило, если бы она не выглядела такой подавленной.

Судя по ее черному платью, или как она любит его называть «второй коже», и красным туфлям на высоком каблуке, совершенно очевидно, куда она намылилась. По шкале от одного до десяти Скарлетт выглядит на все пятнадцать. Что тут скажешь ‒ красотка каких еще поискать. Но проблема в том, что она об этом даже и не подозревает.

Ее темные волосы, как всегда, идеально уложены, карие глаза подведены карандашом, а маленький блестящий клатчик, наверняка, забит презервативами.

Скарлетт ‒ девушка по вызову и еще одна моя подруга, которую я подобрала на улице. Так случилось, что однажды именно на ее темный переулок двое парней пихнули нас с Таль. В то время мне было тринадцать, я была сильной не по годам, но, видимо, недостаточно для того, чтобы одолеть двух парней одновременно. Скарлетт была на четыре года старше и намного мудрее, и... у нее был нож. Именно она спасла меня в ту ночь, как бы больно не было это признавать.

Мы не так тесно общаемся, как с Таль, но близки насколько это вообще возможно для подобных нам. Она просто очередной ребенок, оставшийся незамеченный обществом с историей за плечами, которая растопила даже мое ледяное сердце. Если кто и знает, что движет мужчиной, так это Скарлетт.

Растягиваясь на полу, ловлю ее взгляд.

‒ В тот день, когда потеряю концентрацию, я умру, ‒ говорю ей.

Так говорил мой отец, и эти слова оказались как никогда правдивы. Он потерял концентрацию в тот день, когда связался с русскими, а теперь мертв. Не хочу думать, что мне уготована такая же судьба, ведь я все еще живу на этом свете.

‒ Хочешь знать, что я думаю, детка? ‒ Скарлетт скрещивает ноги и разглаживает складки на платье.

‒ Нет. ‒ Вращаю головой из стороны в сторону, пока шея не начинает хрустеть. ‒ Не хочу.

Но ее уже не остановить. Все как обычно.

‒ Думаю, тебе стоит отдать все свои сбережения какому-нибудь частному сыщику и сосредоточиться на том, что ты хотя бы можешь контролировать. Например, пойти в колледж, ну или сделать что-нибудь стоящее в своей жизни.

‒ Хмм, ‒ фыркаю я. ‒ И это говоришь мне ты. Почему я могу это сделать, а ты нет, Скарлетт?

Она затихает на мгновение, ее красивое лицо искажает гримаса поражения.

‒ Ты не должна этого делать, ‒ настаивает она.

‒ А ты не должна торговать своим телом сегодня вечером, ‒ парирую я.

Она вздыхает и заканчивает фразу за меня.

‒ И все-таки мы обе это сделаем.