Надежда робко проклюнулась внутри, постепенно разрастаясь. Им, особенно Архелии, я могла верить.

— Спасибо, — с искренним теплом проговорила я, — теперь я ваш должник.

Эдгар отмахнулся и громко заявил:

— Да ни хрена ты нам не должна, дура! Это мы тебе были обязаны: ты ведь спасла наш брак, когда мы готовы были расстаться окончательно.

Архелия прикусила губу, сдерживая улыбку, и признала:

— Мой муж хам и сволочь, но он прав. Ты помогла нам помириться после тысячелетней ссоры. Мы лишь отплатили тебе ответной помощью.

Закусив внутреннюю сторону щеки, я кивнула, опуская взгляд, и перевела тему:

— Вы проверили переделанный эликсир?

Эдгар тут же заскучал, откинувшись на спинку стула.

— Эликсир рабочий, — кивнула Архелия, но как-то слишком мрачно.

— Тогда почему такое мрачное выражение лица?

После недовольного вздоха она все же призналась:

— Ингвар в облике дракона места себе не находил, летал вокруг полигона кругами, но все равно возвращался. По его словам, он чувствует, что у него есть пара, ощущает связь с ней. Ингвар хочет полететь к ней, но не знает, куда.

— Нужно еще усилить эликсир… Но как?

— Ума не приложу, как это сделать, — призналась Архелия. — Будем работать дальше.

Разборка Архелии с Советом затянулась на целую неделю, пока Катрей не сообщил о своем решении. На этот раз ко мне никого не пускали, и я сходила с ума. От платья уже неприятно пахло, даже без чувствительного чутья оборотня это было заметно. Голова противно чесалась — иногда даже казалось, что в волосах уже завелись вши, и от этого хотелось выть. Держалась я из последних сил, и когда дверь в мою камеру жалобно скрипнула, впуская гостя, я взволнованно вскочила.

Август Ланте выглядел великолепно, особенно по сравнению со мной: гладко уложенные волосы, выстиранный и выглаженный сюртук, начищенные до блеска ботинки. Он наверняка пользовался успехом у женщин.

— Добрый день, госпожа Маринер, — вежливо поздоровался Ланте и скользнул взглядом, полным любопытства, по камере.

— Не уверена, что сейчас день, но здравствуйте, — настороженно сказала я.

— Понимаю, — сочувствующе кивнул он. — Вам наверняка осточертели эти стены.

— Не буду скрывать очевидного, господин Ланте. — Я продолжила играть по его правилам, изображая светскую беседу.

Он еще раз кивнул, посмотрев исподлобья, и спиной толкнул дверь камеры, взмахом руки приглашая меня выйти.

— После вас, — любезно сказал Ланте.

Напряженно следя взглядом за движениями мужчины, я прошла мимо него, оказавшись в длинном коридоре, покрытом каменной кладкой. Солнечного света из окошка в конце коридора не хватало, и между железными дверьми, ведущими в камеры, висели факелы.

Нас сопровождало два стражника. Сначала хотела оскорбиться, мол, почему всего лишь двое, но потом вспомнила, что без магии, так умело заблокированной на территории тюрьмы, я мало на что способна.

В конце коридора была комната, мало напоминающая камеру. Скорее, допросная: больше по площади, но из мебели здесь стоял только щербатый стол и два стула по разные стороны.

Схватив меня за плечи, один из стражников потащил меня к стулу и с силой усадил на него. Возмущение и ругательства я оставила при себе.

Август Ланте изящно присел на другой стул. Сейчас он мало напоминал того обаятельного дружелюбного мужчину, который встретился мне на светском вечере: холодный, собранный, он смотрел на меня бесстрастно. Такая смена меня ну пугала. Издержки профессии, что сказать, я тоже часто надевала маску холодной стервы. Или, наоборот, маску доброй дурочки — тут уж с какой стороны посмотреть.

Стражник остался за моей спиной, чуть ли не дыша мне в затылок. Второй ушел, плотно прикрыв за собой дверь. Наверное, встал с другой стороны.

— Вы обвиняетесь в получении взятки, — начал Ланте, сложил руки в замок поверх стола.

— Я не делала этого, — упрямо возразила я.

Ланте дернул бровью и признался:

— Вы ведь понимаете, что верить вам на слово я не вправе, как и выражать свое субъективное мнение. К тому же, есть свидетель, утверждающий обратное.

То, что он куплен, говорить не стала. Смысл сотрясать воздух?

— Совет щепетильно относится репутации учебных заведений Вандеи, и с коррупцией идет активная борьба, — продолжил Август Ланте. — Именно поэтому большинство голосовало за проведение суда и ваше последующее тюремное заключение. Тем не менее, есть некоторые обстоятельства, которые повлияли на наше решение. — Я усмехнулась, вспомнив разговор с Архелией, но мужчина предпочел проигнорировать мою реакцию. — Во-первых, выяснилось, что вы гражданка другого государства.

— Как будто вы и раньше этого не знали, — не выдержала я. Ланте и бровью не повел.

— Нам написала леди Эржебет Давен и заявила, что вы являетесь ее сестрой, леди Ировенн Сегнар. Потомственная вормесская аристократка, способная вызвать много ненужных проблем для Совета. Во-вторых, студенты Темной академии не согласны и верят в вашу невиновность. Мы не можем не учесть мнение семидесяти процентов темных студентов. Помимо всего прочего, Совет помнит про вашу активную деятельность и примирение двух противоборствующих академий и про другие ваши заслуги, в том числе при исследовании проблемы рождения у драконов. Мы решили не доводить дело до суда и снять с вас обвинения… — Ланте пристально посмотрел на меня и только потом закончил: — Однако вам придется покинуть территорию Вандеи в течение четырех дней.

Сначала я насмешливо подумала о том, что он так и не упомянул про Катрея, как будто мое освобождение — полноценное решение Совета. А потом до меня дошел смысл последнего предложения. Радость и облегчение мигом исчезли, по голове словно обухом ударили.

— Что? — с трудом выдавила я, чувствуя, как сжимается горло.

Ланте молчал. Понимал, наверное, что я все прекрасно услышала, и повторять не требовалось.

Уехать из Вандеи… Место, которое я искала так долго, которое наконец-то стало домом. Я могла пережить потерю должности ректора, но уехать из Вандеи? Но выхода не было.

Из Глостера, Астора и Салема в свое время я уезжала без каких-либо сожалений, легко оборвав все контакты. Вандея — родной, привычный, увлекательный город — лишь станет следующим в списке, хочу я того или нет.

— Я сделаю, как велит Совет, — едва слышно проговорила я, не поднимая глаз от столешницы. — Но… могу ли я закончить исследование? Без возвращения на должность ректора.

Ланте сохранил маску невозмутимости на лице и ответил твердо:

— Нет.

17.

С домом прощаться очень тяжело. Не с городом, ставшим родным — насчет этого я смирилась, пусть и с огромным трудом. На вот дом, небольшой двухэтажный коттедж в спокойной части города… Гнездышко, которое я обставляла с особой любовью. Сначала хотела создать место, где я не чувствовала бы себя несчастной и одинокой, а потом так полюбила его, что стала считать настоящим домом.

Именно поэтому, приняв ванную, я прошлась по комнатам, мысленно прощаясь со всем. Продать это место было выше моих сил, даже если я никогда не вернусь в Вандею. Завтра схожу в специальный магазин, закажу чехлы для мебели, чтобы не испортилась. Может быть, Эржебет все-таки решит переехать в Вандею и станет жить в этом доме.

А вот вещи начала собирать. Сразу после того, как сыграла несколько этюдов на пианино в гостиной. Сложила летние вещи: лето совсем скоро, но в северную часть континента тепло приходит гораздо позже, и они бы понадобились только через месяц. Сердце болело каждый раз, когда я закрывала наполненный сундук.

От самобичевания отвлек стук во входную дверь. Спустившись со второго этажа, я открыла дверь и приветливо улыбнулась гостю.

Себастьян поднял руку с плетеной корзинкой и сказал:

— Попросил экономку, которая периодически приходит ко мне, приготовить что-нибудь вкусное.

Он не улыбался, уголки губ были опущены, но глаза Себастьяна сияли. Про такое обычно говорят «улыбался глазами».