— А родители?

— Они на неделю в Вашингтон уехали, их единственное условие: никого не пускать в дом, сама понимаешь.

Встать на тренировку утром было почти невозможно, пришла домой Сара далеко за полночь. Весь день и вечер они провели с Адель, болтая обо всем. Несмотря на Кэнди, Адель была той подругой, которой можно было позвонить ночью и она никогда бы не перевела тебя на голосовую почту, как это могла сделать Кэнди. Сара вообще мало кому выворачивала душу, старалась выплескивать все в живопись. Лучший способ избежать нервного срыва — выплеснуть энергию во что-нибудь. Часто Сара, слушая Адель, рисовала её карандашом, просто зарисовки, но Адель их очень любила, как и любила Сару.

— Утро доброе, — улыбнулся Майкл.

— Не уверена, — ответила она в ответ без улыбки. — Привет.

— Крепатура?

— Да, просто жуть как все болит.

— Отлично, — он хлопнул в ладоши. — Добежишь до школы первая — расскажу тебе мой план.

— А если не добегу?

— Расскажу тогда, когда придешь к финишу раньше меня. У нас как минимум месяц до принятия окончательного решения. Возможно, через месяц ты примешь предложение Йеля, и я больше не смогу тебя мучить. Но и план мой тоже не узнаешь, — он ей подмигнул. — Даю фору в пятнадцать секунд. Марш!

Сара побежала со всех ног, несмотря на дикую боль в мышцах. Начало спирать дыхание и покалывать в боку, но Сара так сильно хотела победить Майкла, что летела пулей. И ей удалось, буквально на одну секунду, прибежать раньше него.

— Я знаю, что ты поддался, — еле проговорила она. Воздуха не хватало, в ушах звенело.

— Да, просто хочу скорее осуществить план, сейчас идеальная для него погода.

— Что за план?

— Ты идешь со мной на три дня в пеший поход в горы. — Его лицо озарила улыбка, а сердце Сары полетело вниз.

========== Закрой глаза ==========

— Что? Куда? — Сара подбирала с пола свою упавшую челюсть. — Я не пойду… Это не для меня.

— Я вчера тебе сказал, что ты мягкая. Поход в горы с палаткой, по идее, должен пробудить твой внутренний стержень. Тебя нужно выбросить из зоны комфорта, понимаешь?

— Но там же дикие животные? Они нас съедят. А душ и туалет? А вода?

— Сара, выживают же люди как-то, — он тяжело вздохнул. — И никто никого не съест.

— Ты ходил уже так надолго?

— Да, много раз. Каждое лето с отцом мы ходили в длительные походы. — На его лице появилась легкая улыбка. — Родители разошлись, когда мы с Бобби были ещё мелкие, и походы с отцом — как глоток свежего воздуха. Бобби не ходит с нами, он болезненно воспринял уход отца, но расти парню без отцовской поддержки крайне тяжело.

— Вы ещё ходите вместе?

— Этим летом у него слишком много работы, — он тяжело вздохнул. Было видно, как сжались его челюсти, но он быстро перевел взгляд на начавшую говорить Сару.

— Не думаю, что я смогу… — Сара отвела глаза в сторону. — И тебе надо будет поговорить с моим отцом, и я уверена, что он меня не отпустит.

— Он знает о твоей идее с ФБР?

— Да, и очень опечален. Он не имеет таланта и тяги к искусству, но все же хотел, чтобы я связала жизнь именно с этим.

— Кто привил тебе любовь к искусству? И пока рассказываешь — не стой, разминайся.

— Не стою, — Сара послала ему уничтожающий взгляд. — Мой дедуля… Они с бабушкой были художниками, родители моего папы, — говорила Сара, разминаясь. Мышцы болели, и периодически она шикала. — Они познакомились в Йеле, на художественном факультете. Бабушку я не застала — рак, — она тяжело выдохнула. — А вот дедушка — тот человек, который поставил мне руку. Вместо сказок про принцесс мы читали теорию цвета и изучали знаменитых художников.

— Значит, ты и про принцесс не знаешь, — он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой. — Хорошо — это мы исправим. У тебя есть любимый художник? Возможно, ты переняла его какие-то фишки?

— Ариэль — моя любимая принцесса, и я очень люблю Дега и импрессионизм.

— Тот, что балерин писал? — он с улыбкой произнес последнее слово.

— Да, именно он. Интересуешься живописью?

— Не особо, но кое-что почитал, чтобы суметь поддержать с тобой разговор.

— Мне льстит, — Сара и правда поражена до глубины души, а возможно, ещё глубже, внутри неё скакала команда черлидеров.

Закончив изнурительную тренировку, они разошлись по домам. Сара успела принять душ и даже посмотреть фильм. Глаза Майкла никак не давали ей спокойствия, она так отчаянно хотела их написать. В её коллекции есть глаза всех близких людей, возможно, Майкл не достаточно близкий.

Она спустилась в гараж, приоткрыв ролет, впуская солнечный свет. В гараже хранились её бесконечные холсты и картонки, кисти и мастихины, краски, растворители и ящик с пастелью. Достав холст, она поставила его на мольберт, закрепив сверху, и притянула ящик с красками. В гараже она рисовала только абстракцию, выплескивая лишнее напряжение. Закрутив волосы в гульку, она проткнула их двумя кисточками вместо невидимок. Надев фартук в разноцветных пятнах и вооружившись мастихином, Сара начала смешивать на палитре краски, перенося их на холст. Тень, упавшая на холст, заставила её отвлечься.

— Привет, — тихо проговорила она.

— Родители дома?

— До вечера на работе.

— Хотел поговорить по поводу похода. Но зайду тогда позже.

— Я ведь не сказала «да»! — запротестовала Сара.

— Но ведь и не отказалась, — он ехидно улыбнулся. — Что это будет? — он подошел слишком близко, так, что Сара смогла почувствовать его дыхание на затылке и приятный запах парфюма.

— Это будет — ничего, так, еще один испорченный холст.

— Научи меня.

— Научить чему? — Сара обернулась к нему, прядь волос упала ей на глаза.

— Можно? — спросил он, и его рука медленно потянулась к волосам. Заправив прядь за ухо, он улыбнулся уголками губ. Рука его спустилась ей на шею, вызвав у Сары волну мурашек. Его зелёные глаза невероятны. — Научи рисовать.

— Ну, — протянула Сара, с трудом отрывая свои глаза от него. В воздухе витало напряжение, она облизнула пересохшие губы. — Тебе понадобится вот это, — Сара отошла в дальний угол гаража, доставая еще один фартук. — Почему мое сердце так колотится? — произнесла она себе под нос и, подойдя к Майклу, вручила ему синий фартук. — Краски, пастель? Кисти? Чем будешь пробовать?

— Вот тем, что ты так яростно сжимаешь в руке, — он усмехнулся, пока Сара суетилась.

— Смотри, обычно я делаю мастихином фон.

— Значит, мастихин, — произнес он, пробуя это слово на вкус, исследуя пальцами прибор. — Давай ты начнешь, а я буду повторять?

Сара зачерпнула мастихином краску и провела по холсту, отчего тот немного прогнулся. Майкл сделал то же самое с другой стороны. Красный, он выбрал красный, как интересно. Спустя время, холст заполнился случайными пятнами и мазками краски, которые не соединялись в одну композицию.

— Мне кажется, их нужно объединить во что-то единое и целое, пока они все случайны, — произнес он, глядя на напряженное лицо Сары. Затем обмакнул палец в пятнышко краски и провел линию на щеке Сары. — Ты слишком напряжена — выдыхай.

Набрав на пальцы краску Сара, провела такую же линию на лице у Майкла, коварно улыбаясь.

— Дай мне руку, — он зашел ей за спину, наклонился к уху, — закрой глаза, — прошептал он соблазнительным голосом. Коленки подкосились, а сердце полетело в низ.

Сара послушно закрыла глаза и почувствовала, как его ладонь вдавила её руку в палитру с красками. Холодная и жирная краска окутала ладонь. Он поднял её и рука легла на холст. Сара слышала его тяжелое дыхание, и как он макал свою ладонь в краску и ставил её на холст. Пальцы касались её пальцев, их тела критически близко, грудь его вздымалась.

— Двигайся, — прошептал он. Это какая-то пытка. Его губы в сантиметре от её шеи, она начала плавно двигать ладонью по холсту, встречаясь с его ладонью, переплетая пальцы и тяжело дыша. Это длилось не больше минуты. — Открывай глаза, — он мягко отстранился от неё.