– Который час? – спросила я.

Антон даже вздрогнул – настолько неожиданно прозвучал мой вопрос.

– Двенадцать ровно, – ответил он.

Вот, опять неразбериха! Теперь гадай, кончился злополучный день или нет. Может, спросить, сколько секунд? Но тогда Антон точно усомнится в моей нормальности. В этой глуши секунды вообще не имеют значения.

Антон закончил перевязывать руку и подошел ко мне.

– Давай, Степан, я осмотрю твою ногу!

– Давайте. А вы что, доктор?

– Нет, конечно. В докторов, наверное, не стреляют. Но когда-то я служил в армии, там нас учили оказывать первую помощь пострадавшим. Давай, подержи лампу.

Я взяла лампу. Антон присел на корточки возле меня. Он снял кроссовку, носок, задрал штанину и принялся ощупывать ногу здоровой рукой.

– Где больно? – спросил он.

Я чувствовала боль, но никак не могла сосредоточиться и понять, где именно: вместо этого я наслаждалась прикосновениями Антона. Еще немного – и я бы совсем потеряла контроль над собой, но резкая боль в районе лодыжки приземлила меня.

– Мама! – вскрикнула я.

– Терпи, Степан! Ты ведь мужик! – приободрил меня Антон.

– Угу, – простонала я.

– Похоже на вывих, – резюмировал он. – Только, боюсь, одной рукой мне его не вправить. Давай, ты крепко держи ногу ниже колена, а я постараюсь вправить. Только очень крепко держи! Не бойся! Хуже не будет. Либо вправим, либо нет.

– Я попробую, – проблеяла я.

– Итак! Раз, два, три! – Антон дернул мою несчастную ногу здоровой рукой.

Там что-то хрустнуло. Я, заорав от боли, провалилась в пустоту.

Придя в себя, я обнаружила над собой лицо Антона и снова чуть не потеряла сознание – в этот раз от восторга! Таким это лицо было замечательным. Лампа хорошо освещала его. И я еще раз убедилась, что судьба приготовила мне поистине зверское испытание. Смотреть на такое лицо и не восторгаться им было невозможно. Тем более в такой крайне интимной обстановке.

– Бедняга, – сочувственно сказал Антон, – очень больно?

Ну почему он такой участливый?! Лучше бы он оказался сволочью: тогда я бы разочаровалась в нем и зажила прежней беззаботной жизнью без этого поселившегося внутри меня чувства. Я уже понимала, что боль в лодыжке – ничто по сравнению с той болью, которую принесет мне эта скороспелая влюбленность. Лучше бы он бросил меня на дороге, и я никогда бы не видела его!.. Что теперь предстоит вытерпеть моему бедному сердцу?! Ответ один: ничего хорошего!

Я прислушалась к боли в ноге. Она была уже не такой острой и как будто стихала. Может, это просто так казалось. Непроизвольно я прислушивалась к другой боли, ноющей и сладкой. Сердечной. «Необходимо взять себя в руки», – решила я. Если я буду раскисать от каждого его взгляда и прикосновения, я буду или в постоянном обмороке, или абсолютно неадекватной. А мне необходимо вернуться домой и разузнать, кто подкинул мне труп в ванную. Да и Антон нуждается в поддержке. Хотя бы в моральной.

– Мне уже лучше. Спасибо! – жестко сказала я. – Где мы будем спать?

– Ложись на диване, а я лягу на лавках.

Я соизмерила Антона и лавки. Чтобы он мог на них спать, нужно у соседей еще одолжить парочку, а к соседям пока нельзя. Значит мне, «пацаненку», придется уступить место Антону на диване. Я сказала ему об этом.

– Вот еще! – возразил Антон, – мало того, что я втянул тебя в эту передрягу, так еще и уложу на лавках?!

Но тут я уперлась, как бизон, и настояла на своем. Антон сдвинул лавки, достал из сундука одеяло и перину и положил на них. Потом помог мне добраться до лежбища, снял с меня вторую кроссовку, куртку и… потянулся за шапочкой.

– Нет!!! – взревела я.

– Ты чего? – удивился он.

– Я буду спать в шапке! Здесь холодно. Еще простужусь – у меня и так хронический отит, – объяснила я.

– Понятно, – сказал удивленный хозяин.

Потом лег на диван, укрылся одеялом и затих.

Я тоже поначалу лежала молча. Но потом, не в силах справиться со своими новыми ощущениями, тихонько заплакала. У Антона оказался хороший слух.

– Извини меня, Степан, – сказал он, – завтра постараюсь вернуть тебя домой.

– Хорошо, – сказала я, – спите.

Хотя ничего хорошего в возвращении домой я уже не находила. Теперь привычные дорогие мне вещи не имели прежней ценности. И не потому, что дома, возможно, все еще плавал труп в ванной. А потому, что теперь любой дом без Антона был мне чужим. Таким образом этот дедушкин дом, темный и сырой, стал для меня теперь номером люкс в пятизвездочном отеле. И раз уж судьбе угодно было приготовить мне такое испытание, вынесу его с честью. Или как получится. А может, сегодня просто день такой?… Вдруг завтра наваждение исчезнет, и я вновь обрету душевное равновесие? Хотя в глубине души я уже не хотела прежнего спокойствия – слишком сладкие муки ощущала я.

Так, размышляя о произошедшем, я незаметно уснула. Это была самая странная ночь в моей жизни: я то впадала в крепкий сон, то бредила наяву, не понимая, где я и что со мной. Изредка я вспоминала, что со мной произошло, и тогда прислушивалась к Антону. Кажется, с ним происходило то же, что и со мной, только он еще и постанывал. Таблетки «Пенталгин» хоть и помогали от боли, но вряд ли были рассчитаны на боль от ранения. А моя нога или отекла до такой степени, что я перестала ее ощущать, или перестала болеть, так как она меня не тревожила.

Наверное, наступило утро – в доме было по-прежнему темно, ставни на окнах были закрыты. Я проснулась. Видимо, сработала привычка. Я всегда просыпалась в 7.00, даже в выходные. Прежде всего проверила, на месте ли шапочка. Она оказалась в целости и сохранности, только голова от нее сильно чесалась – я не привыкла спать в полушерстяной шапочке. Кое-как успокоив зуд, присмотрелась к дивану. Антона на нем не было! Я уже начала волноваться: вдруг его вообще не существовало? Заскрипела дверь, и появился он. Сзади его освещало небольшое окошко, и я увидела его мощную рельефную фигуру во всей красе. Во мне опять проснулись вчерашние чувства. Ну вот, надежда избавиться от них не оправдалась. Теперь держись, Стеша-Степаша!

– Уже проснулся? Как нога? – спросил Антон.

Ну зачем он так?! Мне и так тяжело, а он еще со своим сочувствием!.. Дрожащим голосом я ответила:

– Пока не знаю…

– Давай посмотрим! Держись за меня. Я перенесу тебя в сени, там есть дневной свет.

Одной рукой он обхватил меня, приподнял и понес. Теперь я поняла, как такому Тарзану удалось уложить меня в машину. Я для него, наверное, ничего не весила. Он подтвердил:

– Какой ты легкий! Сколько тебе лет?

Вот так вопрос! Откуда же мне знать, за мальчишку какого возраста он меня принимает? Я прикинула свой вес: 58 кг. Во сколько лет мальчики могут весить столько? Пусть будет 15.

– Уже пятнадцать.

– Выглядишь ты моложе. Наверно, плохо ешь, потому такой хлипкий? При твоем росте тебе нужно набирать массу, чтобы нормально развиваться.

Ага! Только одна поправка: я уже развилась, а мой вес я считаю идеальным для 168 см и настоящего возраста.

– Кстати! С едой у нас плохо. Хлеба нет и пока не будет. Нашел макароны. Они немного отсырели, но есть можно. Я их уже сварил.

– А вода откуда? – спросила я.

– Я принес. Из колодца достал. Поэтому встал пораньше, пока темно. Кстати, свет я починил. Так что у нас макароны, чай и варенье.

Для меня сейчас это был королевский завтрак: вчера я ела мало, и даже то немногое оставила по дороге в этот дом.

Антон усадил меня на ящик и осмотрел ногу.

– Смотри-ка! Опухоль почти спала! Ну ты боец! Сразу видно, что молодой! На мне раньше тоже все быстро заживало.

– А сколько вам сейчас?

– Тридцать четыре.

«Он старше меня на восемь лет… Какая замечательная разница!» – размечталась я. Мне всегда хотелось иметь мужчину старше себя, а не своих сопливых ровесников. Бог мой, о чем это я?!

– Так! Теперь лицо, – деловито скомандовал Антон и начал всматриваться в меня.

«Все… Сейчас он меня рассекретит», – решила я. Ну не до такой же степени я страшненькая, чтобы не разглядеть во мне женщину. Но, наверное, до такой! Антон внимательно посмотрел на меня, аккуратно потрогал синяки.