Володя Осипов как бы в начале действовал «на подхвате». В проектной группе Славы Дудникова проектировали «Молнию» с идеями управления Евгения Токаря и роскошью возможностей всемирной спутниковой связи. Володя органически не тяготел к руководству и долгое время довольствовался возможностями индивидуального творчества, находясь в подчинении других. Он и его коллеги по «Молнии» подпитывали и поддерживали Феоктистова, который чувствовал себя уже профессором проектно-космических наук, хотя эти подчиненные были не менее способны и заслужены. Последним Володя раскручивал перспективный творческий проект троссовой системы, «космического лифта» по Циолковскому. Решение энергообеспечения, подержания высоты орбит, глобальной связи без расхода горючего нетрадиционными средствами техники сулили решение в нём.

Башкин мог бы расти и расти в ОКБ, но посчитав нужным ушёл из ракетно-космической техники в технические службы центрального телевидения. Его, стало быть, увлёк этот новый идол-бог. Когда посетив его дачу близ Истры, я упрекнул его, сказав, что считал, что кости будут выгребать из мерзлоты космонавтики, Башкин и особенно его жена Лида резко возразили, попросив повременить с темой костей.

Ребята, которые ушли из отдела вместе с Мышлецовым, держались и в отделе командой. Анатолий Мышлецов, начальник группы без группы, получив как казалось нам синекуру, предложил перейти с ним всей командой. Возглавляемое им Научно-производственное объединение «Каскад» стало за короткое время центральным предприятием средств связи, учувствовавшем во многих проектах РКК «Энергии».

Когда индивидуально открывалось иное, в него ныряли с головой. Ушли в вузовское преподавание Евгений Токарь и Валя Голованова, в журналистику Алексей Горохов и Станислав Хабаров, в писатели-фантасты Владимир Щербаков, а Алексей Елисеев и Олег Макаров в космонавты. Бог им судьёй. Но стартовый заряд первых космических лет в них, как правило, сохранялся. Словом, налицо имелись общие хлопоты и индивидуальный путь к собственной звезде.

Песни о Главном.

Защитив успешно кандидатские диссертации первыми в ОКБ, мы были очень удивлены реакцией Главного конструктора. До этого работникам ОКБ их присваивали в редких случаях, и удостоенных так и именовали: «профсоюзные кандидаты и доктора». Но мы были продуктом защиты на Совете из выдающихся отечественных учёных. Реакция же Сергея Павловича Королёва была такой: он прикрепил нас к особой «атомной» поликлинике Средмаша, то есть позаботился о нашем здоровье. Мы этого тогда не оценили в достаточной степени. Были молоды, здоровье наше, казалось, не требовало забот. Оценка его внимания пришла к нам позже, задним числом.

Забавно выглядело наше знакомство с этой поликлиникой. Так в очереди к врачу для справки в дом отдыха, мы слышали от окружающих: «И не думайте. Чего захотели, к морю? Только в дома отдыха Подмосковья». Но эти порядки не распространялись на нас. Королёв выбил для отдыха работников ОКБ «Крымское Приморье» в Крыму, рядом с вулканом Кара-Даг. Чудесные бухты с изумрудной водой, потухший вулкан и Золотые ворота, напоминали Главному конструктору времена его планерной молодости и Коктебель. Сам он Крыму не отдыхал. Отдых скупо входил в его лимит времени. Он понимал, как стремительно сокращается «шагреневая кожа» жизни его.

В жизни Королёв был очень разным. Мог разнести не за что. Встретив у МИКа с книжкой в руках талантливого теоретика Бориса Скотникова, он «понёс его по кочкам», вылил на него всё свое неудовлетворение текущей подготовки к старту изделия – межпланетной станции. Одним из творцов которой и являлся именно он – Скотников. Но подвернувшись под руку Борис схлопотал по личику ни за что.

Подозреваемого в сепаратизме Бушуева, желавшего якобы сделать Вторую территорию самостоятельным Центром Космических Услуг, он с этой территории убрал, заменив её командование верным Чертоком.

ОКБ при нём стало тесным аквариумом. Управлять проектантами было не просто. Проектанты были люди особенные. Проектант должен ответить на любой вопрос. Он всё должен рассчитать. Его мысли войдут в полётную документацию. И не только всё должен рассчитать и вычертить, но и предвидеть то, о чём пока никто не догадывается.

Проектанты были творческими и непростыми людьми. Так по слухам в период создания «Востока» его непосредственные создатели Олег Макаров и Влдадимир Молодцов между собой не разговаривали, а обменивались записками. ОКБ стало тесным для многих из них.

Королёв не особенно жаловал Глеба Максимова, который был выдающимся проектантом, и о нём особый разговор. Он был Проектантом с заглавной буквы.

У него узкое лицо и чёрные волосы. Если снять очки и отрастить короткие усики, он, пожалуй, сошёл бы за мексиканца. Говорил он вроде добродушно, но мозг его цепко работал и стоило оступиться, и он задавал вопрос. Он никогда не начинал разговор, не просчитав всего, что было возможно, не рассмотрев обсуждаемое с разных сторон. Знавшие его, говорили с ним осторожно, взвешивая слова. Через час-другой слова могли вернуться протоколом, отпечатанным и подписанным. И получалось, что теперь только вы держите его. Он был фанатом, преданным работе, и мог, если понадобится по ходу дела выставить вас в невыгодном свете, но за предельную преданность делу, такое прощали ему.

Он мог, хотя и редко, нажаловаться на вас начальству и даже заложить, но только ради дела, которому посвятил свою жизнь. Его горячность обходилась ему боком. Главный не то что его не жаловал, он не любил его. Иногда Проектанта отстраняли от дел и опала тянулась месяцами, но только кончалось лихое время, он начинал считать, согласовывать, удивлять новыми предложениями, от которых сначала бросало в дрожь, н которые были так тщательно подготовлены, что с ними соглашались в конце концов. Работать с ним было трудно, но постепенно вокруг него выкристаллизовывалась группа энтузиастов, таких же преданных и неуёмных как он. Другие, отличные специалисты не могли с ним сработаться, ругались доходя чуть ли не до увольнения, скрежеща зубами и проклиная Проектанта в душе, но он оставался долго ещё главным проектантом, пока не выросли другие, Проектантом с большой буквы, право на которую он несомненно заслужил. И сегодня у него было намечено необычное рандеву с Главным.

Перед этим Главный выступил на собрании в проектном третьем отделе, к которому был прикреплён по партийной линии. Он дисциплины не нарушал, но не смог высидеть до конца собрания. Высказал, что волновало его в данную минуту. Но сегодня для него особенный день. Он спешил к конструкторам, попросив разрешения у собрания.

– Если меня собрание отпустит.

Собрание понимало его.

Конструктора сидели в длинном зале, уставленном кульманами и двумя рядами столов. Главного ждали. Проектанты во главе с Максимовым и конструктора, вычертившие схему. Не на кульмане, а на столах был разостлан общий чертёж Тяжелого Марсианского Корабля, ТМК в обозначении полётной документации. С лопухами- концентраторами солнечной энергии, с оранжереями, вращающийся весь полёт вокруг главной центральной оси. Корабль, о котором он мечтал всю жизнь. Корабль к красной планете.

Луна что? Луна рядом. Она непременно, конечно, будет освоена. Вечный спутник, источник энергии, место туристических вояжей. А Марс станет планетой запасной. На нём будет возрождена жизнь.

Королёва боялись. Он мог вести себя некорректно. На космодроме не раз грозился отправить провинившихся «домой по шпалам». Но все ему прощали. Проезжая в этот раз по второй территории, он увидел курящих в окне четвертого этажа. Не поленился, поднялся к ним и отобрал пропуска. Провинившиеся явились к нему в приёмную с повинной, но он никого в этот день не наказал. В этот особенный для него день общего компоновочного чертежа Межпланетного тяжёлого корабля к Марсу.

Не успел.

С. П. Королёв ни разу не был в одном из ведущих

отделов своего КБ, 27-ом отделе Б. В. Раушенбаха.

В комнате одинаковые однотумбовые столы. Обстановка обыденная, а люди – диковинные. Теоретики – черти проклятые, не люди – лошади, вундеркинды, недочеловеки, упыри. Она работает с ними второй год и всё никак не может привыкнуть.