Шинора[24], как прозвали его еще в детстве, был у Чиркова на особом счету. Дальний родич, юркий, хитрый, он умел подольститься, никогда не дерзил раздражительному ювелиру. Шинора овладел басманным мастерством, руки его творили красоту. Но больше парню по душе были забавы, чем утомительная возня с побрякушками.

Василиса подметала крыльцо, вытрясала цветные половички. Стрыя не любила бездельников, и племянница трудилась не покладая рук, чтобы не разочаровать ее. Фигурка в льняном сарафане привлекла взгляд Шиноры.

Женских прелестей он к своим двадцати годам изведал немало. Шестнадцатилетнего парня старшие друзья притащили в избу, хозяйка которой славилась сладкими услугами. Став мужчиной, Шинора очень возгордился собой и неуемно искал приключений.

Чирков ворчал, что давно пора парню остепениться, но Шинора обзаводиться крикливой бабой и голосящими отпрысками не спешил.

– Здравствуй, девица, как звать тебя? – немало не смущаясь, заорал парень Василисе.

Щеки жарко заалели, дыхание перехватило. Она в испуге заскочила домой. «Красотой не блещет. Но что-то в ней есть. Созрела ягодка», – решил парень.

С тех пор Шинора пользовался каждой возможностью, чтобы поздороваться с девушкой. Поначалу робевшая, Вася все смелее отвечала на вопросы и ухаживания нахального парня. То леденец на палочке, то красные бусы, то букет ромашек. Вечерами они катались на лодке, любуясь живописными берегами речки Сухоны. А однажды он подарил ей серьги собственной работы – знаменитую устюжскую финифть, где птицы и цветы, выполненные красной и синей эмалью, переплетались, будто в райских кущах.

– Примерь их, Василиса. Ай красота!

– Спасибо, никогда у меня таких не было, – благодарно прошептала Василиса. И серебряных птиц с той поры из ушей не вытаскивала.

Тетка заметила интерес соседа к Василисе и втихомолку стала готовиться к свадьбе.

– Серьги-то хороши, но ты поосторожнее будь! Мужик он опасный зверь, хитрый и ловкий. Надо его словить в капкан да в церковь отвести. Тогда можно и расслабиться.

На Ивана Купалу Шинора подкараулил Василису, схватил за руку и потащил за собой:

– Айда, интересное покажу. Тебе понравится, голуба моя.

Посадил он девушку перед собой на коня, ничего не объясняя, помчался в летнюю ночь. Еле дышала Василиса, всем телом ощущая худое, жилистое тело парня. Сладко ныло сердце, испуг сковывал дыхание.

Долго продолжалась ночная скачка. Вдруг Василиса услышала отдаленный гул. Сверху низвергались струи воды, распадаясь на мириады брызг. Светлая летняя ночь не скрывала красоты падающих струй воды, выбивших в камне ложе для своей причудливой игры. Поток с грохотом падал на землю и, пенясь и веселясь неуживчивыми порогами, продолжал свой бег, ускользал далеко в лес.

– Это Васькин ключ, слышишь, как гремит. Знаешь, как он появился?

– Нет. Расскажи.

– Черт по имени Васька влюбился в красавицу устюжанку, – Шинора приобнял за плечи девушку, – привез ее сюда за срамным делом, а она отказалась и сбросилась с утеса. Со злости черт расколол утес, из которого забил ключ. Вот так-то, Василиса.

Они смотрели, как с утеса падает вода, в лунном свете она казалась бесовской, заколдованной. Блеск в глазах парня испугал Василису, отодвинулась она от него подальше.

– А ты, голубушка, будешь с утеса прыгать?

– Нет, – еле слышно прошептала девушка.

– Вот и правильно…И я на черта не похож.

Шинора помог ей спуститься с утеса, ласково придерживал за талию. У ложа, что водопад за сотни лет пробил в камне, парень остановился. Васькиному ключу не было дела до молодых любовников, что вознамерились на Ивана Купалу совершить грех.

– Не стой истуканом. – Шинора положил кафтан на траву и увлек Василису на землю. Травы пахли терпко и сладко, кружа до одури голову. Долго, до упоения целовал он ее губы, не ведавшие мужского поцелуя, расплел косу и жадно вдыхал ее запах.

– Первая ты у меня такая…

– Какая?

– Хорошая, непорченая девка.

– Да что ты говоришь такое, – в слезах стала вырываться Василиса, разнежившаяся под шальными поцелуями.

– Поздно… Поздно вырываться, – шептал парень и лихорадочно срывал сарафан с Василисы.

Громкий девичий крик слышали только сосновый бор да водопад. Недолго терзал Шинора девичье тело, быстро насытив свою мужскую жажду, заснул, а зареванная Василиса отправилась смывать кровь и семя в ледяной воде.

Пытаясь унять дрожь, натянула на себя одежку. Без красоты и большого приданого одно богатство было у Василисы – девичья честь – и ту украл злодей. Вскоре Шинора проснулся, потянул руки к Василисе:

– Не соскучилась, краса моя, иди-ка сюда.

– Домой пора, тетка скоро хватится.

– Пора так пора, – зевнул парень.

Вернувшись домой перед рассветом, девка на цыпочках пробралась в свою горницу. Тетка, проснувшись, услышала ее тихие шаги и улыбнулась, вспомнив свои игрища на Ивана Купала.

– Хорошо праздник справила, повеселилась, Васёна?

– Хорошо, тетушка, – замороженным голосом отвечала племянница. Внутри нее сжимался комок, когда она представляла, к чему могут привести ее игрища.

С трепетом ждала она сватов Митрофана. Лишь так могла закончиться их ночь на Васькином ключе. Сватов от Шиноры не дождалась, не видела Василиса и самого парня. Осмелилась, спросила у Чиркова, почему не видно сродственника.

– К отцу поехал подсобить. А ты чтой-то интересуешься?

– Да так, – в испуге Василиса убежала.

Потекли тягостные дни, с каждым из которых ускользала надежда на то, что все обойдется. Просторные рубахи и сарафаны скрывали изменившиеся очертания тела. Но в бане, куда девушка ходила вместе с теткой, спрятаться было нельзя. Несколько раз Василиса отговаривалась то недомоганием, то делами. Ходила в баню отдельно от Варвары. Но настал момент, когда тетка увидела округлившийся живот.

– Булок много ела, а, девка? Или что другое? – обманчиво мягко спросила она.

– Другое.

Рассказала ей все Василиса, не таясь, глотая злые слезы.

– Вот паразитка, – сухой крупной рукой тетка залепила ей такую затрещину, что девушка отлетела к печке. – Что отцу твоему скажу, а? Девка непотребная! Блудница вавилонская! Что делать-то с тобой?

Скорчившись в углу, зажав руками живот, Василиса рыдала и готовилась к новым оплеухам и издевкам. Заслужила.

– Ладно, придумаем мы что-нибудь. Паршивка ты! Испортила все, я тебе такого жениха присмотрела! Вдовый купец, богач, постарше тебя. Дурья башка! – вздыхала тетка. Она выпустила пар и думала, чем помочь девке.

О былой свободе девушке оставалось только мечтать. Теперь из дому она не выходила. Отчаяние полыхало в глазах Василисы, все время она проводила за шитьем в своей комнате.

Однажды услышав оживленные голоса внизу, Василиса стала прислушиваться и поняла, что о разговор идет с соседом-ювелиром.

– Одевайся-ка, покажись сватам, – ехидно блестя глазами, сказала девка, прислуживавшая тетке. Она всё знала о Василисиных злоключениях.

Пришлось надевать нарядный сарафан с жемчужной вышивкой – подарок тетки, венец с каменьями. Не был виден живот в широких нарядных одеждах. В глазах Василисиных читалась жгучая ненависть.

– Вот, наш товар, – запела тетка. – Где ваш купец?

Долго разговор шел между сватами и теткой. Девушка будто оглохла, ничего не слышала.

– Венчают вас в эту субботу, чтоб грех поскорее скрыть, – усмехнулась тетка.

– А как?.. Он сам?

– Аж из портков выпрыгивал! Размечталась! Пришлось мне родичу его пригрозить позором да за Шиноркой верных людей отправить. Хотел он отсидеться в деревне родной. Тебя обрюхатил – и в кусты, козел, охальник этакий! И что ж ты, чем напугала мужика? Несладка оказалась, – ухмылялась тетка.

Василиса благодарна была Варваре. Но хотелось своими руками стереть ухмылку с ее узкого лица.

– Не люб он мне. Ненавижу его.

– Ты смотри, не гневи Бога. Живи и радуйся. Хорошей женой будешь, и заживете не хуже других.