«Слава Аллаху, один,– подумал он и, усмехнувшись, продолжил рассуждать сам с собой. – Вот именно, один! Нет преданных помощников. Старая партийная элита разобщена. На памяти одного поколения партработников развенчали культ личности, строили развитой социализм, обещали через двадцать лет построить коммунизм, догнать и перегнать Америку, а породили «застой». Потом перекраивали тот же социализм на социализм «с человеческим лицом» и лихо начали Перестройку. Во всех этих глобальных программах присутствовала главная тема – забота о человеке труда! Была Продовольственная Программа и по-прежнему пусты полки магазинов, была Программа «Жилье 2000» и мощнейшая в мире строительная индустрия стоит на коленях, семь лет назад начали бороться с пьянством и за эту «семилетнюю воину», вырубив виноградники и закрыв часть вино-водочных заводов, потравили кучу народа суррогатами. Ввели войска в Афганистан – буйно расцвела наркомания. Упала рождаемость, снизилась продолжительность жизни. Одна «Павловская» реформа по своим последствиям в кратное количество раз хуже последствий страшной войны, через сорок лет после которой вновь введена карточная система распределения. Сейчас только откровенный циник или дурак, может звать под знамена Компартии. Партия скомпрометировала себя в глазах, как простых людей, так и её лидеров. Нужна другая объединяющая сила, другая свежая идея.
Другого выхода нет, сохранить личную власть можно только через сепаратизм. Казахстан должен стать независимым государством. Но как? Северные его области исконно русская территория, Сибирская казачья линия Уральск, Актюбинск, Павлодар, Кустанай, часть Карагандинской области, Семипалатинск, Усть-Каменогорск, а там и Семиречье, Талдыкурган. На Север – вплоть до Целинограда. А Целиноград почти – географический центр Казахстана. Остаются Атырау, Мангыстау, Джезказган, Тургай и Кызыл-Орда, часть Карагандинской и Кокчетавской областей, несколько районов Целиноградской. Южные области Чимкент, Джамбул всегда тяготели к Узбекистану. Если на Севере от 80 до 50 % населения – русские, то на Юге много узбеков. Компактно и в разброс живут на просторах Казахстана люди разных национальностей: украинцы и татары, белорусы и молдаване, греки и немцы, таджики и уйгуры, дунгане и кавказцы, корейцы и евреи. Кого только нет. А если и они захотят, кто государственности, кто автономии?
На ум зачем-то пришли слова из стихов бывшего секретаря Джезказганского обкома партии Какимбека Салыкова: «У меня два крыла – сын и дочь…». Жаль, нет сына. Вот, у Джучи был. А мне все делать самому, на зятьев надежды нет. Да и где они, зятья? Не родила Сара сына…
Всё-таки, как быть? Без государства нет власти, без власти нет государства. Государству быть! Каким быть государственному устройству? Социалистическая идея дискредитировала себя. Значит, государство будет буржуазным. Народ клюнет на приманку создания первоначального капитала. Каждый будет полагать, когда он станет собственником, то сумеет приумножить свое состояние и имущество. Сумеют это немногие, но несколько лет пройдет, значит, время будет выиграно.
Государство должно быть национальным. До поры, до времени это надо скрывать. Это стратегическая перспектива. Надо формировать национальную буржуазию, хотя по большому счету буржуазия не имеет Родины и национальности, она там, где ей хорошо. Начинать следует с административно-управленческого аппарата, выдвигая на ключевые посты национальные кадры. В первую очередь в силовых и правоохранительных структурах, местных органах власти. Прав был Иосиф Виссарионович: «К кадрам надо относиться бережно, как относиться садовник к облюбованному им дереву».
Повезло тем лидерам, где территории мононациональны. Мне надо вести себя очень осторожно. Надо избавиться от критической массы иных народов, но при этом власть не должна быть замешана в каких-либо гонениях и преследовании по национальному признаку. Все должно произойти как бы само по себе. В общении, в прессе следует использоваться слова «казахстанцы» и «казахстанский». Эти слова на время должны заменить слова «казахи» и «казахский». Государственным языком надо объявить казахский, но с постепенным переходом на него в течение 2-5 лет. Умные администраторы и управленцы не коренной национальности или будут преданно служить, или поймут и уйдут сами. А русский будет иметь статус языка межнационального общения. Конечно, пока вряд ли сразу удастся поднять казахский язык до уровня государственного. Он жив только в сельской местности и на бытовом уровне. Однако, грамотно играя на национальных корнях казахов можно, одновременно, превратить это фактор в «страшилку» для других народов. Первыми побегут те, у кого нет крепких корней в Казахстане, и только потом те, кому есть что терять. Жаль, что уедут специалисты и хорошие работники, а останутся старики и люмпены. Но старики быстро вымрут, а люмпены станут дешевой не квалифицированной рабочей силой.
Новое государство должно иметь новую столицу. Идеальным местом для столицы в географическом плане является Целиноград. Это центр Казахстана. В столицу переедет аппарат государственного управления. Каждый привезет семью, потом, как это заведено у казахов, из аулов потянуться родственники. Пройдет немного времени, и население столицы станет преимущественно коренным. Новой столице – новое название. Прежнее Акмола не годиться. Переводится как «белый мула», «белый старик» или, ещё хлеще, «белая могила». Кому могила? Мне? Казахстану? Акмола, Акмола… На «Столичной» водке казахстанского разлива была этикетка с надписью «Астана»… Вот и название города: Астана – что значит Столица!!!
Вот идеальная схема. В Северные области, в аппараты управления, милицию – национальные кадры, за ними, как нитка за иголкой многочисленные голодные родственники. Пусть обустраиваются и одаривают своих благодетелей. Казахи одаривать умеют. Переселенцев из Монголии тоже на Север…
Центр, Центр… Центр Казахстана все-таки здесь рядом, в Улы-Тау. Здесь подняли на ковер и объявили ханом Аблая, объединителя джузов. До Улы-Тау подать рукой, всего два коротких перелета. Одна посадка на мазаре Алаша-хана, а следующая Улы-Тау. Время для принятия решения истекает….»
НАН круто развернулся и вышел из мавзолея. Выражение лица его было по-прежнему безмятежным. Он умел скрывать свои мысли и чувства. Об истиной цели его поездки знали единицы, и среди них стоящий среди сопровождающих мужчина, лет 40, с бесцветным, не запоминающимся лицом, ни слова не понимающий по-русски.
НАН третий день совершал с Сарой, этим мужчиной и личной охраной поездку по Казахстану: Талдыкурган, Атырау, Мангыстау, Актобе, Кокшетау, Каркаралы, Караганда, Джезказган. Везде короткие протокольные встречи с руководителями, общие, пустые разговоры… Недопонимающие взгляды: «Прощание? Проверка преданности?..» На вопросы к Саре Алпысовне или охране, что за мужчина прилетел вместе с НАНом, молчание, а слишком навязчивым, короткий невнятный и односложный ответ: «Гость…».
* * * * * *
НАН шагнул навстречу сопровождающим. Григорий Петрович напрягся и как только он приблизился, продолжил прерванный разговор.
«Мавзолей Жоши-хана (он специально произносил имя на казахский манер), памятник начала ХIII века, а рядом, – он простер руку на восток в сторону реки Сара-Кенгир.– Памятник ХI-ХII века Домбайаул. Это более древний казахский памятник. Он недалеко, видите?»
«Хитрец! – подумал НАН.– Ему ли не знать, что тогда казахов еще в помине не было. Далеко пойдет, если так же будет «любить» эту землю и этот народ».
Григорий Петрович продолжал: «А дальше, километров восемнадцать, Алаш-хан. Это конец ХIII века. Говорят, что при его постройке от него до Жоши-хана живой цепочкой стояли люди и передавали, как надо положить следующий кирпич. Но Вам надо осмотреть Домбайаул!» Вдруг решительно заключил Юрченко.
Все вокруг одобрительно загалдели. НАН на долю секунды замешкал с ответом. Он вообще, внешне, вел себя в этой поездке как в отпуске, никуда не спешил, отвечал неторопливо, с расстановкой. Этой доли секунды хватило, чтобы уловить незаметный кивок головы старшего офицера охраны. Как никак, но предложенный осмотр не предусмотрен программой, а личная безопасность дело не шуточное!
