Лес был такой густой и непроходимый, как будто деревья всех эпох восстали этой ночью из праха. Казалось, время остановилось, тление побеждено, из одного корня выросли десятки побегов, древние папоротники переплелись с цветущими плющами, и тысячи лиан родились из мрака. Двое людей пробирались через этот лес, как мыши сквозь кусок испорченного сыра.

— Мы зря идем туда, — сказал тот из них, который шел сзади. — Я уже давно не вижу ничего похожего на след.

— Какой у тебя личный номер? Я забыл что-то… — глухо, как бы с трудом произнес передний.

— Сотый…

— Я так и думал. А у меня…

— Я знаю, шестой. Меня предупредили, что в этот раз я буду в паре с кем-то из Первой Десятки. Но…

— Никаких «но». За ним, — он махнул рукой куда-то в глубь черного, тревожно шумящего леса, — я охочусь уже много лет. Да, он может принять любой облик: стать деревом, змеей, птицей. Но сегодня мы должны перехитрить его.

Несколько минут они стояли не шевелясь. Ночные насекомые, крупные, как аисты, натыкались на них в темноте. Лесной клоп, величиной с тарелку, упал с дерева и впился Сотому в рукав.

— До него метров двести, — еле шевеля губами, сказал Шестой. — В этот момент он смотрит в нашу сторону.

В этот момент клоп прокусил наконец огнестойкую и пуленепробиваемую ткань комбинезона..

— Ай! — сказал Сотый помимо воли и тут же плюхнулся в болотную жижу, ослепленный нестерпимо яркой вспышкой. Сверху на него упал Шестой.

Среди черных бегущих теней, в трепещущем свете опадающего пламени всего на мгновение возник силуэт огромного зверя.

— Это он! — закричал Шестой, выплевывая грязь. — В погоню!..

Вдох, начатый в заболоченном лесу позднего мезозоя, закончился через сто десять миллионов лет в переполненном салоне городского автобуса. Неудивительно, что Сотый поперхнулся.

— Не толкайтесь! — взвизгнула женщина с авоськой. — Влез через переднюю дверь, и еще толкается.

— Это я толкаюсь? — мгновенно отреагировал Сотый. С такой же быстротой и точностью он отбил бы в этот момент прыжок саблезубого тигра, дубину людоеда или смертельный захват ракоскорпиона, окажись те рядом. — Такой толстой нужно два билета брать или вообще в такси ездить!

— Как вам не стыдно! — влез в разговор мужчина в очках. — Прекратите выражаться!

— А с тобой вообще никто не разговаривает! — зарубил на корню его робкую инициативу Сотый.

— Эй, граждане на передней площадке! — подал со своего места голос водитель. — Вы, вы, в зеленых костюмчиках! Предъявите билетики!

— Мы всего на одну остановку! — подал голос Шестой, пробиваясь к выходу. После двадцати лет службы в Патруле он мог найти выход практически из любой ситуации.

— Ну, ты молодец! — сказал Шестой, когда они снова очутились на тротуаре. — Из тебя получится патрульный. Когда-нибудь.

— Язык заболел, — ответил Сотый. — Ну и времечко! От птеродактилей отбиваться легче.

Они завернули за угол и увидели пробку у светофора, быстро увеличивающуюся, галдящую толпу и еще дальше — кошмарную серую, покрытую слизью тварь, похожую одновременно на жабу, змею и бегемота.

— Чувствую, без драки здесь не обойтись, — сказал Шестой. — Ну и урод!

— Это эухелоп, — сказал Сотый. — Динозавр. Хотя абсолютного сходства в деталях нет.

В это время динозавр пожирал помидоры с прилавка овощной палатки.

Сержант милиции в белых крагах и такой же портупее сдерживал толпу.

— Граждане, соблюдайте безопасное расстояние! Сейчас прибудет оперативная группа!

— Мы уже здесь, — с деловым видом Шестой подошел к сержанту. — Сейчас примем меры.

— Какие меры? Кто вы такие? — сержант с подозрением уставился на странную парочку.

— Мы из городского Управления, — Шестой достал из чехла автомат и ловко заменил ствол на более толстый. — Обеспечьте безопасность граждан.

Сержант подумал и вытащил из кобуры пистолет.

— Спокойно, — остановил его Шестой. — Оружия не применять. — Затем он, напрягая голос, обратился к динозавру: — Профессор! Предлагаю вам немедленно принять человеческий облик, извиниться перед этими людьми и вернуться в тот год, день и час, который вы покинули. В противном случае я буду вынужден применить меры принудительного удаления. Не усугубляйте своей вины, профессор!

Серая тварь вылупила мутные, подернутые пленкой глаза и странным судорожным шагом двинулась на людей. Каждый шаг динозавра был не менее пяти метров. Когда ему оставалось сделать еще два-три таких шага, Шестой поднял автомат и выстрелил.

Потянуло ледяным холодом. Листья на ближайших деревьях почернели и свернулись.

Чудовище застыло на месте. Его нижняя челюсть, похожая на ковш экскаватора, безжизненно отвисла. На ней быстро вырастала сосулька.

— Ловко вы его! — восхитился сержант, ежась от пронизывающей стужи. Стволом пистолета он ткнул в переднюю лапу динозавра. — Вот так номер! Да тут же нет ничего. Туман какой-то!

— Разве? — процедил Шестой, наблюдая, как огромное тело начинает терять четкие очертания, тускнеет и медленно расплывается в воздухе. — Чего-чего, а устойчивых голограмм старик так и не научился делать.

— Опять он перехитрил нас! — с негодованием воскликнул Сотый.

— Нас? Никогда! В погоню!

…И вновь они оказались в реве и грохоте проносившихся мимо веков, среди судорожных вспышек тусклого света, в тряске и жаре межвременья…

Красное солнце опускалось среди синевы гор. В глубине каньонов собирался сумрак.

Шестой и Сотый стояли на окраине небольшого живописного поселка, перед деревянным двухэтажным домом, из раскрытых окон которого доносились голоса.

— «Джек Смайли», — прочитал Шестой на фасаде. — «Гостиница и салун».

Они прошли мимо коновязи и поднялись на крыльцо.

— Пять человек, — отметил Шестой, заглянув в окно. — А лошадей всего четыре. Кто-то пришел пешком. У тебя еще остались патроны?

— Две обоймы усыпляющих.

— Дай одну мне. Оставайся здесь и внимательно наблюдай.

Большая закопченная комната, в которую зашел Шестой, была почти пуста. Возле стойки, пропахшей виски и кукурузным самогоном, рассуждали о чем-то несколько загорелых мужчин в широкополых шляпах. Седой бармен протирал стаканы.

— Приветствую вас, джентльмены, — сказал Шестой. — Я ищу своего приятеля.

— Ваши приятели сюда вряд ли заходят, — ответил бармен, внимательно рассматривая посетителя.

Шестой невозмутимо положил автомат на стойку и, стягивая перчатки, обратился к одному из ковбоев:

— Я вижу, вы местный?

— В чем дело? — сипло ответил тот. Лица его не было видно из-под низко опущенной шляпы.

— Лошадей на улице всего четыре, а клиентов, прошу прощения, — пять. Кроме того, судя по одежде, вам сегодня не приходилось скакать верхом.

— Никак не пойму я, ребята, что творится в вашем поселке, — сказал ковбой, рассматривая дно своего стакана. — Я сижу себе, угощаю друзей, а тут заходит какой-то тип, не то сумасшедший, не то переодетый индеец, и начинает оскорблять меня при всех.

Сказав это, он громко чихнул и вытер нос рукавом.

— Будьте здоровы, профессор, — сказал Шестой. — Надеюсь, ваш ревматизм не обострился после небольшого переохлаждения?

— Не волнуйся, Чарли, — вмешался в разговор самый долговязый из ковбоев, — мы тебя в обиду не дадим. Закажи еще выпивки. А с этим типом я и сам разделаюсь.

— Джентльмены, — миролюбиво сказал Шестой, — я не собираюсь наносить ущерба ни вам, ни тем более этому почтенному заведению. Просто мне нужен вот этот человек, — он указал рукой на Чарли.

— Смайли, прости меня, но я разок пальну в твоем кабаке. — Долговязый схватился за кобуру, Шестой за автомат, но грохнувший с улицы выстрел опередил их.

Долговязый захрипел и повалился на пол. Шестой укрылся за дубовым буфетом, а оставшиеся в строю ковбои — за баррикадой из перевернутых столов…

— Не пора ли сдаваться, джентльмены? — после четверти часа беспорядочной стрельбы предложил Шестой. Молчание было ему ответом. Выждав несколько минут, Шестой осторожно подошел к баррикаде. Трое ковбоев безмятежно спали на полу.