Литмир - Электронная Библиотека

Он перевернулся на живот и снова встал на четвереньки. Правый глаз заплыл. Из разбитого носа ручьём лилась кровь. Человечек был покрыт налипшей на взмокшую одежду пылью. Его взгляд напоминал взгляд свиньи, которую забивают на мясо, но никак не могут прикончить. Он тяжело дышал, и от этого его большой живот, то поднимался, то вновь опускался, касаясь пола.

– Помогите!! Помоги-ите-е!! – Завизжал он. В этот крик он вложил всю боль и весь страх за свою никчёмную жизнь.

– Эдри-и-ик!! – Пронзительный женский крик, как острым клинком, рассёк тяжёлый и низкий рокот мотоциклетных двигателей.

Переднее колесо четвёртого мотоцикла ударило человечка в бок. Хрустнули рёбра. Человечек издал, что-то похожее на хрюканье, захрипел и завалился на бок. Он снова перевернулся на живот и закашлялся. Кровь липкими тягучими нитями пошла изо рта.

– Берта-а!! – Женщине горловым рёвом ответил мужчина.

Пятый мотоцикл, взлетел в воздух и шаркнул протекторами заднего колеса по сгорбленной мокрой спине. В стороны полетели лоскуты одежды, куски живой кожи и жира. Человечек выгнулся и завыл.

На время его оставили в покое, давая окончательно пропитаться страхом и понять, что судьба его уже предрешена. Что в свете фар, верхом на ревущих железных конях, к нему приближается смерть.

Мотоциклы описывали круг за кругом вокруг беспомощного окровавленного тела, ничего не предпринимая.

Под человечком образовалась лужа. Его рвало. Его штаны были мокрыми до колен. Он снова встал на четвереньки. Его живот свисал до пола. В глазах ужас. Лицо в крови. Рот с хрипом втягивает воздух.

– По-хмо-ги-ттхе-кхе-е.

Он уже не мог кричать, а только хрипел, забитым кровью и пылью ртом.

Мотоциклы с рёвом кружили, закладывая вираж за виражом, и вздыбливаясь, подобно диким лошадям. А в центре круга, на четвереньках стояло окровавленное существо и, уже не видя ничего вокруг, бросалось то в одну, то в другую сторону, всё пытаясь спастись.

Но вот, мотоциклисты разом развернули передние колёса к центру круга и остановились. Двигатели коротко взрыкивали. Фары освещали жертву, которая в бессилии опустила голову и покорно дожидалась последнего удара.

Взревев моторами, мотоциклы по очереди начали срываться с места и проносились над изуродованным телом. И каждый раз, когда очередной мотоцикл пролетал над, или рядом, слышался глухой шмякающий удар. Каждый раз тело, то вздрагивало и колыхалось, как желе, то мокрым мешком перекатывалось на спину, то переламывалось в пояснице, то заваливалось на живот.

Стоны перешли в хрипы, а хрипы в хлюпающий шёпот. На распластанную, бесформенную, скорчившуюся на грязном полу фигуру снова упал свет фар. Из глубины кровавого месива, которое ещё полчаса назад было человеческим телом, донёсся тонкий сипящий звук. Организм ещё жил. Он отказывался умирать. Он продолжал втягивать воздух, уже в клочья изорванными о края переломанных рёбер, лёгкими.

Но вот уже и всхлипы стали реже. В просвете между заплывшими веками блеснули и забелели белками глаза. Конечности судорожно дёрнулись в последний раз, и воздух с шумом покинул это тело, унося душу в ад.

ГЛАВА 2

1

Лёгкое еле уловимое дыхание ветра чуть всколыхнуло листву деревьев. Пискнула побеспокоенная птица. Солнце выглянуло из-за горизонта и отразилось в зеркале реки. Окрасив воду Ницы в золотисто-розовый цвет, его лучи потянулись к белеющему стенами домов городу.

Ирбит просыпался. Вместе с городом просыпались люди.

Серая пятиэтажка по улице Комсомольская за номером 1а. Тополя со спиленными макушками и тонкие стволы черёмух вдоль дороги. Зелень газона, мокрый асфальт. Пятый этаж уже обласкан солнцем, когда первый ещё находится в тени.

Антон проснулся рано. Сегодня наступал конец его вольной послеармейской жизни. Сегодня его первый рабочий день. Но это не беспокоило Антона. Наоборот, он был рад. Он с нетерпением ждал, когда этот день наступит.

Ему с детства помнился запах завода. Отец часто брал его с собой и долго водил по цехам. Цеха были разными: большие и малые, тихие и шумные. Были цеха, в которых от количества рабочих и станков рябило в глазах. Под низкий гул и грохот, под звенящий в ушах скрежет, они управляли станками, создавая непрерывное беспорядочное не подчинявшееся ни каким законам общее движение. Но были и другие. Там неподвижные, одетые в белые халаты, похожие на памятники людские фигуры, часами склонялись над чем-то в тишине, нарушаемой только шумом вентиляторов.

Множество разных цехов, а пахли все одинаково. Они пахли скоростью, мощью и свободой. Они пахли потом сотен крепких рабочих рук, с гордостью выпускавших из стен завода, как выпускают по весне птиц из клеток, мотоциклы «УРАЛ».

Но производство не влекло Антона. Ему нравился испытательный полигон. Он любил смотреть, как испытатели, круг за кругом мчались на мотоциклах по серому бетону. Они прижимались к топливным бакам, как всадники прижимаются к гривам своих коней, и воздух наполнялся рёвом двигателей и запахом сгоревшего бензина. Они всегда представлялись ему сказочными рыцарями, в латах и шлемах, верхом на железных огненных конях.

Антон с детства знал, что такое скорость и любил сидеть на гладком тёплом бензобаке, между сильных рук отца. Он любил закрыть глаза и чувствовать, как внутри всё поднимается на встречу бьющему в лицо ветру.

Потом мотоклуб при заводе. Первые успехи в гонках. Но мотобол перебил всё. Попробовав один раз, Антон уже не хотел расставаться с ним никогда. Здесь он раскрылся полностью. Здесь он впервые узнал успех и славу. Здесь он научился бороться до конца. Став капитаном заводской команды юношей, он, в том, наделавшем шуму на всю страну, финальном матче с командой Коврова, единственный не сдался после трёх пропущенных уже в самом начале игры мячей. Продолжая бороться, он привёл команду к победе. Это был, пожалуй, единственный за всю историю завода случай, когда команда «Урал» добилась звания чемпиона России, обыграв сильнейшую, на том момент, в стране, команду Ковровского мотоциклетного завода. Пусть юноши, но всё же победа.

Запищал будильник. Антон вскочил и раздвинул шторы. Высокий сухой, крепкий и быстрый, такой же, как отец. Широкие скулы. Подбородок чуть выдвинут вперёд. Зелёные смеющиеся глаза. Широкая добрая улыбка. Он распахнул окно, раскинул руки в стороны и вдохнул полной грудью, ворвавшийся с улицы свежий утренний воздух. Огромное небо раскинулось в вышине. Взрезая синеву белыми крыльями, ввысь взмыла стая белых голубей.

Солнечные лучи упали на стену, сплошь увешанную цветными, вырезанными из журналов, фотографиями мотоциклов. Были среди них и любительские чёрно-белые снимки. На них весёлый улыбающийся во весь рот скуластый паренёк в форме мотогонщика на кроссовом мотоцикле. Лучи осветили пол, диван с измятой постелью, сверкнули в зеркале, на раскрытой дверце полированного шкафа. На плечиках, блеснул нашивками, погонами погранвойск и значками солдатский китель. На полке форменная фуражка.

Антон оделся и вышел из комнаты.

На кухне уже суетилась мама. Лилась из крана вода. Шумел чайник. На плите, в небольшой сковороде шипела яичница. Маленький цветной телевизор делился новостями, с высоты холодильника:

«… найдено тело мужчины. Примерно сорока-сорока пяти лет». – На экране появилось фото изуродованного лица. – «Знающих что-либо об этом человеке, просим сообщить по следующим телефонам….»

– Давно не спишь? – Мама Антона, Сечина Евгения Владимировна – учительница Русского языка и Литературы Ирбитской средней школы №8, уже одета и готова к новому рабочему дню. Чёрный костюм, белая блуза, безупречная короткая стрижка. Просто и строго, как и подобает учителю, и даже цветной передник не мог смягчить этой строгости, которая всегда приводила Антона в трепет.

– Давно.

Она внимательно всмотрелась в его глаза.

– Не терпится?

– Да. Даже руки подрагивают.

– Иди, мойся и к столу.

2
{"b":"699990","o":1}