Когда тетушке Бернштейн случалось наведываться в Каслвуд, ее родственники - не столько, думается мне, прельщаясь ее деньгами, сколько побаиваясь ее твердого и властного характера и острого языка, оказывали ей самый почтительный прием, и она принимала это как должное. Такой же прием ожидала она встретить и у новой хозяйки дома и была готова отплатить за него самым большим расположением. В конце концов разве этот брак не был делом ее рук!

- Когда вы, глупое создание, не пожелали жениться на этой богатой наследнице, - сказала она мне, - я тут же положила, что она должна достаться кому-нибудь из нашей семьи. - И она со смехом поведала мне о всевозможных маленьких интригах и проделках, способствовавших осуществлению этого плана. Девице она сосватала графскую корону, а племяннику - сто тысяч фунтов. Само собой понятно, что она будет желанной гостьей в их доме. Она была в восторге, узнав о том, как маленькая графиня, проявив характер и отвагу, выставила за дверь мачеху мужа и леди Фанни. Госпожа Бернштейн, при первом знакомстве с людьми всегда пленявшаяся красивой внешностью, raffolait {Не уставала расхваливать (франц.).} ослепительно-лучистые глаза и прелестную фигурку своей новоиспеченной племянницы Лидии. Брак с ней представлялся желательным со всех точек зрения. Некоторое препятствие возникало, конечно, в лице старика-деда - внешность и речь у него очень уж простецкие. Но от него нетрудно будет избавиться. Он стар и не слишком крепок здоровьем.

- Ему захочется вернуться в Америку, а быть может, он вскоре отправится и в более далекое путешествие, - сказала баронесса, пожав плечами. - А девчурка эта - очень живой, темпераментный бесенок, и эти ее ирокезские повадки не лишены своеобразного очарования, - с удовлетворением добавила старая дама. - Нечто такое присуще и вашему братцу... Да отчасти и вам, мистер Джордж! Nous la formerons, cette petite {Мы ей придадим лоск, этой малютке (франц.).}. Юджин вяловат, ему не хватает твердости характера, но он джентльмен до мозга костей, ж мы с ним сообща сделаем эту маленькую дикарку вполне приемлемой для общества. - Примерно в таком духе текла между нами беседа и на второй день нашего путешествия в Каслвуд. Первую ночь мы проведи на постоялом дворе "Королевский Герб" в Бэгшоте, где баронессу всегда встречали с большим почетом, и оттуда отправились почтовой каретой до Хекстона, куда, в соответствии с ее письмом, милорд должен был выслать за ней экипаж, однако ни лошадей, ни экипажа на постоялом дворе не оказалось, и, напрасно прождав несколько часов, мы вынуждены были продолжить наше путешествие в Каслвуд все на тех же бэгшотских лошадях.

Надо сказать, что в конце пути тетушка утратила свое, хорошее расположение духа и на протяжении трех часов не проронила почти ни слова. Что касается ее спутника то, будучи в то время без памяти влюблен, он, естественно, не слишком докучал баронессе разговорами, ибо был погружен в мечты о своей Дульцинее и очнулся от них лишь после того, как карета достигла каслвудского поместья и загрохотала по месту.

Нас встретила экономка и предложила баронессе проводить ее в отведенные ей покои. Ни милорда, ни миледи дома не было. Где-то они задержались, сказала экономка, шествуя впереди нас.

- Не сюда, не сюда, ваша милость! - вскричала экономка когда госпожа де Бернштейн взялась было за ручку двери отводившейся ей по обычаю комнаты. Это теперь комната ее сиятельства. Сюда пожалуйста. - И бедная тетушка проследовала дальше, отчего ее настроение едва ли улучшилось. Не завидую ее служанкам, когда ее честь бывает не в духе. Но когда перед ужином она появилась в гостиной, глубокие складки на ее челе уже почти разгладились.

- Как поживаете, тетушка? - приветствовала ее хозяйка дома. Признаться, я малость вздремнула, аккурат когда вы изволили прибыть! Надеюсь, там все в порядке - в вашей комнатке?

И, ограничившись этими тремя не слишком длинными фразами, графиня повернулась спиной к изумленной старой даме и занялась другими гостями. Мистера Уорингтона немало позабавило такое поведение хозяйки, а также выражение недоумения и гнева, все явственнее проступавшее на лице госпожи Бернштейн. "La petite", которой баронесса предполагала "придать лоск", оказалась довольно непокорной особой и была, как видно, исполнена решимости заниматься собой сама. Милорд, робко поглядывая на свою супругу, старался, как мог, искупить ее дерзость, проявляя к тетушке сугубое внимание, а ведь общеизвестно, что никто не умел быть столь обходителен и любезен, как его сиятельство, стоило ему этого захотеть. Он наговорил ей кучу приятных вещей. Он горячо поздравил мистера Уорингтона с блестящими вестями, поступившими из Америки, и от души порадовался, что его брат цел и невредим. А за ужином он предложил тост в честь капитана Уорингтона.

- Приятно, что наше семейство так отличилось, кузен, - сказал он, и, с нежностью глядя на свою молодую супругу, многозначительно добавил: - Я верю, что всех нас ждут счастливые дни.

- Да, да, Джордж, - сказала, в свою очередь, эта крошка, - напишите Гарри и сообщите ему, что мы все чрезвычайно им довольны. В битве при Квебеке они одержали славную победу, и теперь, когда мы вытурили французского короля из нашей страны самое, мне кажется, время американцам самим навести у себя порядок.

- Это же изменнические речи, моя дорогая! - вскричал лорд Каслвуд.

- Это здравые речи, милорд. Доколе же вы будете считать нас за детей и заставлять плясать под свою дудку.

"Джордж", "Гарри"! - признаюсь, меня это и удивило и позабавило.

- Когда мой брат узнает, что вы, миледи, одобряете его поступки, он будет на седьмом небе от счастья, - произнес я с самым серьезным видом.

На следующий день молодая графиня, возлежа на софе и беседуя со своим кузеном, уже не называла его "Джордж" как накануне, а величала "мистер Джордж", и тот шутливо заметил ей, что ее обращение к нему несколько изменилось со вчерашнего дня.

- Так ведь это я делала, чтобы позлить старую перечницу, - сказала миледи. - Она корчит из себя этакую добренькую бабушку, чтобы командовать мной, как девчонкой. А я не желаю, чтобы мной командовали, не желаю. В этом доме я хозяйка, и она это скоро уразумеет. Я, если на то пошло, для того и вытащила ее сюда из самого Лондона! Ха, ха! А вы видали, какая у нее была физиономия, когда я назвала вас "Джордж"? А ведь я могла бы называть вас "Джордж"... если бы вы не увидели раньше эту вашу Тео, которая, по-видимому, понравилась вам больше, чем я.