- Милый, дорогой дедушка, как можно! - воскликнула Лидия.

- Этот молодой человек не хочет посвататься к тебе. ("Премного вам обязана, сэр", - читает Джордж в лукавом взгляде карих глаз.) Но он, по крайней мере, честен, чего не про каждого скажешь в этом грешном городе Лондоне. Господи ты боже мой, до чего же это алчный народ! Вы знаете, все они там, на Монумент-Ярд, охотились за моим Сокровищем из-за ее денег. И Том Лутестринг, и мистер Дрейпер, ваш замечательный адвокат, и даже мистер Таббс, проповедник из нашей часовни. Все они слетались, как мухи на мед, и увивались вокруг нее. Вот почему мы решили убраться из тех кварталов подальше от наших братьев-торговцев.

- Надо же как-то было спастись от мух! - воскликнула мисс Лидия, тряхнув головкой.

- Да, подальше от наших братьев-торговцев, - продолжал старик. - Ведь кто я такой, чтобы лезть в дружбу ко всяким там важным да знатным господам? Ваш высший свет меня не манит, мистер Джордж, стишки и пьесы, не в обиду вам будь сказано, никак не интересуют. Да я бы ни в жизнь не пошел в театр, кабы не эта озорница.

- О сэр, это было так чудесно! Я так плакала! Правда, я ведь очень плакала, дедушка?

- Плакала? Почему, моя радость?

- Ну над этим... над пьесой мистера Уорингтона, дедушка.

- Ты плакала, деточка? Да, может быть, может быть! В этот день привезли почту, и мне пришли письма. Мой корабль "Красотка Лидди" только что пришел в Фальмут, и капитан Джойс сообщил о том, как ему посчастливилось спастись от французского капера, и я был так рад его избавлению, что ни о чем другом и думать не мог. Мне ведь иначе грозило потерять порядочную сумму денег; понимаете, Джордж, теперь, из-за этой войны, за страховку так безбожно дерут, что иной раз предпочтешь лучше пойти на риск, чем выплатить... Словом, признаться, я не очень-то слушал пьесу, сэр, и пошел в театр, просто чтобы угодить этой малютке.

- И ты очень, очень угодил мне, милый дедушка! - воскликнула внучка.

- Ну и слава богу! Я ведь только этого и хотел. Что еще нужно человеку здесь, на земле, кроме как порадовать своих детей, - верно, мистер Джордж? А особенно такому, как я, у кого была не очень-то счастливая молодость и кто по сей день раскаивается, что был слишком суров с отцом этой девчушки.

- О, дедушка! - восклицает девчушка и ластится к деду.

- Да, да, я был слишком суров к нему, моя дорогая, вот почему я теперь так балую свою крошку Лидди!

Крошка Лидди и дедушка снова обмениваются поцелуями. Малютка обвивает своими прелестными гладкими ручками морщинистую шею старика, прижимает пунцовые губки к его увядшей щеке, подняв вокруг головы почтенного старца целое облако пудры, выбитой из его парика, и одновременно косится на мистера Джорджа, как бы говоря: "Что, сэр, разве вам бы не хотелось, чтобы я так приголубила и вас?"

Исповедуясь, исповедуемся ли мы до конца? Джордж, несомненно, рассказал о своем посещении Лидии и ее деда и о том, как похвалялся старик богатством внучки. И все же я сомневаюсь, что он рассказал все, как есть, иначе едва ли Тео проявила бы такое расположение к Лидии, когда эти молодые особы познакомились, едва ли слушала бы ее с таким интересом и находила такой забавной.

Встречи эти стали повторяться и особенно участились после того, как мистер Ван ден Босх обосновался в Блумсбери. Сам он большую часть дня проводил в Сити, занимаясь делами и посещая биржу. В его отсутствие Лидия распоряжалась в доме, принимала гостей на правах хозяйки или каталась по городу в красивой карете, которую по ее настоянию нанял дедушка, хотя сам ею почти никогда не пользовался. А крошка Лидия так быстро освоилась с этим экипажем, словно ездила в каретах всю жизнь. Она рассылала слуг с поручениями во все концы города, а сама разъезжала по галантерейным и ювелирным магазинам, с величественным видом наносила визиты знакомым или возила их с собой на прогулку. Тео и Этти с удовольствием проводили с ней время, однако неизвестно, так ли уж довольна была бы старшая сестра, знай она о проделках мисс Лидии. Не то чтобы Тео была ревнива по натуре - отнюдь нет, но бывают случаи, когда благородная дама имеет право немножко приревновать, и я готов утверждать это даже вопреки мнению моих благосклонных читательниц.

Надо полагать, что мисс Лидия позволяла себе так откровенно расточать хвалы мистеру Джорджу только потому, что ей было известно о его помолвке. Стоило им остаться вдвоем, - а такое счастливое стечение обстоятельств случалось в доме мистера Ван ден Босха весьма часто, ибо, как мы сказали, он постоянно отлучался куда-нибудь по делам, - и можно было только восхищаться тем, как безыскусно эта милая крошка проявляла интерес к мистеру Джорджу, засыпая его бесчисленными простодушными вопросами о нем самом, о его гениальном творении, о его жизни на родине и в Лондоне, о его предстоящей женитьбе и так далее, и тому подобное.

- Я так рада, что вы женитесь, так рада! - повторяла она, испуская при этом самый жалобный вздох. - Ведь теперь я могу говорить с вами откровенно, совершенно откровенно, как с братом, и не думать все время об этих ужасных приличиях, которыми они замучили меня в пансионе. Я рада, что могу говорить с вами откровенно, и если вы мне нравитесь, могу вам об этом сказать, - ведь правда, могу, мистер Джордж?

- Я даже прошу вас, скажите, - с улыбкой отвечал Джордж, отвешивая поклон. - Такие слова приятно слышать каждому мужчине, а тем паче, когда их произносят такие прелестные губки.

- Будто уж вы успели разглядеть мои губки! - с кокетливой ужимкой говорит Лидия и устремляет на Джорджа невинный взгляд.

- Да, в самом деле! - говорит Джордж. - Может, мне следует разглядеть их получше?

- Во всяком случае, они никогда не произносят ничего, кроме правды! заявляет Лидия. - И кое-кому это не по вкусу. А у меня что на уме, то и на языке. Я ведь выросла в деревне, подхожу ко всем с открытым сердцем, у меня все просто, все начистоту, не то что у ваших англичанок, - они там, в этих ваших пансионах, учатся невесть чему, а потом еще просвещаются и у мужчин.

- О да, наши девушки - ужасные лицемерки! - говорит Джордж.

- Вы подумали о сестрах Ламберт? Право же, я совсем не их имела в виду, хотя, конечно, могла бы вспомнить и про них. Они были в пансионе, они выезжают в свет, и поэтому мне их очень, очень жаль, ведь ничему хорошему они там не научатся. Ну вот, я вам все сказала, а теперь вы, конечно, пойдете и расскажете это мисс Тео, не так ли, сэр?