-. При чем тут иностранные языки, когда речь идет о нравственности, Томас Клейпул! - воскликнула добродетельная матрона. - Каковы нравственные устои мистера Уорингтона, если он мог отвергнуть милость его высочества? Он умеет разговаривать на немецком? Тем паче должен был он принять милостивое предложение его высочества и с пользой применить свои познания в походе! Вот перед вами наш сын, наш Майлз!

- Выше голову, Майли, мой мальчик! - говорит папенька.

- Я полагаю, сэр Майлз, что вы как член палаты общин и как английский дворянин будете завтра присутствовать при утреннем выходе его высочества и скажете там, что если бы такое предложение было сделано нам для нашего сына, мы бы приняли его, хотя нашему мальчику едва сравнялось десять лет.

- Клянусь богом, Майли, из тебя вышел бы совсем недурной маленький барабанщик или горнист! - говорит папенька. - Ты хотел бы стать солдатиком, Майли?

- Да кем угодно, сэр, кем угодно! Каждый из Уорингтонов должен быть готов в любую минуту дать разрубить себя на части ради своего монарха! восклицает матрона, указуя на сыночка, который, лишь только смысл ее слов доходит до его сознания, выражает свой протест громким ревом, и когда рев достигает апогея, Скруби выпроваживает мальчишку из комнаты.

По повелению супруги сэр Майлз на следующий же день отправляется на утренний выход его высочества, где заверяет эту особу в своей преданности и любви, на что принц дает благосклонный ответ:

- Мы никогда не предполагали, что сэр Майлз Уорингтон может отказаться от любой предложенной ему должности.

Этот великодушный отзыв леди Уорингтон повторяет везде, где только возможно, в доказательство того, сколь безраздельно королевская семья может рассчитывать на преданность Уорингтонов.

И вполне понятно, что сия достойная пара при появлении Джорджа выражает ему то зловещее сочувствие, каким бывают исполнены наши дражайшие друзья и родственники, когда нам случается совершить на нашем жизненном пути какую-либо роковую ошибку или неловкий шаг; к примеру, если мы проиграли судебный процесс, или вошли в гостиную как раз в ту минуту, когда там злословили на наш счет, или если наш банкир объявил себя банкротом, или если нас самих пропечатали на столбцах коммерческого раздела "Лондонской газеты", - словом, если мы совершили какой-то грубый промах, непоправимую ошибку или попали в беду. Кому незнакомо это выражение соболезнования, написанное на лицах? Чьи дражайшие родственники не оплакивали своих близких еще при их жизни, так, словно они уже покоятся в гробу? Только не ваши? Ну, тогда, сэр, вы никогда не бывали в хорошей переделке; никогда не совершали ошибок молодости; всегда были добродетельны, осмотрительны, удачливы, вы вели себя скромно, и опрометчивое слово никогда не срывалось с ваших уст; вы никогда не грешили и не раскаивались, никогда не совершали глупостей и не сожалели о них - и если это так, сэр, тогда вы - мудрец из мудрецов и не станете попусту тратить время на какой-то роман, Да и ne de te {О тебе (лат.).} он написан.

И не к лицу было сэру Майлзу обрушиваться на Джорджа и слишком уж негодовать по поводу его отказа принять предложение его королевского высочества - ведь сэр Майлз сам был вполне согласен с племянником, что военная карьера никак не его удел, и как раз о том же писала сэру Майлзу госпожа Эсмонд из Виргинии. Джордж сообщил ей о своем намерении заняться юриспруденцией и пройти необходимую подготовку, чтобы в дальнейшем посвятить себя судебным и гражданским обязанностям в соответствии со склонностями своей натуры, и разве не сэр Майлз горячо приветствовал это решение племянника и разве не он познакомил Джорджа с весьма известным адвокатом, под чьим руководством молодой человек и читал ученые книги. Госпожа Эсмонд в своих письмах одобрила занятия сына и целиком согласилась с сэром Майлзом (коему, так же как и его супруге, она просила передать поклон и благодарность) в том, что английская конституция - предмет зависти всего мира и каждому английскому джентльмену надлежит ее изучать. Госпоже Эсмонд было не по душе, в сущности, только то, что мистер Уорингтон будет сидеть в столовой Темпла бок о бок с неотесанными школярами, обряженными, как псаломщики, пить жидкое пиво из жестяных кружек и закусывать бараньей лопаткой. Верный Гарри полностью разделял ее негодование. Это бы годилось для него, говорил Гарри, - он младший сын и должен быть готов терпеть лишения. Но можно ли вообразить себе Джорджа в черной мантии, насыщающим голод с грязной оловянной тарелки в обществе каких-то безродных малых! Гарри никогда не мог понять, что Джорджу это безразлично. По его мнению, Джордж мог обедать только за столом начальства, и он очень сокрушался, что план, на который намекала госпожа Эсмонд в своих письмах, невыполним: она полагала, что следует обратиться с ходатайством к главе Темпла и поставить его в известность о том, что мистер Джордж Уорингтон - потомок благородного рода, обладает большим состоянием в Америке, и ему подобает сидеть за столом только с самыми высокопоставленными людьми. Гарри был сильно обескуражен, когда его новый друг и завсегдатай модных кофеен мистер Спенсер разразился громовым хохотом, услыхав, что задумали Гарри с его маменькой, и в архиве Уорингтонов я не мог обнаружить никаких следов подобного ходатайства. Мистер Уорингтон, помимо наиболее излюбленных им занятий литературой и историей, занимался еще изучением права, посещал заседания суда в Вестминстере (где слушал речи Хенли, Пратта, Меррея) и две другие прославленные школы красноречия и патриотизма - обе палаты парламента.

Мало-помалу мистер Уорингтон свел знакомство с некоторыми членами парламента и крупными юристами, и те, узнав его ближе, отзывались о нем как о весьма способном и воспитанном молодом человеке и расточали ему так много похвал, что смягчили доброе сердце его дяди, в результате чего Дора и Флора снова стали улыбаться своему кузену. Примирение это состоялось как раз в то время, когда его королевское высочество принц, потерпев поражение от французов в сражении при Хастенбеке, подписал знаменитую капитуляцию, которую его величество король Георг II отказался скрепить своей подписью. Его высочество, как известно, после столь позорной неудачи сложил с себя воинское звание, вернул свой жезл главнокомандующего, - которым он, что греха таить, владел не слишком умело и не слишком счастливо, - и уже никогда больше не появлялся ни во главе войска, ни на арене общественной жизни. Ни единого слова упрека по адресу отца и монарха не сорвалось с уст этого стойкого воина, по после того, как он, уязвленный в своей гордости, удалился от дел, лишился своего веса и влияния и не мог уже назначать на должности и раздавать места, легко можно предположить, что гнев сэра Майлза Уорингтона по отношению к племяннику несколько поубавился - соразмерно тому, как поубавилась его преданность его королевскому высочеству.