В последнем сражении, разыгравшемся на моих глазах, победа осталась за нами, хотя всю кампанию в целом даже здесь выиграли американцы: нашим досталась только земля у них под ногами да захваченные и тотчас же уничтоженные пушки, склады и корабли; мы и тут пришли на подмогу слишком поздно и уже не могли помешать катастрофе, нависшей над несчастной армией Бергойна. В конце сентября 1777 года после очередной из проволочек, которые всегда почему-то мешали осуществлению наших планов, ослабляя силу ударов, замышляемых нашими полководцами, из Нью-Йорка готовилась выйти экспедиция, которая, пустись она в путь двумя неделями раньше, могла бы спасти обреченные войска Бергойна. Sed Dis aliter visum {Но боги судили иначе (лат.).}. На этот раз задержка произошла не по вине сэра Генри Клинтона, который не мог оставить город без прикрытия, а из-за ветров и непогоды, задержавших прибытие долгожданных подкреплений из Англии. Корабли доставили нам пространные и нежные письма из дома с самыми свежими новостями о детях, оставленных под присмотром добрейшей тетушки Этти и деда. Сердце матери болело о них. Она ни в чем не упрекала меня, но в ее тревожном взгляде я читал постоянный страх за меня и тоску по детям. "К чему оставаться здесь? казалось, говорила она. - Тебе никогда не была по душе эта война, никогда не хотелось поднимать оружие против своих соотечественников. Так зачем же подвергать опасности свою жизнь и мое счастье?" Я внял ее мольбе. В ближайшее время нам не предстояло участвовать в сражениях, и я сказал ей, что сэр Генри будет сопровождать экспедицию всего лишь часть пути. По окончании рекогносцировки я вернусь вместе с ним, и на Рождество, если небу будет угодно, вся наша семья воссоединится в Англии.

В Нью-Йорке мы приняли на корабли отряд в три тысячи человек, включая два поредевших полка американских роялистов и нью-йоркского ополчения (где служил мой досточтимый родственник капитан Уилл Эсмонд), и наша флотилия двинулась вверх по Гудзону, который, на мой взгляд, живописнее Рейна. С нависших над водой утесов и отвесных базальтовых скал, мимо которых мы проплывали, нас не потревожили ни единым выстрелом: как ни удивительно, на этот раз противник ничего не знал о замышляемом нами маневре. Сначала мы высадились на восточном берегу, в месте под названием Верпланк-Пойнт, где войска Конгресса отступили после незначительного сопротивления, поскольку возглавлявший их суровый старик Путнем (получивший большую известность во время войны) решил, что мы направляемся к восточному плато, чтобы пробиться оттуда к Бергойну. Путнем отошел с целью занять проходы в горах; мы послали ему вдогонку небольшой отряд, делая вид, что решили его преследовать, и он сделал вывод, что за этим отрядом последуют основные силы. Тем временем мы еще затемно перебросили две тысячи человек без артиллерии на западный брег к Стоуни-Пойнт, как раз напротив Верпланкса, к подножию высокого, круто нависшего над рекой утеса, некогда прозванного хозяевами этих мест голландцами - Дандербергом. С севера небольшая речка отделяет его от соседнего холма, где стоит форт Клинтон, названный так вовсе не в честь нашего генерала, а по имеви одного из двух джентльменов, носивших эту фамилию и принадлежавших к старейшему и высокоуважаемому провинциальному дворянству Нью-Йорка, - оба они, кстати сказать, в это время командовали войсками, действующими против сэра Генри. На соседней с фортом Клинтон возвышенности расположен форт Монтгомери, а дальше высится холм под названием Медвежий; на противоположном берегу великолепной реки виден Нос Святого Антония - поистине величественный утес, которому голландцы дали это забавное название.

Нападение на оба форта произошло почти одновременно. Половина нашего отряда под командой Кэмпбелла, павшего в тот день смертью храбрых, была выделена для штурма форта Монтгомери. Сэр Генри, неизменно рвавшийся в самую гущу схватки, возглавил оставшуюся часть войск и, по его словам, рассчитывал, что на этот раз нам больше повезет, чем на острове Салливан. Тропа, по которой нам пришлось подниматься на Дандерберг, была настолько узка, что на ней едва умещалось по три человека в шеренгу; в полном молчании мы взбирались наверх, с каждым шагом все больше поражаясь отсутствию всякого сопротивления. Противник не выставил даже дозорных; мы были обнаружены лишь после того, как начали спускаться по противоположному склону, и у подножья без труда рассеяли небольшой отряд, спешно высланный нам навстречу из форта. Однако начавшаяся тут перестрелка свела внезапность атаки на нет. Форт был перед нами. Нашему отряду предстояло атаковать только с тем оружием, которое у него было, и вот, молча и быстро, под огнем артиллерии противника, мы стали взбираться по склону. Солдаты получили приказ ни в коем случае не открывать огонь. Со знаменем шестьдесят третьего полка, высоко поднятым над головой, сэр Генри шел в первых рядах штурмующих. Склон был крут: солдатам приходилось подсаживать друг друга, чтобы перемахнуть через стену или протиснуться в амбразуры. Вот тут-то поручик Джозеф Блейк, отец некоего Джозефа Клинтона Блейка, что с нежностью поглядывает на одну юную леди, и заслужил приход в поместье Уорингтонов, отвратив смерть от владельца этого поместья и вашего покорного слуги.

Как нам стало впоследствии известно, примерно четверть солдат из гарнизона форта сбежали, остальные были убиты, ранены или захвачены в плен. Такая же участь постигла взятый штурмом форт Монтгомери, и ночью, озирая окрестности с вершины, на которой только что был водружен королевский штандарт, мы стали свидетелями ослепительной иллюминации на реке. Неприятель ценой немалых усилий и затрат соорудил от форта Монтгомери и до величественного Носа Святого Антония плавучий бон, за которым стали на якорь несколько американских фрегатов. Когда форт был захвачен, суда попытались было в темноте подняться по реке, стремясь отойти на недосягаемое расстояние от пушек, которые, как понимали на кораблях, утром откроют по ним огонь. Но ветер был для них неблагоприятен, и спасти суда не удалось. Тогда команды подожгли корабли с поднятыми парусами, а сами погрузились в шлюпки и высадились на берег, и мы наблюдали, как полыхают эти грандиозные огненные пирамиды, и пламя, вздымаясь до небес, отражается в реке; а потом загремели чудовищные взрывы, и корабли погрузились в воду и скрылись из глаз.