Агнесс открыла дверь комнаты, которую я так и не смогла как следует рассмотреть, с силой толкнула в спину, заставив выйти в коридор и указала в сторону широкой лестницы.

Кажется, я действительно глупая наивная овечка…

Тут были сотни вампиров… Если не тысячи. Все в черной форме, глаза алые, наполненные силой и ярким возбужденным блеском. При виде Агнесс они слегка кланялись, выражая свое почтение и смотрели вслед ее уходящей фигуре. Женщина приманивала взгляды, соблазняла одним своим видом, но… Но я знала, что для вампиров это ничего не значит. Я знала, что они могут испытывать восхищение, даже желание, но как выразился однажды Хартманн — пока пару не встретишь, ничего и нигде ни у кого не зашевелится и не сердечко не начнет отплясывать чечетку.

Мы словно шли по средневековому замку, наполненному существами. Если бы прямо сейчас, за очередным поворотом появилась женщина в венецианском платье, она бы очень вписалась в окружающую обстановку.

Чистота и порядок, все строго и по правилам. Чем-то напоминало немцев — вампиры стояли в ряд, кланялись как по команде синхронно и им это явно нравилось. Такое ощущение, что каждый следовал своей инструкции, играл определенную роль, знал все правила наизусть и полностью, беспрекословно слушал даже еле различимый шепот своей главы.

Агнесс ощущала себя значимой. Ее великолепная походка, аристократичная бледность, идеально ровная кожа, черные, словно вороное перо волосы — все это вызывало искреннее восхищение, несмотря на то, что на данный момент времени для меня она была отрицательным героем. С виду ее внешность казалась роковой, сногсшибательной, такой, которая может поставить на колени любого мужчину, но помимо этого она с легкостью могла скрутить шею нерадивому человечишке, стоило ей просто захотеть крови.

По ощущениям мы действительно находились в замке и я не понимала, где в Санкт-Петербурге все это находится. В нашем городе много дворцов, но все они … как бы так высказаться… они другие. Здесь царила готика, темные оттенки и даже полутона, как в классических фильмах о жутких вампирах и их местах обитания.

Вскоре меня привлекло нечто очень необычное.

— Это же… ребенок? — как такое возможно? Вампиры ведь не могут иметь детей, но тогда как…

— Ребенок, — Агнесс расхохоталась, — Аника, ты представляешь, наша юная гостья назвала тебя ребенком! Марианна, этой вампирше уже за триста лет, так что запомни — среди нас нет детей.

Аника, судя по внешнему виду и едва заметному оскалу на лице оказалась не довольна тем, что Агнесс упомянула ее возраст. Видимо для девушки это был самый настоящий удар — застрять в теле ребенка, на вид которому не более десяти лет. С виду девочка казалась милой, круглолицей, с русыми кудряшками, но ее взгляд — он был наполнен мудростью, знаниями и пониманием тех вещей, о которых мы даже не задумываемся. Она окинула меня странным, оценивающим взглядом, слегка поклонилась Агнесс и медленно отошла в сторону.

Стало дурно — от ее взгляда, от ее походки, даже от запаха. Аника пользовалась тяжелыми яркими духами, которые любят выливать на себя великовозрастные дамы, и этот аромат никак не сочетался с внешней молодостью.

Каменные стены, мраморный пол, множество арок и колонн. Огромные оконные рамы без портьер, отсутствие подоконников. Я встретила на своем пути даже несколько вампиров в странных мантиях, что вызвало искреннее недоумение.

— Опять они в волшебников играют, — тяжело вздохнул Леон, — Рита, Сивиль, хватит выводить меня из себя!

— Ой, как будто это что-то изменит! — хмыкнули девушки, на вид которым не дашь больше шестнадцати лет, — дай нам насладиться человеческими дарами и фантазией, и вообще, Авада Кедавра (прим. автора: заклинание взято из книги автора Дж. Роулинг. Гарри Поттер) на тебя, клыкастый смерд! Не порти всю малину! Ой. А кто эта красавица? Новый сосуд? С каких пор тебя на рыжих ведьм потянуло? Или это для нашей Агнесс? А можно и нам кусочек? М-м?

Внутри все похолодело. Они что, видят магию? Только не это… и какой такой кусочек?

— Ты где тут ведьму увидела? — обреченно вздохнула Агнесс, медленно поворачиваясь к девушке.

— Ну как же, рыжая, глаза вон какие яркие, образ уже подходит, да и для ваших дел очень подходит! А что умеешь?

— Сгинь! — рыкнул Леон, толкая меня в спину. Девушки удивленно друг на друга посмотрели, прищурили свои большие глаза и промолчали. Кажется, эти двое, глава клана и Леон друг друга недопоняли… И как же здорово, что это недопонимание не привело к моей гибели. Точнее пока что не привело! Они приняли меня за ведьму, но… почему? Видят силу или здесь что-то происходит, о чем я очень скоро узнаю и мне определенно это не понравится?

Становилось дурно. Среди такого количества вампиров невольно сбивалось дыхание и с каждой секундой становилось жутко страшно.

Хочу к Леониду. Обнять его и спрятаться от мира в его крыльях…

— Даже жаль такую красоту портить, — заметил Леон, осматривая меня будто в последний раз, — ну смотри, Марианна, что тебя ждет.

Они привели меня в ту часть замка, где практически отсутствовали вампиры. Мы остановились перед огромными дверьми, за которыми были слышны стоны, хрипы и… шепот, пронзающий до мозга костей…

А затем эти двери распахнулись…

Василина. Клан валькирий.

Башня. Огромная, высокая, одиноко стоящая на самой окраине земли валькирий. Башня, в которой держали тех, кто опозорил, кто предал клан, кто не достоин даже взгляда своих сестер.

— Тебя ждет очищение, — Ньяла бросила меня в полукруглую комнату, — и позор. Больше ты не часть нашей семьи. Ты предала клан, встала на защиту ведьмы, пошла против меня и бросила вызов! Я приняла тебя, объяснила, кто ты, и это твоя благодарность?

Я не знала, что ответить, и понимала, что это просто бессмысленно. Глава клана не станет слушать, не захочет понять или хотя бы задуматься над моим выбором. В ней есть лишь две стороны — свет и тьма, а то, что между, не вписывается в образ мышления и законы валькирий.

Железная дверь с шумом захлопнулась и я осталась одна. Я осталась в том самом месте, которого боялась больше всего, став валькирией… Потому что отсюда еще никто не вернулся живым.

Крылья сильно болели, голова раскалывалась на мириады осколков, хотелось выть, кричать, рвать на себе перья, но только не сидеть в этой тягучей, давящей тишине.

Почему Марианна сбежала? Что с ней произошло? Вернер наверняка все понял! Они что-то скрыли! Я пожертвовала своей жизнью и ради чего?

Внутри бурлила ненависть, но вскоре она сменилась осознанием. Что, если Марианна ничего не могла сказать? Почему ничего не объяснила? Я до сих пор не понимаю, что произошло в доме ведьмы!

Комната в башне была до ужаса маленькой и имела круглую форму. Я ощутила себя принцессой, запертой в клетке, ожидающей, когда прискачет принц на белом коне. Вот только принца забрали ведьмы, вместе с вампиром… И Воэр не смог им помешать! Что за глава клана, который так слаб? Хотя там была Риэль и Ньяла… Воэр сам чуть не помер.

Один… два… три…

Как всегда, считаю шаги — плохая привычка, она начинает раздражать.

В комнате было лишь одно окно — маленькое, узкое, такое, где может протиснуться лишь рука. Я видела кусочек яркого голубого неба, видела, как проплывают белые пушистые облака и в конечном итоге не выдержала. Слезы застилали глаза, капали на каменный пол, оставляя следы, руки дрожали, а любимые крылья сильно болели. Ньяла почти что сломала их…

Я боялась убирать крылья, могла поранить их еще больше, поэтому приходилось держать их полураскрытыми и всякий раз шипеть из-за резкой ноющей боли у самого основания костей.

Мысли путались, никак не выходило собрать их воедино. Что, если Михаил придет за мной? Он же сильный, он мог сбежать от ведьм… мы с ним истинная пара, что будет, если я погибну?

При мысли о смерти стало дурно, но не за себя. Почему-то я не могла видеть боль мужчины даже в своих фантазиях.