— Зато твоя ведьма точно жива.
— Не факт, — сама мысль о том, что кто-то посмел даже пальцем тронуть Марианну приводила в невероятное бешенство.
— Жива, ты бы почувствовал, Вернер, — Михаил говорил на полном серьезе и в чем-то был прав. Смерть истинной пары, как говорили те, кто пережил своих любимых, сильно ощущалась всем телом, но я лишь читал об этом, не видел подобного воочию, поэтому не понимаю, что и как я должен чувствовать, если с Марианной что-то случится, — к тому же ты со своей магией, связями и техникой быстро ее найдешь.
— Магия, связи и техника есть не только у меня. Риэль найдет ее, в этом я не сомневаюсь. Михаил, она что-то скрывала от нас, я не говорил тебе, потому что рядом всегда была валькирия и Воэр. Я не понимаю, могу ли доверять этим двоим. Марианна явно что-то знала, она взяла с собой шкатулку и что-то из того тайника, но все дело в том, что это что-то было словно… словно только она это видела, я даже не понимаю, какой предмет лежал в том отделении.
— Я смотрю, мы все хороши, — вздохнул оборотень, но все же Михаил смог прийти в себя, успокоиться и не трястись, стоило мне пошевелиться в этой странной, явно магической клетке, — я тоже Василине не верил, но она же моя пара… Я не знаю, как быть, если мы окажемся на разных сторонах, да и не понимаю, как Риэль с остальными так быстро нас нашли. Они ждали, Леонид. Ждали!
— Мы поймем кому можно верить лишь выбравшись отсюда, да и здесь не стоит говорить обо всех наших планах, мы же не знаем, кто скрывается в темноте.
Я понимал, что нужно срочно выбираться, знал, что если Василина на нашей стороне, то ее попытаются убить — это логично. Даже не так — ее точно убьют за предательство. Если мы найдем девушку и она будет свободна, значит она и была той крысой, которая каким-то образом оповещала ведьм о нашем местонахождении.
— Слушай… мне кажется кто-то рядом со мной сдох, — удивленно заметил Михаил и пнул кого-то в темноте. — мягкий… чья-то нога… Судя по запаху — человеческая, но он без сознания. Или помер недавно, проблема в том, что я не вижу! Что за черт?
— Ты головой ударился при падении, немудрено, что зрение подводит, — наличие посторонних меня напрягло, но вот оборотня воодушевило.
— Слушай, а если ты выберешься и в порыве страсти захочешь меня сожрать, мертвечина как замена подойдет для твоей трапезы? Он же вроде как еще живехонький, и к тому же и так на грани жизни и смерти — ты ему страдания облегчишь, это ведь не будет считаться убийством и никак не повлияет на твои способности?
— Михаил, ты головой ударился так, что тебе память отшибло? — рыкнул я. — Какая разница мертвый или живой, если я человеческой крови хлебну, то магию начну терять. Лишь Марианна может мне позволить попробовать себя на вкус, как бы отвратительно это ни звучало.
Крысы все же помогли — они отложили в сторону голод, заставили почувствовать себя более живым и мыслить здраво.
Темницы действительно были заговорены, практически окутаны тьмой, не имели окон и понять, сколько камер в коридоре тоже было почти невозможно. Судя по тому, что говорит Михаил, поблизости еще есть тела. Но запах от них практически не отличимый от помоев и крысиного помета, значит внутри камер есть что-то, что сбивает наш нюх, а значит среди трупов вполне может засесть предатель. А я рассказал о Марианне… Плохо.
Камера не большая, очень сырая, солома гниет не первый год, стены на ощупь покрылись мхом, плесенью и еще какой-то гадостью, от запаха которой кружилась голова. Решетка не поддавалась — сломать ее было почти не возможно, но все дело в том, что я ощущал невероятную слабость в теле из-за вампирского голода.
И где Воэр? Его отряд появился очень вовремя, маг залечил наши раны, иначе бы все было намного хуже, чем сейчас, но последнее, что я запомнил, это то, как я погнался за Марианной. Риэль почти снесла мне голову… Но из реальности выключила.
— Знаешь, а ведь нас продать могли, — задумался Хартманн, — мы не обязательно сейчас у ведьм находимся. Учитывая то, что мы покрывали Марианну, защищали ее и не давали убить, награда за наши головы могла вырасти в астрономическую сумму.
— Логично, — прошептал я, еще раз измерив камеру шагами. Ощупав каждый прут, я пытался найти хоть какую-то возможность сбежать, но все было идеально прочным. Бесит. — но в любом случае, за нами могут и не прийти. Я все больше склоняюсь к тому, что это место — своего рода братская могила. Попробуй растормошить пленного.
— Да пробую… он не просыпается. Я даже лица его разглядеть не могу… Слышь ты, сокамерник! А ну вставай! Полудохлик!
— И как, полудохлик очнулся?
Стоило мне поинтересоваться, как я услышал посторонний звук. Существо слегка взвыло, скорее даже выдохнуло, часто задышало и я понял, что оборотень в куда более глубокой заднице, чем думал.
— Твою ж… МАТЬ! СГИНЬ!
В камере сидел вампир. Почти умерший, изголодавшийся, рехнувшийся на фоне того же голода. Стоило ему открыть глаза, как я увидел этот красный блеск, почуял эту невероятную жажду…
— Умри. Скотина! — вампир нападал, точнее полз в сторону Михаила. Оборотень подскочил на ноги и после нескольких серий ударов осознал, что вампир уже и так в беспамятстве, но тело требует крови. Поэтому ползет, надеясь продлить свою жалкую жизнь еще немного, — да сдохнешь ты или нет? Ну почему, ну почему я тебя всегда слушаю, Вернер?
Внезапно вампир остановился. Я видел, как он слегка качнулся — силы окончательно покинули тело, а вот крысы ничему не научились…
— Лови, — несколько трупиков не могли утолить голод, но привести вампира в чувство и заставить сдерживать себя — запросто. — вливай ему в глотку.
— Сам вливай! Он меня укусит!
— Ну значит тебе не повезет, — нервно заметил я, — вампиром ты не станешь, Хартманн! Лей!
— Да что же это такое… Ну почему-у-у…
Вы когда-нибудь слышали, как котенок лакает молоко? Вот точно так же вампир пьет кровь… С придыханием, причмокиванием и диким наслаждением.
— Еще, — послышался стон, — еще…
Я понял, что оборотень не выживет, если я не поделюсь с незнакомцем своим запасом. Я уже поймал несколько крыс, усыпил — хоть эта сила во мне осталась, и смиренно ждал.
— Лови…
Вновь радостное причмокивание, вновь оборотень начал креститься, вновь вампир встал и после десятой тушки пришел в себя.
— Я думал, что умер, — голос не знакомый, удивленный, — не повезло тебе, волк…
— Я ВИЖУ! — рыкнул Хартманн, — ты кто такой? И как скоро ты вновь станешь злым кровососом?
— Очень скоро, — честно признался вампир, — я здесь недавно, но меня держали уровнем выше примерно месяц, сюда бросили пару дней назад.
— Отлично, значит ты знаешь, где мы находимся? — воодушевился Хартманн, надеясь на ответ, а вот я, кажется, понял, где мы…
— Вы серьезно? — незнакомец удивился, потом зашелся кашлем, напугав при этом оборотня еще сильнее, но сквозь стены Хартманн проходить не умеет, чему был очень огорчен. — это нижний уровень темниц вампирского клана. Агнесс сбрасывает сюда умирать неугодных. Ты же знаешь — для вампира нет ничего хуже, чем смерть от голода. Она может продолжаться неделями, месяцами… Решетки заговорены, окон нет, лишь небольшая брешь из-за крыс. Тут во всех камерах либо трупы, либо те, кто еще ими не стал.
— То есть мы сейчас находимся в логове кровососов, среди умирающих от голода вампиров, сидящих в камерах? — очень тихо прошептал Хартманн, — плохо… Вернер! Все очень плохо!
— Вернер? — вампир воодушевился, — тот самый Леонид Вернер? Так тебя наконец-то поймали?
— Не понял, — вот с этого момента слушать стало намного интереснее. О Марии Розенкранц не могли знать все. Либо этот вампир из выше стоящих при главе клана, либо тут дело в чем-то другом. — объясни, за что именно меня ловили и почему я узнаю об этом таким интересным образом?
— Пошли слухи, что ты владеешь магией… меня, кстати, Томас зовут, — вампир закашлялся, рыкнул, сделал глубокий вдох, стараясь побороть жажду и вновь пришел в себя. Если мы выберемся от сюда, Михаил точно окажется седым. — вампиры не могли подтвердить это, искали отголоски, следили за тобой в институте. Да чего уж там, даже сама Агнес пришла! Я тогда еще сильно удивился этому.
