Чаплыгин произвёл на меня неизгладимое впечатление. Может, он и профессор, только я бы еще добавил, что «сумасшедший». Глаза горят, волосы торчком, и сам весь такой нервный, суетливый.

— Экстраординарный профессор теоретической механики Московского университета и Императорского Московского технического училища Сергей Алексеевич Чаплыгин, — представился он полным именем и званием.

Я тоже назвал себя, переваривая в уме услышанное. С трудом вспомнил, что приставка «экстраординарный» сейчас обозначает не то, что я в первый момент подумал. Профессорская должность по германскому образцу может быть ординарной, когда преподаватель занимает кафедру или экстраординарной, без должности. И только я разобрался для себя с этим вопросом, как Чаплыгин без долгих расшаркиваний приступил к делу. Он посмотрел фильм и был потрясён простой конструкцией самолёта и самой его идеей.

— Кто сей изобретатель? — вопрошал профессор.

— Автор и был запечатлён в фильме, — быстро перевёл я стрелки на Туполева.

И кто скажет, что я не прав? Парень сам рисовал и чертил модель с моей подачи. О том, что я ему подсунул уже готовые лекала, промолчим. Андрей уверен, что это его конструкция, и я всеми руками за.

— Где можно найти это молодое дарование? — продолжал наседать профессор.

— Так он у вас в Московском техническом училище учится, — выдал я правду. — Вероятно, вы не успели ознакомиться со всеми студентами, учебный год только начался.

Профессор схватил себя за чуб и пробежался по комнате, что-то бормоча себе под нос. Я же решил воспользоваться ситуацией по полной и сменил тему, сообщив, что концерн «Русь» готов оказать любую помощь в исследованиях.

— На эти аппараты моторы понадобятся, — быстро сообразил Сергей Алексеевич.

— Присылайте конструктора, мы вам сделаем бесплатно любой опытный образец, — пообещал я такую спонсорскую помощь. И тут же предложил посетить одно из предприятий концерна.

Серёга на заводах навёл идеальный порядок. И это касалось не только чистоты территории, а вообще. Пришлось нам с Чаплыгиным просидеть на проходной с полчаса, прежде чем получили разрешение на проход. Да и потом сопровождающий следовал по пятам, и это при том, что все охранники знали меня лично!

Такие меры предосторожности ввели с начала лета, когда поймали парочку самых настоящих шпионов. Исполнители, проникшие на завод, назвать настоящие имена заказчиков так и не смогли. Мы даже примерно не представляли, какая страна заинтересовалась нашими секретами. С другой стороны, здесь практически всё запатентовано и защищено законом. Сергей предположил, что шпионам нужны были не схемы, а наглядное представление, сам процесс создания диодов и триодов.

Профессора я в те цеха вести не собирался. Хватит с него мастерских, где собирают моторы для автомобилей. Кстати, принцип ленточного конвейера мы тоже запатентовали. Цех произвёл на Сергея Алексеевича именно то впечатление, на какое я и рассчитывал. Чёткий процесс, рабочие в джинсовых комбинезонах, порядок, электрическое освещение и необычное оборудование. В токарный цех мы только заглянули. Перекрикивая шум, я сообщил, что здесь все станки нашего производства.

— Давайте ваш заказ, в лаборатории его проверят и выдадут нужный вам мотор, — завершил я экскурсию с Чаплыгиным.

Потом мы отправились на обед в ресторан, где я продолжил рекламировать концерн, сообщив, что и топливо для моторов у нас будет своё, посредники в этом деле не понадобятся. Ошарашенный профессор совсем примолк, хотя и пробормотал, что он немного не по той механике и предоставить чертежи авиамотора в ближайшие месяцы не готов.

От темы механики мы постепенно отошли. За десертом Сергей Алексеевич начал рассказывать о своей преподавательской деятельности.

— Не поверите, любезный Николай Иванович, но сейчас в Москве собран весь цвет российской науки! Вам определённо нужно познакомиться с ординарным профессором господином Цераскиным, директором Московской обсерватории. А Пётр Николаевич Лебедев! Светлейшая голова! — нахваливал Чаплыгин незнакомых мне профессоров.

Встрепенулся я, только когда услышал знакомую фамилию Тимирязев и пообещал, что обязательно познакомлюсь с этими выдающимися людьми. Также напомнил, что мой журнал готов печатать статьи ученых мужей, если будет таково их желание. В результате Чаплыгин взял с меня обещание обязательно приехать до зимы в Москву. Отказываться не стал, поскольку собирался навестить Деевых. Письма с «угрозами» я писал всё лето и теперь планировал сам лично удостовериться, что братья поедут в Стокгольм. Понимаю, что это займёт много времени, но речь идёт о престиже страны, остальные дела могут и подождать.

До октября выбраться в Москву у меня никак не получалось. То одно дело находилось, то другое. Тяжёлые локомотивы для грузовых поездов всё же заинтересовали руководство страны. Как показала практика, на новых участках железной дороги рельсы вполне выдерживают вес семиосного паровоза. Мы уже продали два десятка локомотивов и теперь ожидали госзаказ.

Выпускаемые Путиловским заводом цистерны тоже оказались интересной и востребованной продукцией. Война закончилась и ждать заказов от военных не стоило. Нужно самим как-то крутиться и опережать конкурентов. Не понимаю, как можно было довести до банкротства такое уникальное предприятие?! Пусть паровозы перестали покупать, но есть же другие виды продукции. Терять квалифицированных рабочих я не хотел, и тем не менее законы рынка диктовали свои условия. Ничего, начнем и вагоны собирать, если не будет других заказов. Главное, что наши рабочие вполне всем довольны и не бузят.

К середине осени практически прекратились все выступления рабочих. Слишком жёстко государь закрутил гайки промышленникам. Он вообще предпочитал действовать не с позиции силы, а бил по кошельку. Допустил градоначальник еврейские погромы в Ростове — штраф ему и наказание рублём подручных. Не справились с ситуацией без помощи армии, будьте любезны оплатить расходы на эту самую армию.

Кстати, об армии. К власти в Германии неожиданно пришли военные. Они так увлеклись наведением порядка, что образовали коалиционное правительство совместно с революционной верхушкой. Я примерно предполагал, чем это может закончиться. Вряд ли правители соседних государств понимали всю опасность того, что в настоящий момент зарождалось в Германии. Лозунги о мировой революции стали неактуальными, там всё чаще говорили об избранности нации. Англия по-прежнему занимала выжидательную позицию, как бы намекая, что не будет возражать, если Россия введёт свои войска на территорию чужого государства.

Хочется надеяться, что наш император не такой дурак, чтобы лезть в этот котёл. Итальянцы дёрнулись со своей помощью и теперь получили головняк у себя в стране. Большинство стран предпочитало не вмешиваться. В Финляндии и Швеции начали набирать полицейских, стараясь таким образом приостановить любые беспорядки. А ещё из Германии и Франции банкиры переводили деньги. Всё не успели, конечно. Но радовал сам факт, что немцы переправляли свои накопления в том числе и в Россию.

Несколько лет своеобразной рекламы, проводимой фон Тюрном, тоже сыграли свою роль. Поток беженцев двигался через Чёрное море в Новороссийск и оттуда дальше, на земли Кубани. Не могу предсказать, хорошо это или плохо для данного региона. С одной стороны, шло колоссальное вложение денежных средств в этот регион. А с другой… это всё же немцы… У нас там рядом Северный Кавказ с его национальными проблемами.

Баку всё же «рванул». Артём осенью вывез всех наших людей, заменив их местными, включая охранников. Поставки с заводов сразу упали, а позже вовсе прекратились. Управляющие не смогли наладить процесс. Мне из Петербурга ситуация выглядела совершенно непонятной. По какой причине закрылся консервный завод? Чего им не хватало? И тем не менее управляющий телеграфировал, что оборудование разбито, а склады разграблены. Пока на нас не свалились государственные санкции, я успел подать прошение на использование армии для наведении порядка и защиты населения.