Все–таки зря я их познакомила.

Несколько часов как будто выпали из моей жизни. Я старалась не думать ни о чем серьезном, не переживать, расслабиться и довериться умелым рукам стилиста. Девушка оказалась хорошей знакомой Елены, потому, как заверяли меня подруги, волноваться не о чем. Легко им говорить! Это не они сейчас будут кардинально менять внешность. Никогда не могла представить себя блондинкой. И оттого было страшно, хотя и дико интересно.

После, казалось бы, бесконечных процедур покраски, смывки и простого ожидания с завернутыми во что–то волосами, ощущала себя выжатой досуха. Не физически, нет, морально.

– Ну чего ты трясешься, как осиновый лист? – укоряли меня девчонки. А я вздыхала, закрывала глаза и пыталась представить, что мне все снится и этот ужас происходит не со мной.

Особо неудобно мне было, когда мастер мыла мои волосы, сушила феном и обрабатывала жидким шелком. Никогда не ходила по салонам – если только остричь длину или кончики подровнять. А сейчас развернулась целая эпопея! «Война и мир» нервно курит в сторонке.

– Готово! – торжественно произнесла девушка и повернула меня лицом к зеркалу.

– Так, Ржевская. Ты издеваешься? – гневно наехала на меня Лена.

Замотала головой. Подумаешь, сижу с закрытыми глазами – боюсь открыть и увидеть себя. По ощущениям, волосы на месте. Не облысела. А вдруг там тихий ужас? Пакля или солома?

– Открой глаза! – присоединилась к Лене Настя. – Полюбуйся на себя, роковая красотка. Правда тебе очень идет!

Ну раз так, то… медленно приоткрыла один глаз, затем второй. Да так и застыла с приоткрытым ртом.

– И совсем не страшно, правда ведь?

Правда. Здорово. Нет, я серьезно. Цвет оказался очень красивым – благородным, действительно платиновым. Не таким белым, каким я боялась его увидеть. Назвала бы его серебристым с легким золотым отливом. Не хуже Мишки теперь – так же сверкать под солнечными лучами буду. Я даже пожалела, что фотосессия была проведена вчера.

Со светлыми волосами я выглядела… моложе внешне, как будто бы свежее, но при этом, что даже странно, серьезнее и представительнее. Благороднее.

– Не молчи, Кира! Скажи уже что–нибудь? Неужели не нравится? – Настя сгорала от нетерпения. Тихое сопение Лены вторило ее речи. Чувствовала я, что Лена переживала.

– Нравится! Девчонки, правда. Не подумала бы никогда, но здорово!

– Слава богу, – выдохнули все трое, включая стилиста.

Интересно, а как отреагируют родители? Надо бы запастись валерьяночкой.

На обратном пути сначала завезла Настасью, а потом уже Лену. Насте–то ведь спешить нужно было. Время – обед, а она еще не готова к вечернему походу в ресторан. Елена предложила зайти к ней пообедать. Пересилила себя – согласилась.

– Лен, а сколько ты заплатила? Только честно.

– Сколько бы не заплатила, все мои. И это был подарок. Надо же тебя из раковины вытаскивать.

– Спасибо, – искренне улыбнулась я, не понимая, за что мне такое счастье в виде Леденниковой привалило. Видимо Небеса надо мной сжалились.

– Слушай, а расскажи–ка мне о Максиме подробнее. Что еще знаешь о нем? Может, мы с ним работали? Раз ты говоришь, что выглядел представительно, то тут одно из двух: либо бизнесмен, либо политик.

– Да не знаю. Я его особо–то не разглядывала. Про внешность сказала – не очень яркая, но почему–то притягивает. Хотя и холодинка есть какая–то.

– А ездит на чем?

– Ярко–синий «Инфинити», паркетник.

– Не, – качнула головой Лена, – никого на Инфинити не знаю. Но если звонить будет, ты фамилию узнай. Пробьем, – глаза подруги загорелись. – Сразу всю подноготную нароем.

– Договорились, – хмыкнула я, хотя знала точно, что на звонок от Максима отвечать не буду. – Спасибо, Ленусь. Я в «Легион» поеду, обещала Мишку взять.

– Давай, до завтра, Кира! И чтоб в юбке пришла!

Я закатила глаза. Вот же заноза!

Оказавшись на конюшне, первым делом переоделась – любимые бежевые "конные" бриджи с темно–коричневой замшевой леей, шоколадную футболку и добротные сапоги, купленные еще в период моих выступлений на соревнованиях. Волосы заплела в косу и завернула "шишечкой", закрепив кучей шпилек. А на голову, конечно, шлем – после последних падений приучилась носить его на каждом занятии. Не знаю, что заставило сделать крюк – обойти конюшни с торца, пройдя рядом с плацами.

Один из них был занят только одной парой – видимо, начинающим всадником–мужчиной и незнакомым мне тренером–женщиной. Что–то меня в них смущало. Может, джинсы и кроссовки на всаднике, или некоторая нервозность лошади. И в момент, когда тренер как раз отошла к ограде, чтобы поговорить с еще одной женщиной, раздался грохот. И гнедая, взвизгнув, резко припустила с места.

– Ну твою ж дивизию! – процедила сквозь зубы я, понимая, что долго мужчине не усидеть. Как это еще он удержался–то? Поднырнула под ограждением и бросилась на плац. Ну идиоты! Кто же берет для новичка Баттерфляй? Она же хуже дикого кролика – до того пугливая.

Мужчине повезло – я довольно долго работала Батти и знала, как успокоить нервную кобылу.

– Батти, на–на! – выставила вперед руку с лакомством – раньше всегда срабатывало. Больше чем пугаться, кобыла обожала только лакомства. Повернув ко мне уши, Баттерфляй уже целенаправленно бежала в мою сторону. Поймала за повод испуганную кобылу, облегченно выдохнув. Ну слава богу! Пронесло.

– Ох, извините, пожалуйста! – принялась извиняться перед мужчиной я. И пускай вины на мне не лежало, но стоило заранее сгладить острые углы. Конфликты и проблемы клубу не нужны. Тут и подбежала тренер – видимо, новенькая, молоденькая. Может, даже и не тренер, а так помощница. Не удержалась – грубо огрызнулась на нее и отправила вон – позвать того, кто назначил ее на это занятие.

– Не стоит извинений, – знакомым голосом заявил мужчина. Да не может быть? Посмотрела на всадника – слепившее солнце не давало разглядеть лицо. Пришлось прищуриться. – Мне даже понравилось.

– Максим? – выдохнула я, когда всадник снял шлем.

– Неожиданная встреча, Кира. Неожиданная, но приятная. Учитывая, что ты игнорируешь мои звонки.

Громко фыркнула и неожиданно для самой себя заявила:

– Не надо было ловить Батти. Знала бы, что это ты, так…

– Это месть, Кирюш? – резко выдохнул Максим.

Как раз подошли девушка и знакомая мне тренер. Я угадала – та девушка была помощницей. С тренером мы были во вполне хороших отношениях, и потому я не преминула высказать все, что думаю по этой ситуации. Конечно, после того, как Максиму помогли спешиться, а Батти отправили шагать. Зацепила меня эта ситуация. А уж, как человек, предотвративший травму клиента, право имела возмущаться.

Разобравшись с ситуацией, сжав кулаки, подошла к Максиму.

– Никакая это не месть, – огрызнулась. – Я только что спасла твою задницу.

– Не будь такой грубой. Я же извинился за вчерашнее!

– Засунь ты свои извинения в кхм… – не договорив и развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошагала в конюшню.

На этот раз Максим несколько задержался – что же это он делал у меня за спиной? Заминка оказалась недолгой – далеко уйти не успела, мужчина быстро догнал.

– Да ладно тебе, Кир! Я ведь тебе теперь должен. И ты не можешь не принять моей благодарности.

– Для человека, которого впервые в жизни понесла лошадь, ты слишком спокоен! – высказала все, что думаю.

– Ну и что бы со мной было? Грунт, как вы говорите, мягкий. На голове – шлем. А падать в случае чего я умею. Я даже сам удивлен, что удержался, когда лошадь испугалась.

Я недоверчиво остановилась.

– Ты вообще не боялся? – глупо, конечно, жить без страха нельзя. Но только за свою уверенность Максим достоин уважения. Не каждый мужчина спокойно переживет такое потрясение. Упасть и свернуть шею – легче легкого.

– Боялся, конечно, но что сделаешь–то? Батти не виновата. Испугалась. Вот и все.

Раздражение, поднявшееся в душе, улеглось. Ну хоть это он понимает. Радует. Один "плюсик" Максим заработал.