– Твой папа грузчик, у него ума с горошину, ему-то откуда знать, как лучше будет? – он хотел сказать что-то еще, но Дима резко оттолкнулся от крыши, и перегнувшись через меня, полез размахивая кулаками, надеясь задеть Джефферсона. Упав на прохладную металлическую пластину, стараюсь не упустить главный момент дня, но за телом друга, чуть ли не улегшегося на мои колени, ничего не видно. Ударив от досады Диму по спине, пытаясь привести разъяренного друга в чувства, вытягиваю шею и замираю при виде первых признаков приближающегося кортежа.
– Так, ребята, прекратили, а то свалитесь отсюда, а мне перед матерями отчитываться за ваши переломы, если вообще не убьетесь, – поспешил разнять дерущихся хозяин дома, оттащив сына на свою часть крыши и тем самым немного успокоив Диму. Заняв прежнее место, он уставился на дорогу с разинутым ртом, не веря глазам. До нас почти не доносился шум двигателя, он тонул в криках толпы. Трудно разобрать восторженные они или, наоборот, с ненавистью, слова сливались в единый гул общего хора голосов. С крыши оказалось почти не рассмотреть лица пассажиров, но стоило процессии подъехать ближе и поравняться с домом, я добился цели и увидел все самое интересное, как и было в моих мечтах.
Не знаю, ради чего собрались люди внизу, но я прежде видел автомобили на картинках, и они никогда не привлекали меня, оттого не ахнул в изумлении, как другие мальчишки на соседних крышах. Честно говоря, машины меня впечатлили еще меньше, чем ожидал. Они оказались похожи на металлические гробы на четырех колесах с вмонтированными спереди лампами. Без крыши, с острыми углами, но блестящие, с зеркальной поверхностью. На картинках выглядели и то красивее, и немного иначе. По сравнению с ними троллейбусы куда внушительней, но это исключительно мое мнение.
Внутри кожаные черные диваны в два ряда, на первом сидел один человек за рулем. А вот на втором расположились три сына Императора, пятнадцати, десяти и пяти лет. Их волосы одинаково подстрижены, но у старшего они иссиня-черные, а у остальных чуть светлее, больше похожие на темно-русые. Одеты мальчики в черные рубашки, застегнутые на все пуговицы до шеи и праздничные пиджаки. От плеча свисали прикрепленные черно-желтые ленты, спускавшиеся ниже, пересекая грудь наискосок. Погоны показывали их очередность в праве наследования. Одна, две или три золотые линии блестели от света фонарей и прожекторов вдоль дороги. Представив себя в таком нелепом наряде, улыбнулся, радуясь, что я лишь сын учителя местной школы.
Не знаю, что люди хотели увидеть, учитывая глупый вид машин и кортежа. Их не сопровождали конные всадники или хотя бы оркестр. Без них все это выглядело просто, как две машины, следующие на очень маленькой скорости из пункта а, в пункт б. Но моя главная цель сидела как раз таки во втором автомобиле. Откинувшись на спинку дивана и не смотря по сторонам, Император всматривался в тонкую черную пластину в руках, не обращая внимания на ликующие крики толпы. Одет правитель страны точно так же, как и сыновья: на погонах красуются великолепные двуглавые орлы размером чуть ли не с ладонь. Длинные черные волосы собраны в хвост, а голову обрамляет корона, сделанная из нескольких цепочек, соединенных между собой и скрепленных отлитой из платины медали с изображением двуглавого орла – герба страны. Я много читал об этом символе власти, и стоило увидеть его вживую, так и открыл рот от восторга. Суровое лицо, уродливый шрам на щеке, его образ полностью совпадает с портретами, время от времени появляющимися на плакатах по городу. Густые черные брови, гладко выбритый подбородок. Наблюдая за ним, понимаю, какой восторг вызывает один вид правителя страны. Подумать только, я своими глазами вижу человека, которого кто-то может никогда в жизни не увидеть. Сердце так и сжимается в груди от восторга.
Рядом с Императором, обхватив руками огромный живот, во всем белом, сидит девушка, с такого расстояния она до ужаса похожа на мою маму, только значительно моложе. Светлые волосы цвета сливочного масла собраны на затылке в пучок, острый подбородок, вытянутое лицо. Цвет глаз не смог рассмотреть, но даже без него замечаю сходство. Если б не знал, что мать осталась дома с двухгодовалой сестрой, мог бы подумать, что это на самом деле она. Женщин с натуральным светлым цветом волос в нашем городе можно по пальцам сосчитать, их всегда легко узнать в толпе или, наоборот, спутать друг с другом.
Наблюдая с широко распахнутыми глазами за процессией, сильнее сжимаю пальцы вокруг ограждения, установленного по всему периметру крыши. Оно помешало бы нам свалиться, стой мы на ногах, а так, сидя, легко могу просунуть под ним голову и кубарем полететь вниз на удивленную толпу. Высунувшись как можно больше вперед, чуть ли не повиснув на руках, пытаюсь высмотреть мельчайшие детали, запомнить в подробностях.
Совершенно неожиданно, откуда-то из толпы вылетел круглый предмет. В этот момент мой рот непроизвольно открылся, а сердце замерло в груди. Объект пронесся над толпой и дорогой, и с громким стуком камня о металл, врезался в дверь машины. Тишина воцарилась еще в тот момент, когда снаряд покинул толпу, а гвардейцы сорвались с места и бросилась на поиски виновника, раздвигая первые ряды людей в стороны, словно колосья пшеницы, мешающие на пути. Я видел, как толпа расступилась, выдавая того с потрохами. Предмет оказался булыжником, а из-за ограждения на дорогу чуть ли не за шкирку вытащили нашего соседа, парня лет тринадцати. Мы не общались с ним, я даже имени его не знал, видел только то, как он постоянно скандалил с родителями, надолго пропадал, это многое говорило о нем.
Император оторвался от своего занятия и впервые осмотрелся по сторонам. Чуть склонившись и посмотрев оценивающим взглядом на место, куда угодил снаряд, перевел взгляд на мужчин из гвардии, сопровождавших виновника. Подняв руку, он неловким движением подал знак сперва водителю, затем махнул, подзывая служащих к себе. Замешкавшись на пару секунд, те переглянулись и нехотя повели задержанного к машине.
– Ты чудовище, это все знают, но боятся сказать тебе в лицо. Настанет день, и ты станешь частью истории. Федералы победят, демократия жива, – он пытался кричать, но один из мужчин вовремя зажал его рот ладонью. Ударив задержанного по голеням и поставив на колени, придавил к асфальту.
– Ребята, вам лучше отвернуться, – властно скомандовал отец Джефферсона. Протянув руку, он судорожно толкал сына к выходу с крыши, стараясь отвернуть его голову от зрелища на дороге, – а еще лучше, пойдемте вниз, угощу вас чем-нибудь, там вроде завалялись конфеты, – чтобы добраться до нас и затащить в дверь, ему пришлось бы выпустить сына, а о нем мужчина беспокоился больше остальных. Дмитрий послушался призыва и встал на ноги, но не сдвинулся с места, догадавшись, что я никуда не собираюсь.
Застыв на месте, я всматривался в происходящее, а живот скручивало от плохого предчувствия. Ничего не говоря, Император окинул задержанного взглядом, лицо на секунду перекосилось от неприязни. Сыновья в первой машине развернулись, забрались на сиденье коленями. Старшие перешептывались между собой и посмеивались в кулаки. Сильнее сжав парапет ограждения, с замиранием сердца наблюдаю за тем, как медленно и молча Император поднимает руку и отдает команду гвардейцу. Положительно кивнув, тот поднимает парня за шкирку и его уводят с улицы. Куда именно, с моей позиции не видно. Загнав Диму и сына в дом, хозяин гостиницы краем глаза наблюдает за происходящим, пытаясь прогнать с крыши и меня, но заметно расслабляется, когда понимает, что виновника увели прочь, а не расстреляли на месте. Процессия продолжила движение по главной улице, а во мне поселилось сомнение и родилась куча вопросов.
Ни сегодня, ни на следующий день парень домой так и не вернулся. Больше его в нашем городе никто не видел. Так и случилось: вместе с пропажей соседского парня умерло мое восхищение правителем страны. С того самого дня я интересовался политикой и Императором еще больше, чем прежде. Пытаясь найти любую зацепку или информацию, что помогла бы убрать его с трона. Соседский парень знал, чем ему грозит такой поступок, но все равно совершил его, а значит я не один такой, людей надо просто подтолкнуть, вот только как.
