Ри ушел в середине дня. На мессу, как он сказал. Там он попытается поговорить с братом. А я остался в убежище. Ждать.
Кошмар входил в мою жизнь тихо, крадучись, по-будничному, становясь ненавязчиво частью жизни. Привычной, и оттого еще более страшной. Моим кошмаром стала новая религия, стремительно набирающая силу и подминающая под себя умы простых людов. Я узнавал новости от Риика. Он приходил ко мне нечасто. Приносил еду и воду, пока я лечился. Потом - он пропал надолго. У него был боевой вылет. А я занялся тренировками. До одури, кровавого пота, изнеможения и боли в теле. Откуда-то в голове возникали знания. Сами собой. О том, как правильно заниматься собой, как нужно ставить удары, как растягивать тело и возвращать ему гибкость. Как развивать неожиданно скачком усилившийся дар к магии. И я развивал. Через полгода вернулся в бои. На кровавый ранг, за победу в котором очень много платили. А за проигрыш... закапывали где-то за городской чертой. Мне нужно много денег, чтобы спасти брата. Я копил на новые документы.
Кристиана я видел один раз. Мельком на расстоянии. Он меня тоже увидел. На мгновение, достаточное, чтобы понял и узнал, пока его не утащила за собой мать. А я от увиденного в его глазах долго орал на той ссаной стройке. От бессилия, от боли, от злобы на себя и свою тупость. Потому что я увидел в его глазах... сумасшествие.
Тогда я долго бесился, орал в пустоту, плакал, снова бесился. Добраться до брата я не мог. Пробовал, но... он почти не покидал этот блядсткий храм, а он охранялся, притом, весьма круто. Слишком круто. Потом вернулся Риик и принес новости, от которых мне стало дурно. Та самая цветущая благочестивая мразь, создавшая эту дрянь, выдвинул свою сучью религию на рассмотрение на статус государственной. Наравне с другими. Мотивируя тем, что число верующих достигла миллиарда. Ри признал, что это реально. Что религия Милостивого Бога может получить статус государственной, и тогда... Что тогда, я даже думать не хотел, но не мне тягаться в машиной одиозной государственной веры.
А потом, через двадцать три дня после нашей случайной встречи, ко мне пришел брат. Сам. Ночью. Каким-то непостижимым образом выбравшись из перестроенного Храма и найдя меня в самой глубине огромных трущоб колоссального мегаполиса.
- Кия...
Я чуть не подлетел на месте. Мне послышалось, что...
- Кия... Кия, ты где?
Тихий-тихий, ломкий, дрожащий жалобный голос, едва слышимый в шума проливного дождя.
- Кристи?
Я слетел с постели и рванул на улицу. На голос, едва долетающий до меня.
- Кия...
Брата я нашел у старого давно высохшего дерева. Кристиан ходил кругами, слепо шаря руками по гладкой коре и тихо бубня под нос мое имя, лишь изредка повторяя его громче.
- Кристи!
Я подскочил к нему, сгреб в охапку, прижал к себе.
- Кия! - в голосе промелькнула радость. - Я нашел тебя...
Брат тихо всхлипнул, выпростал руки и обнял меня за шею. Как когда-то в детстве, когда я его вытащил из того сраного шкафа. И так же повис, обвив ногами за талию. Как ребенок. Маленький ребенок.
Я принес его в свое жилье, включил ночной светильник, замазанный темно-серой краской, чтобы его свет не был слишком заметен в ночи. Специально подбирал тон, чтобы на расстоянии он терялся в городском освещении. Брата трясло мелкой дрожью: замерз. Близилась осень и по ночам уже становилось холодно.
- Подожди, малыш. Сейчас тебя обсушим, согреем. Тебе будет хорошо. - тихо и ласково говорил я, осторожно распутывая волосы брата, намотавшиеся на какую-то херь на его шее. - Кушать хочешь?
- Хочу. - просто ответил он, радостно улыбаясь и глядя на меня широко распахнутыми глазами.
Шестнадцатилетний парень с восприятием и поведением ребенка, смотрящий на меня сумасшедшими глазами. Мой брат. Единственное живое существо, которое я люблю в этой жизни.
Суки...
На шее я обнаружил... ошейник, красиво декорированный под плетеное ожерелье, сделанное из... волос. Его я срезал. Аккуратно, не показывая брату нож, со спины, заговаривая его ласковыми бессмысленными словами. А он мне верил. Льнул, ластился и бессвязно шептал, что нашел. Жаловался, что его запирали бояться в узкий и тесный лежачий шкаф, вмурованный в стену, а он боялся и плакал. Меня звал. Каждый день... Звал. А его били и наказывали, снова отправляя бояться в шкаф. На всю ночь. Иногда и на день тоже, если плохо боялся.
Твари...
Они запирали сходящего с ума парня в ебучий гроб!
- Они больше не запрут тебя в шкаф. - тихо сказал я, закутывая брата в плед. - Я не отдам им тебя.
- Я знаю. ТЫ не отдашь. А если они придут, ты же отпустишь меня, да? Не дашь им меня забрать назад?
Что-то было в его словах такого, что дернуло за душу.
- Куда я должен тебя отпустить? - едва слышно прошептал я, гладя брата по мокрым волосам.
- Куда-то в туда.
И брат посмотрел вверх. В потолок. В небо над ним.
- А как я должен тебя отпустить? - тихо-тихо спросил я, буквально выдавливая слова.
- Не знаю. Но я усну тут. Совсем. И проснусь где-то там. Далеко отсюда.
И улыбнулся. Мягко, мечтательно.
- Я знаю, ты можешь сделать так, что я усну быстро и легко. Да?
- Да... Могу.
