И сейчас богиня мыслей последних моих дней сидела рядом, на одном из пассажирских сидений… Ну конечно на одном из пассажирских! И на каком в принципе ей еще сидеть? Эхоплан – не звездолет. Здесь особо не разгуляешься… Ко всему прочему на спуск отправилась вся экспедиционная группа, оставив основное судно висеть на орбите под автопилотом. Никто не хотел оказаться безучастным к историческому событию.

– Я про океан, – сказала Ксюша, прищурившись. Оказывается, я уже несколько минут просто сидел и пялился на нее.

– Да… океан… Он замечателен, – пробормотал я, стушевавшись.

Ксюша рассмеялась, продолжая разглядывать меня. Я почувствовал, что мои щеки налились краской. Словно у девицы. Какой стыд!

– Ты такой смешной, словно ребенок. Большой только и мускулистый, – сказала она. – Меня это забавляет… И как ты вообще попал в солдаты? С детства помню вояк грубыми мужланами…

– Я… Так получилось, – скривился я. Что-то мне не хотелось рассказывать свою… не самую веселую историю пути в армию Конфедерации. – С Олеона обычно попадают… в армию.

– Заметила, что вертишься вокруг меня постоянно… Понравилась? – улыбаясь, продолжала уничтожать меня Ксюша.

Я совершенно наивно выпучился на нее от удивления. Она рассмеялась и, хлопнув меня по коленке, упорхнула со своего места. Через секунду она скрылась за дверью кабины пилотов. Только сейчас я вспомнил, что согласно летной инструкции бортмеханик в ожидании поручений должен находиться рядом с командиром судна и первым помощником.

Так что же? Она пришла сюда ради меня?

Неожиданно все пространство перед моими глазами заслонило чье-то мощное тело, затянутое в эластичную валидиевую броню темно-зеленого цвета. В отсутствие полного обвеса на доспехе можно было разглядеть каждый контур поджарого тела солдата – специальный сплав валидия с нейропластиком облегал мышцы подобно латексу, повторяя рельеф от подбородка до ступней. Пробить же такую броню не мог даже прямой выстрел в упор из импульсной винтовки: сила попадания равномерно распределялась по всей материи. Другое дело, конечно, что доспех множество зарядов за один раз поглотить не сможет и треснет от резонанса и перегрузки… Да и от старых образцов пушек-автоматов с разрывными патронами 42 калибра броня не спасала – они могли пробивать танки. Впрочем, такие доспехи не предназначались для боя в отрытом поле.

Объемная фигура опустилась на место, где пару секунд назад сидела Ксюша. На меня из-под широкого лба смотрели два больших фиолетовых глаза и щерилась довольная скулистая рожа.

– Ну что? Есть сдвиги? – спросил Большой Джонни. Это был мой старый дружище еще с родной планеты. В армию мы попали вместе, потом на одну учебную базу, затем в исследовательский корпус второй армии космического десанта. И вот уже пятый год мы тянули лямку в роте Свирепых Кабанов. Естественно, в одном взводе… который нынче являлся отрядом сопровождения экспедиции.

– Так… мы впервые поговорили,– облизнув губы, улыбнулся я.

– Уже что-то. Спорим, обратный путь у тебя пройдет менее скучно?

– А ты не собирался приударить за ней?

– За девушкой, на которую мой друг пялится каждую свободную минуту? Нет. Кстати, ты бы столько же внимания уделял своей винтовке. А то сегодня при сдаче амуниции в камеру…

– Ты про ворчание сержанта? Да пошел он, – усмехнулся я. – Царапинку он увидел! Она была там еще когда мне выдали эту чертову пушку.

– Ладно, твое дело. Только учти, лишний наряд не мне получать.

– Нашел чем пугать, – даже думать не хотелось о такой ерунде. За пять лет лишняя беготня перестала восприниматься как нечто невероятное и угнетающее. Служба!

– Слыхал куда летим-то?

– Нет, мне все равно… – пожал плечами я.

– Ну ты даешь! – на лице Джонни отобразилось неподдельное удивление. – Как все равно?

– Ну вот так… Мы ожидали здесь теплой встречи, переговоров и все такое… А здесь просто пустыня с руинами. Словно на Фатуме. Только здесь руины человеческие.

– Ну ты и мутный тип… Я от наших ученых не отлипаю, а ты хандришь…

– Нет, – пожал плечами я и снова бросил взгляд в иллюминатор. – Я наслаждаюсь природой. Теперь только она здесь есть…

– Ага… – махнул рукой Джонни. Ему явно не верилось в мое безразличие к заново открытой колыбели человечества. – Короче, летим мы в Санкт-Петербург! Знаешь, что это? Город наших предков! Так уж получилось, что один из дошедших до Азуры кораблей строили рядом с этим городом и экипаж с колонистами в основном набрали там… Ну и еще по мелочи из других поселений. Батька мне говорил, что наши деды точно из петербуржских. У нас в хозблоке лежит где-то книжка. Знаешь, что это такое? Куда тебе! Это настоящий раритет! Древние в таких информацию сохраняли. Тексты писали на этой, как ее… бумаге! Картинка там еще есть с мужиком на зверюге с четырьмя лапами и большой головой как в рекламной заставке медиа-шахмат…

Я нахмурился. На сколько я помнил историю, семьсот лет назад с Земли одновременно ушло четыре колониальных корабля. Два из них принадлежали каким-то объеденным штатам, один строили в области Питай (или Гитай?), а последний собрали и “населили” в России. До Азуры суждено было долететь только российскому.

Штатовский корабль потерпел крушение на спутнике нового дома землян… Его обнаружили поисковые команды и спасли только треть от общего состава колонистов: те влились в большинство из России, культуры и языки достаточно быстро смешались, нация стала единой. Что же стало с другими двумя кораблями до сих пор не известно. Кстати, проблема потери связи с Землей заключалась в каком-то излучении, проложившем границу между старым и новым домом. Пройдя через него корабли полностью потеряли связь, в том числе и между собой.

Возвращаться обратно на землю никто не думал. У кораблей кончилось топливо для пространственных прыжков, а для того, чтобы собрать новое требовались технологии, которых на тот момент не было. В общем, остались на Азуре колонисты и принялись создавать новое общество, сосем в отрыве от родного дома. А затем всевозможные заморочки, хозяйство, дети и… как-то не до Земли стало. А от неё больше никаких вестей не поступало.

– Петербург? Не слышал… – пожал плечами я.

– Бестолочь! Вроде в одной школе числились… – озадачено произнес Джонни. – Впрочем, ладно! Тебе должно понравиться!

– Сомневаюсь, – покачал головой я.

– Да вон, пошли к яйцеголовым. Посидим рядом, послушаем… У них там очередная дискуссия, – кивнул Джонни в сторону сгрудившейся друг с другом группы гражданских и тут же покинул меня.

Ну и пусть катится к черту! Хотя бы перестал гундеть под ухом…

Я, размякнув на сидении, медленно обвел взглядом салон эхоплана: он представлял собой овальное помещение с пятнадцатью рядами попарно стоявших сидений. Мягких, надо сказать, ведь эхоплан принадлежал к научно-исследовательской части, а не просто к десантной. В наших армейских ничего кроме пластика и валидия не предусматривалось… Все скупо, расчетливо и согласно уставу.

Нет, вы поймите меня правильно. Конечно, я испытывал и гордость, что попал в весьма незаурядную экспедицию, и некоторое волнение за результаты, и даже определенные… сантиментальные чувства что ли присутствовали. Ведь Родина человечества, как никак, заново открывалась наших глазам… Но, если честно, за пять лет военной службы я побывал в таком количестве всяких экспедиций и насмотрелся такую на кучу руинов, причем, не руками людей созданных, что мне от части… все равно. Нет изюминки что ли.

Вот, например, азуряне очень любят путешествия на Олеон. Для птенчиков с голубой планеты суровая и неприветливая природа моего родного камешка что паприка для шанхаса: объект будоражащего кровь интереса. Туда и пострелять по сафивам и сейвам летают, и побродить в лабиринтах Итма – очень древних руинах неизвестной расы, по всей видимости вымершей задолго до нашего появления. Во всяком случае за семьсот лет никого кроме людей там не видели. Ах, ну да! Забыл еще, что у нас, олеонцев, сиреневые, иногда фиолетовые глаза от обилия какой-то дряни в воздухе Олеона. Они, кстати, в ночи светятся… И все это интересно азурянам (говорю только про них, поскольку гости с других планет залетают на Олеон редко – средств на путешествия хватает больше богатым жителям мира океанов), заставляет их дрожать от нетерпения…