– Конечно, но это была трагическая смерть. Сестра моей множество раз пра – была очень красива.

– Да мы поняли, что в твоем народе все блистали почище бриллианта.

– Но эта была особенно, настолько, что каждый, кто видел ее влюблялся без памяти. Но ей не нравился никто из нас, но постоянно вызывало любопытство люди из соседнего поселения. Все они делали не так, по-другому. А вроде и тоже самое, что и мы. Она любила гулять на самой границе, около речки и подглядывать за людьми.

В общем, так она встретила одного человека, который ей очень понравился. Он был огромный, бородатый и обладал очень низким голосом, которым под настроение любил рассказывать разные истории. Она увидела, как он поет, распахнув длинное пальто, каких у нас не принято было носить, так как наш народ не мерз. То ли она влюбилась в голос, то ли в это пальто, но наступил день, когда она под неодобрительные взгляды и печальные вздохи своей семьи переехала жить к этому человеку. И все у них было хорошо, прожили они вместе двадцать лет. И вот однажды, человек этот разбирал старый сундук и нашел там позабытое пальто. То самое, в котором он зимой пел на реке. Старое и потертое, а на подкладке нашел какую-то красную тряпицу. Он был немного навеселе и спросил жену, что это такое. А та пошутила – мол, да это ж я тебя приворожила тогда, за пальто.

И тут он рассвирепел, схватил топор и зарубил ее. – Ян взмахнул рукой, показывая, как тот рубил.

– Вот, что значит недопонимание и стремление оторваться от корней, – резюмировал Ян.

– Да откуда тебе знать, что так и было – усомнился Дир, – наверняка в тех крупицах истории, что хранятся в Центре, нет твоей генеалогии.

– Это все генетическая память – важно заявил Ян. На самом деле каждый ребенок на Станции подвергался генетическим изменениям. Жители Станции были похожи друг на друга, их отличало лишь их предназначение, которому и помогали эти изменения.

Оли не была уверена, где Ян брал эти жуткие истории, то ли из архивов, то ли из общения и переписок каких-то философов и писателей, то ли попросту выдумывал все сам. Но эти истории витали вокруг Яна, и были неотъемлемой частью его образа.

Оли посмотрела на Яна, он разглядывал что-то у входа. Она постаралась не думать об этих дурацких историях, ведь сколько бы он ни рассказывал, Оли все равно плохо понимала, что он за человек.

– Я был у нее в палате, когда она пришла в себя и она сильно удивилась, когда я сказал, что ее могут обвинить в убийстве, – начал Ян.

– А затем она смогла удивить меня, – Оли не понравился тон, которым он это сказал. "Тоже мне, удивить его сложно, блин".

– Она сказала, что виновата в убийстве, хотя я считаю, что это не так.

– Насколько я знаю, расследование только началось, а также ясно, что у нее были шансы убить его.

– Да, Оли, но я практически уверен, что она этого не делала. И я не понимаю, зачем она утверждает обратное, зачем наговаривает на себя? Я дал ей понять, что она получит поддержку.

– Расскажи по порядку, Ян. Я пока тоже не могу понять, зачем кому-то признаться в убийстве, которого он не совершал.

– Ну, она пришла в себя, и я попросил изложить ее версию событий. Она молчала. Потом я мягко дал понять ей, что поддержу ее, что она может рассказать мне всю правду и мы добьемся ее освобождения. И она внимательно выслушала меня, но также ничего не сказала. Затем она спросила меня, адвокат ли я. Я сказал, что нет. Сказал, что я представитель ее сектора.

Потом она спросила меня, разве не адвокат должен защищать ее, раз ее обвиняют в убийстве.

Я сказал, что пока идет расследования и ее не обвиняют ни в чем. Именно поэтому она смогла вернутся в свой сектор.

А на следующий день она призналась в убийстве.

– Ты говорил с ней после этого?

– Нет, я хотел, но решил немного подождать. Подумал, что скажу что-то лишнее. А затем решил отследить ее общение. Оказалось, что ее посещал Начальник Оранжереи Астеу, а также она разговаривала со своей подругой по общей сети. Один раз ее посетил представитель Охраны Сектора, а потом прислал мне приглашение обсудить расследование.

– Да, я тоже его получила, – сказала Оли.

– Мы с Центром решили, что будет лучше доверить это дело тебе.

– Почему именно мне?

– Ты лучшая в своем деле, тебе удается уловить настроения и увлечь людей за собой. Я так понимаю Охрана будет тебе помогать, они получили какие-то инструкции из Центра, и мы узнаем детали на встрече.

– Ты больше не навещал Эстер?

– Навещал. Спросил ее, зачем она врет. Спросил, зачем она убила его как говорит. Спросил, чего она хочет от жизни.

– И?

– И не получил ответа ни на один вопрос и, все-таки вспылил. Она сказала мне только одну фразу, когда я уходил "Я убила его". И все.

– То есть ты напортачил, – резюмировала Оли.

– Скорее всего коммуникация с ней изначально была невозможна или выстроена неправильно, – ответил Ян. Но было видно, что его задевает эта ситуация.

– В любом случае, я хотел бы чтобы ты навестила ее перед нашим разговором с Охраной.

Оли не понравилось, что Ян начал разбираться в деле без нее и рассказывает ей это сейчас лишь потому, что их вызвали на беседу и предполагалось, что Оли в курсе. Она запомнила это.

– Никто не жаловался на нестабильность в секторе, тем более в Оранжерее.

– Они никогда не жалуются. Не припомню, чтобы к нам обратился кто-то из жителей, добровольно они идут только к Трактователю.

– Ты давно был у Трактователя?

– Я? Зачем тебе такое знать?

– Да я так спросила, не заводись, – Оли улыбнулась.

– Всегда говорят, что должен быть мотив, – сказал Ян, – и нам нужно его найти или придумать.

– Придумать?! – возмутилась Оли, – У каждого преступления должен быть мотив, никто не совершает убийство просто так!

– Правда? – Ян насмешливо приподнял бровь. – Ты такой эксперт по убийствам, – издевательски продолжил он.

– Что?

– Насчет чего? – невинно переспросил Ян.

– Ты думаешь, его убили просто так?

– Возможно, я пока не знаю, что произошло, – пожал плечами Ян.

– Может она не просто работник оранжереи? – спросил Ян.

– В каком смысле не просто?

– Ну, аномалия – это огромное событие, возможно она просто идет против системы и эта смерть случайна в том смысле, что ей было все равно, кто погибнет от аномалии. Важен сам факт смерти.

Теоретически такое было возможно, но вслух Оли высказала другую мысль.

– Мне кажется намного вероятнее, что ее использовали. Если бы она вынашивала такие идеи – то так или иначе попала в списки сомневающихся. И если в то, что появилась аномалия – еще можно поверить, что это было дело случая, то два таких совпадения – это уже чье-то направленно действие.

– Ты хочешь сказать, что нам ничего не ясно в этом деле – рассмеялся Ян.

– Я хочу сказать, что предстоит во многом разобраться. И хорошо бы, что бы больше ничего не произошло. Так у нас будет время все обдумать.

– А что еще может произойти? – удивился Ян.

– Да…

– Ладно, не фантазируй, – перебил ее Ян. – Давай лучше скажи, кто мог ее использовать?

– Тут надо понять, что она вообще забыла в том кабинете, – сказала Оли.

– Верно. Мни – руководитель совершенно другого сектора, непонятно, как вообще они узнали друг о друге!

– Может она была не просто сотрудником Оранжереи?

– Что значит не просто? – Ян насмешливо посмотрел на нее.

– Не думаю, что это совсем невероятно. Ее могли использовать в своих целях, но и она могла преследовать свои. В конце концов именно у нее в руке нашли аномалию и именно она пострадала меньше всего.

– В Системе можно проследить каждое ее действие, но не думаю, что она могла спланировать убийство.

– Но аномалию надо было вырастить…

– Ты не веришь, что она возникла сама по себе?

– Не знаю, в этом нас проконсультируют биологи. Но если честно, мне не верится, что такое могло произойти случайно.