Новосибирск.

После доклада командованию ОСКОМ, полковник Хлебников сидел в тревожке. Хрен её знает, как там обернётся, поэтому все войска ОСКОМ подняли по тревоге. В комнату вошел дежурный.

— Товарищ полковник, вас к аппарату.

Кивнув бойцу, он встал и пошёл за ним. Пройдя тамбур, он подошёл к тумбе и взял телефон.

— Хлебников у аппарата.

— Слава, это я, Виноградов.

— Слушаю, тащ генерал.

— Короче, Слава, командиры решили, что хер редьки не слаще, положение с “зелёнкой” с каждым месяцем всё хуже и хуже, так что решили пойти на контакт с этими лётчиками.

— Понятно. Какая у меня задача?

— Сейчас берёшь своих бойцов, побольше ПБ, акумов и по три зелёнки на каждого, я распорядился, тебе всё выдадут. Потом поднимешься через третий вход. Идёшь в соседнее здание, это которое шестьдесят третье.

— Это где спец библиотека дома офицеров была?

— Верно. Поднимаешься на крышу и общаешься с ними. Нас очень интересует эвакуация отсюда. Всех, и наших и с диких станций. Но в первую очередь тех, кто верен ОСКОМ. Детей и женщин желательно первым рейсом.

— Понял. Сеанс связи с ними через сколько?

— Так, у нас сейчас полдень. Через два часа. Идёте с запасом времени. Если будет много тварей, вызывай подмогу, тут на низком старте ещё три группы будут ждать. Всё, Слава, давай, удачи, с Богом.

— Давай, Толя.

На крыше здания.

За два часа ничего особенного не произошло. Всё было на удивление спокойно. Хлебников осматривал прилегающие улицы, и ему становилось грустно. Он помнил этот город до войны, живым. А сейчас только снег, радиация и смерть. Его аккуратно тронули за плечо.

— Товарищ полковник, «Зевс» на связи.

— Понял, переключай на меня.

Молча кивнув, радист что-то покрутил в радиостанции, потом повернулся к полковнику и начал отсчёт пальцами. Три, две, одна.

— Ольха-Зевсу, Ольха-Зевсу, приём.

— Зевс-Ольхе. Слышу вас громко и ясно.

— Зевс, я Ольха. Являюсь представителем Особого Комитета Новосибирского метрополитена. Являюсь полковником 24-й бригады спецназа.

— Это Зевс. Понял вас, Ольха. Являюсь представителем ГШ ГРУ. Доложите обстановку в городе и метрополитене.

— Город подвергся удару ракеты из КНР. Так называемая “грязная” бомба. Радиация зашкаливает. Имеем сведения о жилом бункере на той стороне реки, между берегом и станцией Студенческой, там всё так же плохо, как и у нас. В метрополитене ОСКОМ под руководством бывших военных находятся четыре станции и станция Гарина-Михайловского, где находится лазарет. Запасы радиопротекторов на исходе. Требуется срочная эвакуация, хотя бы женщин и детей.

— Вас поняли. Ситуация Омега. Имеем два анклава. Тяжёлая ситуация с радиопротекторами. Там, где вы находитесь, есть возможность принять груз с воздуха вместе с группой подготовки эвакуации?

— Есть. Мы на красном проспекте рядом с Императорским Сквером. Середина дороги чистая, только сугробы снега, по бокам остовы машин.

— Принято. Есть возможность подать дымовые сигналы вдоль траектории сброса?

— Да. Пять минут и будут дымы.

— Принято, ожидаем, делаем разворот в вашу сторону.

Раздав команды, полковник остался с радистом ожидать результата.

— Ольха-это Зевс. Вижу дымы.

— Подтверждаю, три красных дыма вдоль дороги по центру.

— Опознание принято, ждите посылки.

Полковник осматривал небо, пытаясь увидеть самолеты. Вдруг из разрыва облаков вынырнуло четыре настоящих гиганта, идущих ромбом. Послышался гул винтов, но что странно - полковник не слышал звука моторов. Идя на высоте, где метров семьсот, лётчики заходили на ориентир как на параде. Неожиданно для самого полковника, из первого самолёта вылетело три квадратных контейнера, которые тут же начали плавно спускаться на парашютах. А вот из второго выпрыгнуло восемь точек. Он всё ждал, когда же откроются купола, но этого не происходило. Он уже потянулся к рации, предупредить об этом Зевса, как за спинами фигур появились крылья и по две огненных точки. Их падение резко затормозилось, и в итоге они мягко приземлились вместе с контейнерами.

— Ольха-Зевсу. Посылка получена.

— Зевс-Ольхе. Принято, удачи, мужики. Конец связи.

========== Разговор немого с глухим. ==========

Оперативная база “Чистильщиков” в Московском Метро. Станция “Улица Академика Янгеля”.

Артём в сопровождении охранника и учёного шёл по лаборатории. В некоторых боксах он видел Чёрных, которых разными способами пытались исследовать. Это напрягало Артёма, но с другой стороны сами Чёрные говорили, что боли им не причиняют. Правда один раз они удивились зачем “глухим” нужна их кровь, на что Артём ответил, что таким образом они хотят узнать о том откуда они взялись. На этом Чёрные успокоились. И вот, пройдя через очередной тамбур, Артём оказался в комнате с Чёрным, сидящем в аморфном кресле и мужчиной. Артём и учёный присели на два других стула, а охранник присоединился к своему коллеге у стены.

— Итак, молодой человек, раз вы у нас тут за переводчика, то хотелось бы поговорить с этим представителем разумной мутагенной жизни. А по нашим исследованиям у них атрофированы голосовые связки, то общаются они какими-то сигналами мозга на расстоянии. К сожалению, время прошло пока ещё мало, и готовы только предварительные тесты.

— Они говорят, что не против поговорить.

— Что же, хорошо. И вопрос первый: они единый организм, или каждая особь - это отдельный индивид?

— Они говорят что у каждого свой цвет мыслей, но они мыслят в унисон.

— Поразительно! Смесь коллективного разума и индивидуального мышления. Что ж, тогда второй вопрос. Чем они питаются?

— Они говорят, что водой и светом, который исходит от металла, который опалил великий свет.

— Хммм. Так, молодой человек, вот тут два образца металла. От которого идёт свет?

Профессор достал две коробки и открыл их.

Чёрный в свою очередь очень медленно положил руку на образец с треугольником радиационной опасности.

— Очень интересно. Чем-то их способ питания похож на растения, только катализатором служит радиоактивное излучение, а не свет солнца. Что ж, это подтверждает наши предварительные выводы об их искусственном происхождении.

— Они говорят, что под землей они чувствуют своих братьев. И они помнят старые воспоминания с огромными воротами.

— Да, да, молодой человек. Я читал ваш отчёт. На данный момент, на этом мои вопросы подошли к концу. А теперь с вами хотел бы поговорить представитель силовых ведомств. Я с вами пока прощаюсь, — учёный встал, шурша защитным костюмом, и покинул помещение.

— Итак, Артем. Скажу прямо, пока вопрос с нашими новыми знакомыми ещё не решён до конца. И дабы решить его, нам необходимо выяснить все подробности о месте их происхождения. Точнее, где спят их братья, поэтому хотелось бы, чтобы они вспомнили как можно больше из своих “старых” воспоминаний.

— Хорошо, они попробуют.

— Трудно. Они спят. Там, за дверью. Я вижу путь до них. Табличка. Объект Д-6, Министерства обороны… 1989 год введения в эксплуатацию. Сектор Б-4. Всё, все слишком устали.

— Хорошо, я понял. Объект Д-6. Сектор Б-4. Это, конечно, мало. Было бы мало. Если бы мы не знали о Д-6. Ладно, на сегодня всё, отдыхайте, вас проводят. Всего доброго.

Рота Русского Батальона. Развязка путей Д-6, сутки спустя.

За сутки, пока роботы, перепрограммированные на расчистку пути, вели работы, отряд успел отдохнуть. И вот теперь отряд стоял в боевом построении перед своеобразным тоннелем из грязи. Капитан обратился к подчиненным:

— После расчистки прохода роботами была проведена первичная разведка. Так вот, в гуманитарный институт ведет небольшое, скорее всего в прошлом эвакуационное ответвление с выходом на небольшую площадку, идущую вдоль этого тоннеля на платформы позади нас. В него роботы не пройдут по габаритам, как и бойцы в тяжёлых силовиках. Поэтому отделение в тяжёлых силовых доспехах остаётся на охране нашего перевалочного лагеря на этих платформах. На задание идут только в средней силовой броне и, соответственно, в пехотной. Дальнейший путь по путям тоннеля перегорожен ещё одной гермодверью, поэтому задача остающихся кроме полной расчистки тоннеля найти техническую часть, где должен быть запасной пульт управления, для этого половина роботов останется в режиме расчистки. Всем ясен приказ?