– Проходите!

Её голос напоминал карканье вороны, таким он был грубым и резким. Слуга помог спешиться и я, подобрав юбки, первой вошла в светлую прихожую.

– Зачем на улице сняла капюшон? – тут же получила я выговор от седовласой дамы, открывшей нам дверь. – Лишние глаза в твоём деле – только помеха. Привыкла, небось, красоваться перед кавалерами!

Я не успела возразить, как она продолжила:

– Теперь твоей красоте будет иное применение, – и хрипло засмеялась, обнажив ряд желтоватых, но крепких и ровных зубов. Я заметила у неё на поясе связку ключей и сразу смекнула, кто передо мной.

– Негоже распорядительнице дома так разговаривать с гостями. Тем более с чистокровной.

Слуги притихли, они знали, какой высокомерной я могу быть, если задеты мои честь и достоинство, но, с другой стороны, дерзить людям, приютившим нас, я считала верхом невоспитанности.

Метресса обернулась и удивлённо посмотрела на меня, словно видела впервые, а потом снова рассмеялась и, приказав слугам ждать здесь, повела меня по деревянной лестнице с высокими ступенями.

Держалась она как чистокровная, должно быть, была дочерью отца нынешнего хозяина дома от человеческой женщины или даже от полукровки. А, может, она была продана в этот дом ещё в детстве? Те, в ком кровь Пришлых смешалась с чистокровной , более прочих завидовали знатным леди.

– Вот ваша комната, госпожа. – Метресса открыла дверь ключом из связки на поясе и распахнула её, пропуская меня внутрь. Комната была большой и богато обставленной. Я даже постеснялась своей пыльной обуви и стала к стене, чтобы не наступить на светлый ковёр с длинным ворсом.

– Горничная сейчас придёт, в соседней комнате – ванная. Слуги уже греют воду. Вы, конечно, устали с дороги.

– Спасибо, – пролепетала я, опустив глаза. Мне было стыдно за мою вспышку внизу. В конце концов, проведя весь день в седле, я могла наткнуться на гораздо более скромный приём и была бы рада даже ему. А тут – огромная кровать с балдахинами!

– Я могу идти, госпожа? – В голосе метрессы зазвучала насмешка. А вот этого я была спускать не намерена!

– Почему вы смеетесь надо мной? – спросила я с вызовом, глядя в бесцветные глаза полукровки.

– Мою глупую голову вдруг посетила занятная мысль: это ведь вы здесь чистокровная, а там, куда едете, станете такой же грязью, как и мы. А может быть, и кем похуже.

Метресса поклонилась и, ни говоря больше не слова, удалилась, аккуратно прикрыв за собой дверь.

***

Я осталась одна и на какой-то миг могла больше не притворяться, чтобы сохранить лицо. Прислонившись к стене, я медленно спозла вниз и, уткнувшись в колени, наконец дала волю слезам. Не было смысла сердиться на метрессу этого дома: в её словах красной нитью проходила горькая правда.

Однако долго предаваться горю я не могла, у меня отняли даже это право. Нет, фактически никто бы не осудил, если б горничная застала девушку, отправляемую к оборотням в качестве служанки или рабыни, в расстроенных чувствах. Но меня с детства учили не показывать эмоции перед прислугой. Те, в ком тела кровь иномирянок должны считать нас чуть ли не Богами и не помышлять о мятеже.

Только чистокровная раса способна удержать под контролем магию Дольнего мира. Стоит Пришлым получить к ней доступ, и они разрушат всё вокруг, оставив после себя безжизненную пустыню. Особенность нашей магии заключалась в том, что она была обоюдоострой. Применишь заклинание, и чем оно сильнее, тем больше потребуется отдать взамен. Подчас, самого дорогого. Именно поэтому, мы не смогли остановить захватчиков, как объясняли мне отец и нанятые им учителя.

Новые расы, как оборотни и огнедышащие, привлекали Пришлых на свою сторону лозунгами: мол, все мы живём здесь, и имеем равные права, а сами теснили нас, чистокровных.

– Госпожа, вам нехорошо? – услышала я мелодичный голос и очнулась от тяжких раздумий.

Надо мной склонилась девушка, молодая, тщедушная и миловидная; веснушки, рассыпанные по щекам и рыжие локоны придавали ей простодушный вид. Казалось, она ни в чём не знала отказа и пила из чаши довольства всю свою пока недолгую жизнь. А ведь, наверняка, прошла через наши мистерии. И не озлобилась.

– Госпожа, ванна готова, – продолжила девчушка и смущённо потупила взор.

– Спасибо. Это то, что мне сейчас нужно, – ответила я как можно дружелюбнее и поднялась с пола. – Сколько тебе лет?

– Девятнадцать исполнилось, – тихо ответила она, не поднимая глаз и зарделась, будто сказала что-то неприличное.

– Не бойся меня, я никого не обижу. Помоги раздеться. Как тебя зовут?

– Виклина, госпожа.

Мне стало жаль девушку, она явно смущалась, помогая мне освободиться от дорожного костюма. Я же почувствовала облегчение, избавившись от тяжести платья и полукорсета, сдавливавшего грудь.

– Дальше я могу сама.

– Что вы, госпожа, как можно?! Я сделаю вам массаж, я умею, – залепетала Виклина, её глаза вмиг наполнились слезами. Мне хотелось подойти и обнять её и, если бы я не знала, что это напугает служанку ещё больше, я бы так и поступила.

– Только не плачь, хорошо? Я не смущаю тебя?

Девушка отрицательно качнула головой и успокоилась.

– У госпожи прекрасное тело. Ваш супруг будет доволен, – сказала Виклина, раздевая меня. Я пропустила замечание мимо ушей, не желая вдаваться в подробности.

При виде ванной, наполненной горячей водой, спина заныла ещё сильнее, а кожа начала зудеть. Дома я привыкла мыться каждый день, да не в тазиках, а погрузившись по шею в отвар из верлеска – травы, растущей под ольхой с северной стороны. Она придаёт коже здоровый вид и оставляет приятный аромат.

Но сейчас верхом мечтаний была даже простая горячая вода. Стоило мне улечься, как Вика принялась легонько массировать мне плечи. Давно мне не было так хорошо и спокойно!

– Ты полукровка? – спросила я, чтобы и дальше слушать её убаюкивающий голос.

– Нет, госпожа. Я издалека.

– То есть из другого мира?

Виклина вздохнула.

– Если не хочешь, не рассказывай. Только не плачь! Я понимаю, что пройти через мистерию нелегко, – начала было я и осеклась. Откуда мне знать, каково это: девственнице-иномирянке быть отданной на забаву незнакомым мужчинам? Впрочем, возможно, всё впереди. Впору опять начать лить слёзы.

– Нет, я совсем не огорчена, госпожа. Мне здесь лучше.

Виклина как раз доливала из чана горячей воды, так что я могла видеть её лицо. Она не выглядела удручнной, хотя, видимо, пережила не мало. Поймав мой удивлённый взгляд, девушка продолжила:

– Жили мы бедно, на грани голода. Я бы и так отправилась торговать собой, чтобы прокормить мать и сестёр, и моими клиентами стали бы совсем не благородные господа. Я сама вызвалась на алтарь, чтобы волхвы взяли семью на прокорм. Готовилась к смерти, а получила вторую жизнь.

– Тебе было больно? – задала я вопрос, который вертелся на языке.

– Да, но не долго. Я и в прошлой жизни привыкла к боли, а здесь меня ждали хорошая чистая одежда и еды вдоволь. К тому же я скоро выйду замуж.

– Замуж? – Я удивилась.

Пришлых редко сватали, отдавая предпочтение полукровкам. Предназначение иномирянок было в служении господам из чистых и рождении им потомства. Некоторые чистокровные держали подобных детей при себе и потом удачно выдавали замуж или женили на таких же полукровках. В пришедших из других миров не было способности к магии, их не щадили и с ними не считались.

– Да, госпожа, – Вика снова покраснела, и чтобы это скрыть усердно занялась размешиванием воды в ванной. – Рихмер – почти чистокровный, его прабабка была, как я.

– И он сам предложил тебе брак?

– Да, госпожа. Мы полюбили друг друга, – тихо ответила Виклина и, завернув меня в огромное полотенце, помогла промакнуть волосы.

Я понимала её смущение, за расспросами о чужом невероятном счастье забывались собственные проблемы.

Тем временем горничная натёрла меня масажным маслом и принялась рассчёсывать влажные волосы. Это был поистенне прекрасный вечер, о таком после дня пути я и мечтать не могла.