Давно стихли все городские звуки, и только сверчки мерным стрекотанием нарушали тишину. Саид лежал на своем любимом топчане, глядя на раскинувшийся над ним высокий виноградник. Он сам сажал его и беспрестанно заботился; растения отзывчивы на доброту, виноградник разросся столь густо, что не пропускал внутрь ни единого лучика, и потому даже в самое пекло, когда город изнемогал от солнечных щедрот, здесь царила приятная прохлада, а осенью ветви просто ломились под тяжестью плодов. А сколько радости доставляло Закиру собирание винограда.

От воспоминаний у Саида снова сдавило в груди. Закир, Закир.… Именно беспокойство за сына, который месяц назад так внезапно уехал в Россию, было причиной бессонницы Саида. Отец догадывался, что не самому Закиру пришла в голову эта мысль – уехать на заработки; денег ведь семье хватало, да Саид и не стремился к роскоши, а наоборот, относился равнодушно, считая, что душевные богатства дороже материальных.

      Нет, не зря ему не нравилась эта девушка. Но он никогда не запрещал Закиру с ней встречаться, как и не стал бы противиться отъезду. Ему самому решать, самому строить свою судьбу. Уехал, что ж, пусть увидит мир, жизнь получше узнает, не все возле родителей сидеть. Но все же, все же тревожное предчувствие не давало ему покоя.

      Саид в очередной раз попытался заснуть, но только он закрыл глаза, как телефонный звонок, резко и тревожно прозвучавший в ночной тишине, поднял его. Саид взял трубку.

– Алло, это квартира Закира? – спросил глухой мужской голос.

– Да, – ответил Саид, – но он сейчас в Москве.

– Знаю, – сухо ответил голос. – Особые приметы у него есть?

– Что-что?

– Родинка на правом плече размером в монету есть?

– Да, есть, а что? – все еще ничего не понимая, спросил Саид.

– Так-так, а шрам на левой ноге ниже колена есть?

– Да, это он гвоздем пропорол, когда с лестницы спускался. Да в чем дело, почему вы спрашиваете? – забеспокоился Саид.

– Так, а вы ему кем приходитесь?

– Я его отец, но что…

– Вот что, отец, – холодно оборвал голос. – Приезжайте в Москву и забирайте своего сына из морга.

Голос в трубке назвал адрес.

– Как из морга? Вы что, шутите? – спросил Саид, оглушенный известием.

– Какие шутки, вам из милиции звонят, я – участковый. К нам обратилась старая женщина, у которой жил ваш сын, и дала этот номер телефона. При выходе из магазина он был избит группой неизвестных и скончался в больнице, не приходя в сознание. Все. Приезжайте и забирайте, мы не можем долго держать его в морге.

В трубке послышался щелчок, и раздались короткие гудки.

* * *

Саид был странным человеком, даже Мунавар ничего не знала о прошлом мужа и никогда не видела его родственников, но со временем вопросы о том, кто он и откуда, перестали мучить ее – Саид был хорошим мужем и замечательным отцом. Главной в их семье была даже не любовь, нет, в их доме царили понимание, доброта и уважение друг к другу, а с годами именно они становятся все важней и важней, хотя люди, привыкшие жить и мыслить стереотипами, совсем не придают им значения.

      Но Саид не жил как все; были в нем качества, о которых другие люди даже и не подозревали, и лишь Мунавар знала – муж ее человек особый. Он мог одним словом или взглядом ввергнуть любого неприятного человека в смертельно опасную болезнь, и без всяких усилий поднять со смертного одра хорошего человека наперекор обреченным прогнозам врачей, но делал он это так незаметно, что никто и не догадывался. И знала это одна Мунавар, видела и молчала, осознавая, что не стоит посвящать посторонних в то, что неподвластно обычному человеческому пониманию.

      Но Закир характером был похож на мать; и наивность, и простоту он унаследовал от нее, и этим воспользовалась жадная до денег и развлечений девчонка. Если бы он пошел в отца, то сумел бы предугадать, почувствовать грозившую ему опасность.

Остаток ночи Саид провел в раздумьях, жену он будить не стал, и только наутро рассказал ей обо всем. Трагическая весть потрясла женщину, она разом как-то постарела, согнулись плечи, задрожали руки. Мунавар не могла, не хотела верить в то, что ее мальчик, ее гордость, ее радость, надежда, ее сын мертв.

– Не плачь, – глухо сказал Саид, глядя на жену с жалостью. – Думаю, не все потеряно. Я постараюсь вернуть Закира.

– С того света? Но как? Разве это …разве такое возможно? Это никому не удавалось, – вытирая слезы, спросила Мунавар дрожащим голосом. – Я бы все отдала, только бы сыночек снова был рядом со мной.

– Я все обдумал и решил. Это в моих силах, и я знаю к кому надо обратиться. Но о случившемся никому ни слова, иначе ничего не получится.

      Саид говорил коротко и жестко, от него веяло какой-то холодной непреклонностью, словно его подменили этой ночью. Но жесткость эта не испугала Мунавар, ведь в трудные минуты ее муж, обычно производивший впечатление добродушного простака, преображался; и тем, кто его не знал, казалось, что перед ними совершенно иной человек, настолько разительной была перемена.

      Саид ушел в комнату сына, лег на его кровать и так провел там целый день. Верная жена не тревожила его, понимая, в этот момент его лучше не беспокоить, ибо он всегда видел глубже, видел недоступное другим и действовал наверняка.

ГЛАВА III

      Боль острой иглой пронзила его сердце, Саид почувствовал, как оно дернулось и остановилось, прекратив свою неутомимую пятидесятилетнюю работу. «Вот так умирают люди», – последнее, что подумал Саид, чувствуя, как проваливается в черную бездну.

Он вдруг оказался на каком-то бескрайнем мрачном пустыре в ином мире. Повсюду, то тут, то там, валялись кости, виднелись низкие обгоревшие кустарники, искореженные и погнутые. Тусклый сумрачный свет, лившийся неведомо откуда, освещал местность, где не было ни дня, ни ночи. Крутая гора, словно огромный изогнутый столб, почти упиралась в неподвижно висевшие тучи, на самом верху её возвышался мрачного вида замок. Невдалеке Саид разглядел двух уродливых, похожих на людей существ, покрытых серыми лохмотьями. Эти безобразные человеческие подобия стояли, сжимая скрюченными пальцами кривые палки, и чем-то шептались на непонятном Саиду языке. Тишина на этом огромном пустыре была такая, что их шёпот был слышен везде.

– Как мне попасть к Нему? – обратился к ним Саид, указывая на замок.

Существа, замолчав, обернулись к нему.

– Зачем тебе нужен хозяин? – проскрипел один из них, внимательно разглядывая человека.

– Хозяин он вам, а не мне, – отрезал Саид и решительно зашагал в сторону замка, понимая, что разговор с ними бесполезен.

– Не ходи туда, не вернешься, – угрожающе зашипели вслед существа. Но Саид думал только о том, как взобраться на крутую гору, и не обратил на их слова никакого внимания.

      Вблизи она оказалась ещё страшнее и неприступнее, отвесная круча, исчезающая в вышине, лишь одна узкая тропинка, усеянная обломками острых камней, вилась среди утесов. Саид, недолго думая, стал взбираться по этой тропинке на самую вершину горы. Он оказался на небольшой ровной площадке перед величественно возвышающимся замком, сложенным из серых каменных глыб. По обе стороны площадки стояли каменные изваяния монстров. Саид подошел к большим черным воротам замка и, открыв их, вошел внутрь.

      Его взору открылся широкий длинный коридор, куда выходили двери смежных зал. Гулко отдавались шаги Саида под сводами мрачного прохода. Внезапно из боковой залы на него кинулось огромное чудовище, созданное из огня и дыма; разинув страшную пасть, оно нависло над Саидом, но он, брезгливо посмотрев на монстра, пошел дальше. Чудовище растаяло в воздухе.

      Какие только адские существа не возникали на пути человека, они набрасывались на него, но он упорно шёл вперёд, и мерзкие чудовища исчезали, превращаясь в белую волокнистую пелену, медленно растворявшуюся в воздухе.