Эмир как раз рассматривал его документы, одновременно покуривал кальян, когда охранники доложили ему о том, что кандидат в новички доставлен.
– Вводите его, – распорядился эмир. – А сами за дверью оставайтесь на всякий случай.
Два моджахеда из ближнего окружения эмира молча вышли из помещения. Они хорошо знали обычную осторожность своего командира, поэтому не удивились приказанию оставаться за дверью.
Из-за этой осторожности никто не знал настоящего имени эмира. Боевики, служившие ему, часто называли свой отряд «Аль-табиб», что означало «Это лекарь». Но вот от каких болезней этот доктор лечил, не мог бы сказать никто.
Название это придумал сам эмир Рамазан Ахмедович Сиражутдинов. Какое-то время назад в отряде ходили слухи о том, что он по образованию врач и был даже каким-то медицинским светилом.
Но однажды эмиру пришлось во время боя перевязывать раненого командира одного из джамаатов. Моджахеды убедились в том, что их эмир даже бинтовую повязку толком наложить не умеет. Правда, некоторые говорили, что для врачей высокого ранга это и не обязательно. Они оперируют, а повязки накладывают медицинские сестры. Это походило на правду, но мало кого убедило. Кем был их эмир раньше, боевики так и не выяснили.
Моджахеды запустили в комнату к эмиру Рагима Хасбулатова. Предварительно они обыскали его и отобрали все оружие, вплоть до перочинного ножа, чем добровольца слегка смутили и даже несколько насмешили.
Рагим вошел в полутемную комнату и осмотрелся. Справа от двери стояла кровать, по внешнему виду совсем не мягкая, не сибаритская. Слева расположились металлические сейфы, обычно называемые несгораемыми шкафами. Если в случае пожара сгорает все вокруг, то их содержимое остается целым. В левом дальнем углу стояла маленькая софа. Перед ней на журнальном столике булькал кальян.
Сам эмир сидел за письменным столом прямо против входа. Он склонился над картой и делал какие-то выписки в большую и толстую общую тетрадь. Сиражутдинов изображал, что он очень, просто чрезвычайно занят, но все же нашел время на то, чтобы поговорить с новым моджахедом своего отряда.
По большому счету все это было лицемерием. Но эмир всегда считал, что для достижения цели хороши бывают все средства.
Цель его была достаточно прозрачной и четко просматривалась. Она состояла в стремлении внушить уважение моджахедам отряда. Только люди ближайшего окружения эмира знали, что он предпочитает проводить время не за письменным столом, а наслаждаться кальяном. Но они молчали после того, как эмир приказал одному особо разговорчивому вырвать язык, а потом и пристрелил его самолично.
Но в этот раз что-то пошло не так. Это эмир ощутил сразу по наступившей вдруг звучащей тишине. Да, он относил это к своим особым качествам, умел слышать звучание тишины, что дано только избранным. Теперь она почему-то внушала ему беспокойство.
Эмир поднял голову и посмотрел на молодого, физически крепкого бывшего старшего прапорщика ОМОНа. Начисто выбритая голова, щетина на щеках и подбородке. Это еще не борода, но скоро таковая появится. Лицо сухое, перетянутое жилами. Глаза, горящие ненавистью.
– Исрафил Надирович, это вы, что ли? – с явным изумлением спросил вдруг этот парень.
– Меня зовут Рамазан Ахмедович, молодой человек, – отозвался Сиражутдинов достаточно неприветливо.
Он явно не был знаком с этим человеком. Память на лица у Рамазана Ахмедовича всегда была достойна зависти, как он сам считал.
Эмир не мог понять, откуда у этого парня в глазах столько ненависти. А то, чего он никак не мог уразуметь, всегда вызывало у него опасение. Не имело значения, что этот вот Хасбулатов попытался назвать его чужими именем и отчеством.
– Простите меня, эмир. – Новобранец посмотрел на командира отряда совсем другим взглядом. – Вы очень уж сильно похожи на подполковника полиции Исрафила Надировича Темирова, заместителя начальника нашего райотдела.
– У тебя к нему особое отношение? – спросил эмир.
Он сразу заметил изменение взгляда новобранца, выпрямился и расправил плечи, словно показывая себя.
– Особое отношение – это не совсем то. Но вы с ним похожи, прямо как братья-близнецы. Только он слегка повыше вас ростом будет. Не намного. Может, на полголовы.
– Если не намного, то не страшно, – сказал эмир и усмехнулся.
Он еще не осознавал того, насколько эта фраза окажется значимой.
Рагим Хасбулатов был принят в отряд и показал себя достаточно неплохо в боях с прославленной дивизией сирийского спецназа «Силы тигра». Особенно он оказался хорош в рукопашной схватке, когда «тигры» прорвали линию обороны. Они пытались разделить отряд надвое и уничтожить его по частям.
Эмир тогда вовремя разгадал намерения противника и приказал своим людям отступить в развалины небольшого городка. Сирийский спецназ предпочел не соваться туда, памятуя свои недавние потери в аналогичной ситуации. Тогда прямо под ногами солдат взрывались целые улицы. Стены домов обрушивались на тех, кто провалился под землю, в одну большую братскую могилу.
В этот раз боевики просто не успели заминировать. Однако «Силы тигра» завершили наступление, остановились в нескольких кварталах от отряда «Аль-табиб» и принялись расстреливать пустынные улицы и дворы из минометов. Но потом им надоело тратить боеприпасы без всякого толка, и обстрел прекратился.
Отряд «Аль-табиб» занял только два дома, стоявших рядом, расположился на вторых этажах того и другого. В трех зданиях через дорогу обосновался другой отряд, отступивший раньше. Вторые этажи были самыми уцелевшими во всех домах. На первых уже похозяйничали мародеры, опасающиеся подниматься выше. Начиная с третьих, разрушения оказались настолько значительными, что помещения были малопригодны для проживания в них.
Тогда еще боевики рассчитывали на то, что со дня на день будет предпринята контратака. Они отобьют жилые кварталы, теперь занятые противником, в которых располагались до этого. Там было удобно, все обжито за долгое время. А до того придется обходиться этими вторыми этажами домов, стоящих рядом.
Никто не знал, с какой целью накануне боя эмира вызывало командование. Сам он об этой беседе никому не сообщил. Однако моджахеды думали, что там обсуждались различные варианты проведения предстоящего боя. В том числе и возможность отступления с обязательной контратакой в ближайшие же дни, а то и часы. Боевики гордились тем, что их эмир был приглашен туда.
В реальности же разговор с Рамазаном Ахмедовичем шел совершенно о другом. При этом присутствовал какой-то американский полковник, который очень интересовался как раз возможностью эмира полностью легализоваться в России. Именно тогда он получил приказ поторопиться с выработкой плана по возвращению на родину и услышал вопрос о том, какие цели ставит перед собой в перспективе.
Эмир Сиражутдинов сказал, что сам он по образованию и по профессии – инженер-нефтяник. Он видит будущее своего отряда в проникновении на российский нефтеносный Север и оседании там. В тех краях уже устроились многие его соотечественники, и прибытие новых членов диаспоры будет не так заметно.
Но для этого требуется решить первичную задачу – сначала устроиться всем в Дагестане. Не на длительное время, однако вполне легально, при этом не принимать участия ни в каких акциях, идущих вразрез с российскими законами.
Беда заключалась в том, что значительная часть отряда состояла не из дагестанцев, а из иностранных наемников. Бросать их в Сирии Сиражутдинов не намеревался. Он размышлял о том, как перевезти их всех сначала в Дагестан, дать возможность осесть там, а потом уже переправить в северные районы России.
Подробный план своих действий эмир обещал составить за неделю. Но он получил на это только пять дней, по истечении которых должен был доложить командованию о проделанной подготовительной работе.
Так уж получилось, что после отступления со старой, уже давно обжитой позиции у Рамазана Ахмедовича не оказалось помещения для работы и отдыха, равноценного прежнему. Хорошо еще, что его ближайшие помощники побеспокоились, успели перенести кальян и бо2льшую часть документов. Однако некоторые из них пришлось все же оставить. Эмир и его подручные не успели уничтожить их.