На таблоиде остаётся минута и, когда парень почти у цели, мяч снова решает показать свой характер. Он взмывает вверх, а затем резко в сторону. Кобарт довольно ухмыляется, когда мяч проплывает возле него, и, немедля, тут же подхватывает.

Секунда – и он оказывается в нашей корзине.

Раздается гонг, подобный приговору, а затем слова комментаторов: «Последний бросок в пользу Грэйтаун! И игра заканчивается со счетом 80/80! А это означает, что обе команды встретятся в полуфинале!»

Мы все собираемся и снова становимся возле белой линии.

— Я же говорил, — оскалившись в довольной улыбке произносит Кобарт, пожимая руку нашему капитану, как это принято после игры.

— К твоему сведению, у нас ничья. А значит не обольщайся. Потому что в финал ты явно не попадёшь, малыш, — со спокойным выражением на лице, которое явно обманчивое, усмехнувшись произносит Лукас, крепко пожимая его руку в ответ. Да так, что в какой-то момент парень начинает кривиться.

После прощального рукопожатия – мы расходимся в противоположные стороны. Зрители делают тоже самое. Кажется, никто не ожидал подобного исхода…

Дождь по-прежнему льёт, как из душевой. Раскаты грома то и дело проносятся по небосводу, рисуя на нём разнообразные светодиодные узоры.

— Кейла, — меня неожиданно хватают за руку, и я останавливаюсь.

Лукас смотрит в упор на меня. При этом совершенно не мигая, плотно сжав губы.

— Прежде чем ты начнёшь опять на меня кричать и высказывать своё мнение по поводу моих способностей, то знай...

— Спасибо, — вдруг произносит он, перебив тираду, которой я вообще то хотела перебить его, даже позабыв о том, что он впервые назвал меня по имени.

В глазах неожиданно начинает троиться, но я не обращаю на это внимания, пытаясь осознать, что только что услышала.

— Так, ты сейчас издеваешься?

Он неожиданно усмехается и, сложив руки на груди, произносит:

— Я серьезно.

Я моргаю, пытаясь прекратить эту неясность в своих мыслях, а затем удивленно говорю:

— Но за что?

— За то, что помогла, — без какой-либо агрессии произносит он. И я уже собираюсь ответить. Только вот перед глазами всё начинает плыть. Картинка становится нечеткой. У меня снова кружится голова, что в последнее время становится частым явлением. Однако я списываю это на банальное перенапряжение. А сейчас к тому же я больше обычного потребляла энергию и...

— Чёрт...

Меня везёт в сторону, и я пытаюсь за что-нибудь ухватиться. Но тут же вспоминаю, что мы на поле.

— Кейла! — Лукас вовремя подхватывает меня за плечи, удержав в вертикальном положение. — Эй, что с тобой?

Я закрываю глаза и крепко жмурюсь. Глубоко вдыхаю, а затем выдыхаю. На миг перестаю о чём-либо думать и успокаиваюсь. Это что-то наподобие медитации. Только краткосрочной и не такой эффективной. Однако мне становится легче. Как и всегда.

Слабость более-менее отступает. Картинка перед глазами вновь обретает чёткие очертания. И я снова моргаю, опершись о руку парня.

— Всё нормально. Уже нормально, — спешно произношу я, а затем наши взгляды встречаются.

Он неопределённо хмурится.

— Ты уверена?

— А ты сомневаешься? — в привычной манере усмехаюсь я, глядя на него.

Капли воды стекают с наших лиц и с подбородка, опадают на одежду, а затем разбиваются, словно волны, повстречавшиеся со скалистым берегом.

Несколько секунд мы стоим в немом молчании, продолжая разглядывать друг друга. А затем я выпутываюсь из его рук, чувствуя, как кожа снова воспламенятся, едва пошатнувшись, и бреду в сторону раздевалки.

— Кейла?

— Что? — Я оборачиваюсь.

— Покажись врачу.

Я усмехаюсь.

— Неужели ты переживешь?

Он точно также усмехается и, склонив голову набок, неожиданно произносит:

— Конечно.

Моя челюсть так и валится мысленно на землю. Однако, когда он добавляет:

— Иначе, как ты исполнишь моё желание?..

Я понимаю, что тот краткий миг, когда я было подумала, что он не так уж и плох, оказался ошибочным. Снова.

Мои губы растягиваются в коварной улыбке:

— Главное не забудь о желание мне.

Я лукаво подмигиваю ему, а затем ухожу в раздевалку, предвкушая свои возможности. Однако чувство того, что в последнее время за мной следят, не покидает меня...

Глава 31.

Я выхожу из раздевалки уставшая, но довольная. Поскольку горячий душ более-менее расслабил мои закостеневшие мышцы.

Всё же игра выдалась напряжённой. И, надо признать, парни играют не так плохо, как я предполагала и... Ладно. Они отлично играют. Однако, нет предела совершенству!

— Кейла! — вдруг слышу я со стороны лестницы.

Оборачиваюсь и вижу Изабель. Она возбуждена, а её глаза лихорадочно бегают по моему лицу.

— Что-то случилось? И, где Рейна?

Девушка подходит ближе ко мне и мотает головой, а затем, как выдаст:

— Какого черта ты делала на поле?!

— Э...играла? — пытаясь понять правильный ли это ответ для девушки, произношу я и в недоумении вздёргиваю бровь.

— Я видела! Но, твою саламандру, о чем ты думала!?

— В смысле? — Я непонимающе трясу головой, а затем хмурюсь. — О чем ты? Что-то случилось?

— Я о твоих приступах, мисс «Всё в порядке».

О. Так вот в чём дело.

Надо сказать, что за эти дни Изабель знатно за мной следила. Порой мне казалось, что она моя мамочка, которая никак не может дать волю пространству своему дитя.

— Изабель, успокойся. Ты же видела – игра прошла отлично. Если, конечно, так можно выразиться. Ведь у нас ничья и...

— Вы выходите в полуфинал, — тут же подсказывает она, и я киваю, добавив:

— Парни выходят в полуфинал.

— И прекрасно. Не понимаю о чём ты вообще думала, когда соглашалась. О том, как это вышло я, кончено, промолчу. Кларк рассказал мне о допинге. Но! — Она угрожающе выставляет палец вперёд, а затем произносит, глядя в мои глаза: — Ты просто обязана показаться мисс Шиферман.

Я усмехаюсь.

Мы снова переходим на шаг, когда я произношу:

— Вы с Лукасом сговорились?

— В смысле?

— В смысле этот умник посоветовал мне сделать тоже самое.

Изабель тут же смолкает, о чём-то задумавшись. Теперь её лицо не выражает никаких эмоций. Только губы поджаты и взгляд отстранённый. Но так происходит всегда, когда в её голове всплывает важная мысль. Правда это длится не долго. И в такие моменты я никогда не лезу к ней. Потому что по опыту уже знаю, она не скажет.

Изабель быстро выходит из этого ступора, едва не запнувшись о ступень, и произносит:

— Я не понимаю вас...

— Я себя то понять порой не могу. Поэтому других даже не пытаюсь.

О пари, пожалуй, умолчу...

— Так. Ладно. К этому разговору мы ещё вернёмся. Но...

— Как там Кларк? — улыбнувшись, резко произношу я, перебив её. — Дэльер его ещё не убил?

— Они в процессе, — замогильным голосом отвечает девушка, когда мы выходим на улицу и движемся к общежитию.

— Надеюсь, Уинстон выживет.

— Определено.

— Так, где Рейна?

— Ты переводишь тему.

— Хорошо. Я схожу, но позже. Когда всё уляжется, ладно?

— Точно? — Она прищуривается, глядя на меня.

Я закатываю глаза.

— Точно.

— Смотри, Мейлоу. Не сходишь, я затащу тебя туда лично.

Опасливо кошусь на эту выпускницу и понятливо киваю.

Порой с Изабель лучше не спорить. Просто, потому что это бывает опасно для жизни.

Помню как-то Кларк сидел у нас и в какой-то момент вывел её из себя. Честно говоря, я уже не помню, о чём именно шла речь. Но суть в том, что Изабель пригвоздила его к стене огненными кинжалами. Однако реакция парня оказалась совсем не такой, которую я ожидала.

Он молниеносно освободился от стены. Подошёл к девушке, в глазах которой до сих пор полыхал огонь, и, ухмыльнувшись, едва коснулся её щеки, сказав: «Обожаю, когда ты злишься». А затем просто ушёл, оставив нас одних. Изабель же ещё долго распиналась о том, как временами мечтает его придушить.