После моего сжатого рассказа Рейна красочно, а главное красиво высказывает ругательства в сторону Мелании. После чего ещё долго смеётся, потешаясь над сложившейся ситуацией, а затем снова пеняет всех подряд.

В какой-то момент её живость и эмоциональность даже начинают мне нравиться. Живая, неподдельная искра в этих серых глазах – подкупает. Однако, как и все, я провожу мысленный анализ и понимаю: они с Изабель совершенно разные. Хотя это неудивительно. Если учесть, что девушка старше нас на пять лет.

— Что ж. Удачи на конюшне. Главное, будь осторожна.

Я киваю, и мы прощаемся, оказавшись по разные стороны.

Рейна уходит в библиотеку. Мне же нужно во двор, где расположена конюшня. Правда для начала всё же следует переодеться. Поэтому я сворачиваю в сторону аллеи и молю всех богов, чтобы остаток дня прошёл спокойно, без каких-либо происшествий.

«Не высовывайся, Кей» — снова всплывают в памяти слова Рэймонда, и я фыркаю в слух.

Легко сказать!..

Глава 16.

Я подхожу к конюшне, расположенной в паре метров от академии, на заднем дворе. Ближе к лесу. И замедляю шаг. Запрокидываю голову наверх и выдыхаю, глядя на серые дымчатые облака, которых в последние пол часа становится только больше. Погода снова портится. Солнце исчезает за мрачной серой массой. Не мудрено, что вскоре снова пойдёт дождь. И, если бы не факт того, что мне приходиться отрабатывать наказание, я бы порадовалась, наблюдая за танцем капель из окна своей комнаты.

Чем дальше я иду по вытоптанной тропинке, которая совсем не вяжется с ярким убранством академии, понимаю, что в этих окрестностях куда тише. Даже пение птиц кажется более насыщенным. Запах же хвои и цветов становится более ощутимым.

Я блаженно улыбаюсь и подхожу к конюшне. Хочу войти внутрь, чтобы отыскать мистера Хортни – заведующего местным зверинцем. Однако успеваю лишь коснуться длинной медной ручки, когда слышу:

— Бесполезно. Она закрыта.

Мысленно выдыхаю, понимая неизбежность данного положения, а затем оборачиваюсь, скрестив руки на груди. Неподалёку, под раскидистыми ветвями аграмеи, сидит Лукас. Он облокачивается спиной о дерево. Точно также скрещивает руки на груди и обводит меня долгим внимательным взглядом. Его образ этакого «Принца Тьмы» завораживает, однако тут же отталкивает, ведь порой, кажется, что его глаза могут превратить в ледяную статую.

— И давно ты здесь?

— Достаточно.

— Хм. А я думала в свободное время ты пытаешь людей.

— А ещё пью кровь девственниц, — ухмыльнувшись, кивает он, на что я корчу рожицу. Правда пока он не видит. А затем отвечаю:

— Почему-то я даже не сомневалась.

Мы одновременно хмыкаем, вперившись друг в друга ненавистными взглядами. Однако наш зрительный поединок прерывает покашливание со стороны.

— Я так понимаю, отбывать наказание? — без предисловий, произносит пожилой мужчина, в чёрном берете, длинных сапогах и фуфайке, похожей на старый кожаный жилет, оглядывая нас.

Синхронный кивок с нашей стороны служит ему ответом.

Он что-то кряхтит себе под нос и достаёт связку ключей, собранных на железном кольце.

«Саламийские роки, где он откопал эту древность?» — проносится в моих мыслях, когда я приближаюсь к конюшне.

Лукас поднимается с места, подхватив кожаную куртку, и делает тоже самое.

Когда мы входим внутрь, то я замираю на месте. И не потому, что архитектура строения выдающаяся. Вовсе нет. Вполне обычная, ухоженная конюшня. Просто в ней не только породистые лошади, но ещё и пегасы!

Вот это экземпляры!

Сколько же они заплатили за владение ими?..

— Ваша задача убраться в секции М. Остальные уже убраны. Разделите стойла поровну и приступайте к работе: вычистите их хорошенько, поменяйте старое сено и замените его на новое. И не забудьте положить им еды. Пакеты с кормами стоят на полке, справа, — Он указывает в направлении длинного стеллажа, — А принадлежности для уборки в том углу, — Нам указывают на дальний левый угол, где у стены стоит телега, возле которой все необходимые вещи для подобного рода занятий.

Я непроизвольно морщусь. Лицо же Лукаса остаётся непроницаемым. Что, признаться, меня несколько удивляет. Потому что я ожидала от него более выраженной реакции.

«Хм. Может он все же не такой, каким пытается казаться?..» — думаю я, однако тут же мотаю головой, отгоняя эти бредовые мысли.

— И, да. Самое главное, — обернувшись и посмотрев на нас, мужчина выставляет указательный палец вперёд, который едва трясётся, и произносит: — Никакой магии.

— То есть вы предлагаете убирать нам всё это руками? — Наследник наконец подаёт свой голос, в котором отчётливо улавливаются нотки недовольства. В памяти тут же всплывает их небольшая перебранка с ректором, а затем случай со шрамом. Поэтому мысли вновь, словно приличный рой, начинают назойливо виться в моей голове.

— Нет, мистер Дэльер. Я предлагаю вам воспользоваться телегой и лопатой, — с удивительным почтением в голосе, произносит мужчина, а затем добавляет: — Через три часа я приду, чтобы проверить вашу работу. И запомните: никакой магии.

На этих словах он по очереди одаривает нас предупреждающим взглядом, а затем уходит.

Мы остаёмся одни.

— Хм. Похоже ты натворил что-то о-очень серьёзное, — после минутного молчания, за время которого мы смотрим в одну точку, насмешливо произношу я и забираю волосы в хвост. Однако передняя прядка всё равно вылезает, упав мне на лицо.

— С чего ты взяла? — Он оборачивается и смотрит в упор на меня.

— С того, что тебя заставляют убирать навоз за лошадьми, — насмешливо отвечаю я и едва хлопаю его по плечу, тут же чувствуя, как напрягаются его мышцы. Поэтому спешно убираю руку, не забыв добавить: — Наверное, тяжело жить без привилегий принца.

— Наверное, тяжело жить с таким характером, как у тебя. — Он усмехается, когда в его глазах вспыхивает привычный огонёк презрения. — Родиться убогой – та ещё привилегия.

— Ты назвал меня убогой? — чувствуя разгорающееся внутри пламя, произношу я, сделав шаг вперёд.

— Что? Уже слух подводит?

Он открыто издевается надо мной, прекрасно понимая, что его слова задевают меня, несмотря на тот факт, что я никогда не ориентируюсь на кого-либо помимо себя, не считая своей семьи. Но этот парень... Этот чертов императорский отпрыск заставляет меня терять привычное самообладание, которому я обучалась годами!

Я сердито поджимаю губы, с силой сжав челюсть. Руки сжимаются в кулаки, стоит заглянуть в глаза, которые открыто смеются надо мной, хотя его губы плотно сомкнуты. Делаю очередной шаг, касаясь своей грудью его, но в последний момент понимаю: Рэймонд бы не одобрил, если бы я слегка покалечила наследника империи.

Черт.

Мысленно выдыхаю и, успокоившись, произношу:

— Ведёте себя, мистер Дэльер, прямо, как пятнадцатилетний мальчишка.

Я спешно отступаю назад, сдув прядь волос, упавшую на глаз, прожигая его взглядом. А затем разворачиваюсь и следую к нашим инструментам на сегодня, сказав на ходу:

— Однако во мне тоже живет маленькая девочка, которая не прощает обид.

— Это вызов? — доносится до меня его голос.

Я оборачиваюсь.

— Это совет: держать ухо востро. — Мои губы растягиваются в коварной улыбке и, подхватив лопату, я следую к первому попавшемуся стойлу.

***

Всё то время, что мы работаем, изначально окрестив свою территорию, – молчим, умело делая вид, словно не замечаем друг друга. Лишь изредка мы встречаемся взглядами, которые говорят куда больше сказанных слов. Установившаяся между нами неприязнь и взаимная непереносимость друг друга – единственное, что является некой «взаимностью».

Убирать стойла на самом деле не так, сложно, как кажется на первый взгляд. Хотя, надо признать, запах не из приятных. Однако я справляюсь, несмотря на то что с каждой секундой мне хочется всё больше закричать в голос.

Я чувствую их. Понимаю их мысли. И это мешает сосредоточиться мне на собственных.