Я выдыхаю, вытерев пот со лба, и склоняюсь над стеклянной подставкой, на которой лежит цветок. Пододвигаю специальный аппарат, который позволит увидеть внутренние сплетения растения, и подношу глаз к увеличительному стеклу.

Покрутив пару раз колесико, отвечающее за ракурс и углубление, я наконец нахожу основное плетение. Точка, где цветок приобретает единое начало. Осторожно снимаю перчатки, чтобы резина не мешала моему восприятию. И пока мисс Уиткинс этого не заметила, быстро произношу пару укрепляющих рун, позволивших стихии не исчезнуть сразу. После чего начинаю призыв своей водной стихии. Она подчиняется. Правда, как и всегда: неохотно, с попытками на бунт. Потому что моя сущность противится тому, как я использую свою силу. Она противится рамкам. То есть ненавистным рунам, без которых маги не могут обходиться. Поэтому не удивительно, что с самого рождения они начинают их изучение. В моей руке тут же появляется объемная водяная капля, с глубокими переливами синего и бирюзового.

Я тут же произношу ещё одну руну, для двойного закрепления, и помещаю сгусток стихии в открытый сосуд. Затем беру длинную пипетку и пинцет, которым осторожно подцепляю сгусток энергии из стихии. Забираю его пипеткой. А дальше, одним нажатием, выпускаю магию прямо в серединку цветка. Она тут же впитывается, вспыхнув белым туманом, и я довольно улыбаюсь, когда неожиданно слышу прямо над собой:

— Перчатки всё же лучше не снимать. Даже, если магическая проводимость без них лучше. Однако, неплох, мисс Мейлоу. Очень неплохо…

Сердце в груди тут же останавливается, несмотря на то что я делала всё по правилам магов, с применением рун. А затем заходится в бешеном ритме.

Я поднимаю голову. Встречаюсь с прищуренным взглядом карих глаз и натянуто говорю:

— Спасибо.

— Разбираетесь в ботанике? — под всеобщий обращённый ко мне взгляд моих однокурсников, произносит женщина, и я спешно, но уверенно отвечаю:

— Нет. Просто умею приспосабливаться.

Женщина издаёт неоднозначное «хм», а затем уходит, начиная прохаживаться вдоль следующего ряда.

Я мысленно выдыхаю и перевожу взгляд на Рейну.

— Да ты талант, — усмехается девушка.

«У таланта своя цена» — проносится в мыслях, которые я спешно отгоняю, и пожимаю плечами, сказав лишь:

— У меня всё готово.

Она снимает длинную колбу с горелки и трясёт передо мной прозрачной жидкостью, в которой при преломлении света можно заметить изумрудные частички.

— У меня тоже.

Я подхватываю поднос, на котором лежит цветок, и ставлю его на середину стола.

— Что ж... Тогда за дело, — решительно произносит моя напарница и, одев специальную перчатку, не пропускающую высокую температуру, перехватывает колбу, положив держатель справа от себя. Через пару секунд бальзамическая настойка покрывает лепестки цветка, а затем и саму серединку, медленно впитываясь в клетки растения.

Я открываю учебник, перелистываю пару страниц и указываю на картинку с мумификацией, тыкнув в неё пальцем.

— Остался последний шаг.

— И десять минут, — вторит Рейна, взглянув на настенные часы.

— Управимся за пять, — уверенно произношу я, и мои губы растягиваются в предвкушающей улыбке.

Рейна улыбается, кивнув.

— Какая у тебя стихия? — поняв, что так и не знаю очевидных вещей, заинтересованно произношу я.

— Воздух.

— А твоя?

— Вода, — поспешно говорю я, а затем добавляю: — Есть одна идея.

— Что делать? — с готовностью произносит девушка. Её глаза блестят предвкушением.

— Сейчас объясню.

Я притягиваю к себе поднос и осторожно подхватываю цветок, заключив его в своих ладонях. Парочка рун для создания нужных сплетений и, спустя пару секунд, вокруг цветка появляются очертания круга, которые в последствии превращаются в водяную сферу.

Я перевожу взгляд на Рейну.

Она улыбается. И я понимаю, что она разгадала мою задумку. Поэтому мне не приходится говорить, что ей нужно делать. Девушка тут же подхватывает эту идею и забрав из моих рук сферу, – опутывает её потоком холодного воздуха.

Секунда – и круговой барьер покрывается тонкой ледяной корочкой.

— Черт. Мы это сделали, — радостно произносит она, глядя на стеклянный шар с цветком, заключённым в нём.

Я выдыхаю и снимаю очки.

Кропотливая работка.

Не успеваем мы толком перевести дух, голос мисс Уиткинс разрезает устоявшуюся тишину.

— Мейлоу и Сейлор, прекрасная работа. Обеим – по пятьдесят очков.

Мы довольно переглядываемся и даём друг другу «пять».

Через три минуты звенит звонок.

Собрав вещи и убрав место работы, мы покидаем аудиторию, продвигаясь к выходу.

— Из нас вышла неплохая команда, — хмыкнув, произносит девушка и смотрит на меня.

Я собираюсь ответить ей согласием, но наш разговор прерывает Мелания. Она опережает нас и резко преграждает путь. А затем, глядя на меня, насмешливо произносит:

— Слышала ты разгуливала нагишом по академии.

Её губы растягиваются в коварной улыбке, и меня неожиданно пронзает догадка.

— Так это сделала ты, — усмехнувшись, произношу я, не в силах поверить в то, что эта девушка действительно решила играть со мной. А главное: почему? Насколько я помню мы не переходили границ друг друга...

— Не лезь к Лукасу. Даже не смей смотреть в его сторону. Иначе пожалеешь.

В этот момент гримаса её лица напоминает безумие. В какой-то момент я даже делаю шаг назад, чувствуя её ауру, которая отнюдь не ангельская. Впрочем, как и внешность, которая совершенно обманчива. Однако тут же прогоняю это чувство и складываю руки на груди.

— Ты мне угрожаешь?

Это какое-то чувство дьявольского дежавю. Словно я не в академии, а в террариуме со змеями!

Девушка делает решительный шаг вперёд.

Наши взгляды встречаются.

Она выгибает одну бровь и, усмехнувшись уголком губ, произносит:

— Если тебе так будет понятнее, то – да.

Наверное, радикальнее было бы сказать, что мне и даром не нужен такой человек, как Лукас, в своём окружении. Однако я зла. Очень зла. Первый день, а я чувствую себя так, словно из меня выжили все соки! Поэтому я усмехаюсь и, сделав ответный шаг, с расстановкой, растягивая слова, произношу:

— А ты слышала с кем я разгуливала?..

Она поджимает губы. Линия скул отчётливо выделяется на впалых щеках. В глазах полыхает ярость.

Я довольно усмехаюсь и огибаю её, задев плечом. Однако, прежде чем выйти из пустующего кабинета, слышу:

— Лукас мой. Всегда был моим. И всегда им будет.

Усмехнувшись, я скрываюсь в проходе. Даже думать не хочу, что между этими двумя. Однако, надо признать, они стоят друг друга.

Рейна, единственная свидетельница нашего разговора, выходит следом.

— О чем она говорила?

— Как, о чем? Конечно же о мистере Дэльере.

— Хм. Это, как раз ни для кого не секрет. Ведь Мелания Лоусфэр – его невеста. Говорят, что её семья и его – обговорили этот союз ещё, когда им было по восемь.

— Серьезно? — Я усмехаюсь. — По-моему, подобные союзы давно в прошлом.

— Хороший союз – всегда в почёте. Особенно, если учесть магический потенциал Мелании. Если подумать, для будущих наследников это идеальный расклад.

— Хм. Тогда боюсь даже представить их потомство.

Стоит лишь подумать об этом, как тело охватывает неприятная волна злости. К горлу же подступает комок тошноты.

Эти двое могут создать лишь подобие хаоса, но никак не прекрасный цветок жизни.

— Расскажешь, что эта за история, о которой говорила Мелания. И почему ты опоздала?

Подумав, я все же киваю.

Наверное, союзники в этом месте мне всё же не помешают. А Рейна довольно бойкая и энергичная. Люблю таких людей. Людей, следующих лишь своим убеждениям, не подстраивающихся под стадный образ жизни.

Да. Все мы в какой-то степени – дети социума. Однако желание оставаться собой, верить в свои идеи и отстаивать их, не поддаваясь на внушение других, лишь из-за боязни отбиться от стаи и стать не таким, – должно всегда быть первым и определяющим. Иначе мы просто потеряем свою индивидуальность. Иначе мы просто потеряем самих себя…